Соболева. - Ишь, святоша нашёлся!
- Катись, лапотник, не держим, - процедил Новиков.
Соболев сжал кулаки, но сдержался. Матросы расступились, давая ему
дорогу. Когда он проходил мимо Новикова, тот подставил ножку. Соболев
споткнулся и растянулся на палубе. Раздался дружный хохот. Новиков, видя,
что симпатии ребят на его стороне, переусердствовал и наградил упавшего
пинком.
- Это уж ты зря, Юра, - заметил Щербань.
- Ничего, пусть знает наших, - огрызнулся Новиков.
Соболев поднялся. Большие глаза его сузились и потемнели. Одёрнув
куртку, он подошёл к обидчику. Матросы разом отхлынули от Новикова. Щербань
стоял в сторонке, скрестив руки, и криво улыбался.
- А ну, отшвартовывайся отсюда! - Новиков толкнул Соболева в грудь.
Тот, словно обдумывая, что делать, гневно смотрел ему в глаза. - Сказано,
уходи! - повторил Новиков.
- Сначала на вот, получай, - Соболев молниеносно нанёс противнику
резкий короткий удар.
Новиков, как подкошенный, свалился на палубу и, падая, сбил Щербаня.
- Вот это удар! По всем правилам бокса, - воскликнул кто-то из
матросов.
- Я тебя предупреждал, Новиков, что в долгу не останусь, - почти
спокойно проговорил Соболев.
- Погоди ты у меня, лапотник, - ругался Новиков, лежа на боку и
растирая левой рукой вспухшую скулу. Подняться, по-видимому, он не решался,
боясь получить новый удар. Кулаки противника были увесисты, сила удара -
пушечная. Щербань поднялся первым и, играя скулами, подошёл к Соболеву.
Выражение его глаз, чуть раскосых, цыганских, ничего доброго не предвещало.
Соболев побледнел, но остался стоять на месте.
- Бей его, Коля! Дай ему! - завопил Новиков.
Соболев и Щербань стояли друг против друга, готовые ринуться в драку.
Оба одного роста, только Соболев, пожалуй, шире в плечах.
- Ну, - выдавил наконец сквозь зубы Щербань и вдруг неожиданно
засмеялся, хлопнул Соболева по плечу и предложил: - Пойдем, выпьем. Люблю
бесстрашных! Угощаю!
Соболев лёгким движением сбросил с плеча тяжёлую руку Щербаня:
- Не пью.
- Брезгуешь? - Щербань улыбался, но глаза его смотрели холодно и
враждебно.
- Боцман! - предостерегающе заметил один из матросов.
- Ребята, - Щербань приложил палец к губам, - молчок! Палубному
начальству незачем знать о наших делах. По местам!
Матросы рассыпались в стороны. Кто взял гитару, кто домино, а кто просто
принял скучающую позу. Картина была самая мирная. Боцман поставил ящик со
столярным инструментом на палубу, вытащил пачку "Прибоя" и протянул
матросам. У ног его улёгся Марс.
- Вася, как самочувствие? - спросил Веригин, задумчиво глядя на
молодёжь. - Не укачивает больше?
- Не укачивает, Кузьма Степанович.
- Это хорошо, быть тебе моряком, - боцман выбросил папироску за борт;
и начал строгать доску на примитивном верстаке.
- Ну и ночка была! Бедовая! Вы не подумайте, я на вас не в обиде.
Житейского опыта у вас ещё маловато, да и к морскому делу не привычны. Были
бы привычны, сейчас не пришлось бы чинить шлюпку... Шлюпка - она казённая,
беречь её надо.
Боцман говорил добродушно, как будто рассуждал сам с собой. Если бы он
ругался, ребятам, может быть, было бы легче. Но выслушивать слова утешения
от человека, которого они подвели, опозорили... Это уж слишком! Матросы
топтались на месте, не решаясь уйти. А боцман будто и не замечал смущения
ребят. Он шуршал и шуршал себе рубанком, и завитушки стружек, пахнущих
смолой, падали на палубу. И запах этот, удивительно приятный, напомнил о
зелёных лесах, о траве, о твёрдой земле, оставленной где-то далеко и, как
казалось морякам, очень давно.
Чем дольше смотрел Соболев на работу боцмана, тем больше ему хотелось
встать за верстак и взять в руки рубанок. Это же чувство испытывали,
по-видимому, и другие.
Боцман отложил рубанок и улыбнулся:
- Ну, кто смелый, подходи к верстаку.
- Я, - срывающимся голосом сказал невысокий, с рыжими непокорными
волосами паренёк. Был он тихий и молчаливый, жил в одной каюте с Новиковым,
которого побаивался и считал чуть ли не выше самого капитана. Прежде чем
подойти к верстаку, он и сейчас украдкой взглянул на него.
- Смелее, Данилов, - подбодрил боцман.
Прикосновение к инструменту, видимо, взволновало Данилова. Он сразу
как-то преобразился, посветлел лицом и будто ростом стал выше. Из-под
рубанка слетела стружка, затем вторая, третья... Работали мастеровые руки,
привыкшие к инструменту. Это заметили все. Остругав доску, Данилов рукавом
вытер пот со лба.
- Кончил, Кузьма Степанович, - паренёк сказал и потупился.
- Вижу, - с уважением произнес боцман. - Где обучался? В школе?
- Батя учил.
- Тебе бы краснодеревщиком стать, Владимир Андреевич. Бо-о-гатая
профессия.
Данилов вздохнул: то же самое говорил ему и отец.
- Я море люблю, Кузьма Степанович, - тихо проговорил он.
- Тогда другой разговор. Тебя куда определили?
- В машинное отделение.
- Беру на палубу, будешь мне помощником. Годика через два, глядишь, и в
боцманы выйдешь, а это на корабле наипервейшая должность. Согласен, что ль,
на палубу?
Данилов кивнул.
- Коль согласен, так и порешим, значит, - удовлетворённо завершил
боцман.
Ещё час назад никто не замечал Данилова, а сейчас на него смотрели с
восхищением. Он имел то, чего не имели другие, - профессию. Это возвышало
его в глазах ребят.
- Чистенько выстрогал, - провёл ладошкой по доске Соболев.
- Доски строгать - нехитрое дело, - пренебрежительно бросил
Новиков. - Вот стул или стол изготовить - я понимаю, мастер...
- Может, он умеет, откуда знаешь? - отрезал Соболев.
- Прямо там! - махнул рукой Новиков.
- Володя, и столы, и стулья умеешь делать? - спросил Соболев.
- Умею, - тихо, не поднимая головы, ответил Данилов.
- А шкафы? - допытывался Соболев.
- С батей делал.
- Врёшь ты, рыжий, - с усмешкой сказал Новиков.
У Данилова на глазах выступили слёзы. Он никогда не лгал. Слова Новикова
обидели его до глубины души.
- Проучили тебя, Новиков, но, видать, недоучили, - сердито проговорил
боцман. - Возьми-ка вот рубанок, посмотрим, что получится.
Новиков презрительно усмехнулся и демонстративно сунул руки в карманы.
ГЛАВА 8
"ВОТ ОНА, ЛАБОРАНТКА"
Ларин убрал бритвенный прибор и рассеянно глянул в зеркало. Там
отразилось узкое лицо с голубыми глазами, волнистые льняные волосы над
высоким лбом и резко очерченные твёрдые губы. Ларин открыл иллюминатор. Над
океаном струился золотистый свет. В воду камнем упал белый комок. Комок
вынырнул и расправил крылья. Это была чайка. В клюве её серебрилась и
трепетала рыбка. "Вот так и я нырнул", - невесело усмехнулся Ларин. На носу
траулера играл аккордеон. "Новиков, наверное. Какой-то задёрганный
парень", - Ларин зажёг трубку. Ночью он вёл себя, как мальчишка,
разволновался. А фактически, какое ему до неё дело? Спас? Ну и хорошо. А
может, всё-таки капитан ошибся?
Закрыв иллюминатор, Ларин подошёл к письменному столу. Взгляд упал на
радиограмму. Директор института сообщал, что не может выделить для
экспедиции лаборанта. А без лаборанта невозможно работать. "Что же делать?
Если бы не срочный выход в океан, можно было бы кого-нибудь найти. Разве
поговорить с Усковым? Даст человека или нет? Нет, не даст! Матросам дел по
горло на корабле".
На всякий случай не мешало спросить. Ларин придвинул микрофон.
- Иван Константинович, вы не можете выделить мне человека из команды?
- Не могу, Василий Михайлович, - прохрипел маленький круглый
репродуктор с никелированным ободком, вделанный в стенку каюты. - Рад бы
помочь, да не могу.
- Жаль. Директор вместо лаборанта радиограмму прислал.
- Бывает, - репродуктор насмешливо кашлянул и умолк.
"Сколько ни плаваю, а не могу привыкнуть к этому распорядку", - сердито
подумал Ларин. В плавании команда подчинялась капитану, и начальник
экспедиции мог распоряжаться ею только во время выполнения научных работ.
Сначала Ларин спорил с капитаном, потом примирился. "А человек мне всё же
нужен сейчас", - с этой мыслью он вошёл в лабораторию. Здесь было тихо и
прохладно. Вася Соболев с хмурым лицом возился с гидрокостюмом. На лбу
виднелась порядочная ссадина.
- Где это вы так? Что-нибудь случилось? - спросил Ларин.
- Так, пустяки, - не поднимая головы, уклончиво ответил Соболев. -
Урок бокса.
- А-а, - рассеянно протянул Ларин, думая о своём.
Он сел в кресло. Мягкий свет, лившийся с потолка, освещал колбы,
пробирки, банки. Два года назад здесь хлопотала Лина. Потом Лина погибла. Но
осталась работа. Остались колбы. Он мечтал быстрее завершить изобретения,
начатые вместе с Линой. Работа помогала ему, уменьшала боль от невозвратной
потери.
"Почему бы Соболеву по совместительству не выполнять обязанности
лаборанта", - мелькнула у Ларина мысль, и он тут же высказал её вслух.
- Не гожусь я, Василий Михайлович, в лаборанты, - замотал головой
Соболев. - В школе тройки получал на практических занятиях по химии. Все
пробирки вам передавлю...
Ларин задумался: где же взять лаборанта? При электролове очень важно
проследить за градацией насыщенности воды солями. От степени солёности
зависит величина поля, в котором электрический ток воздействует на рыбу. Что
же делать? Не может же он сам отвлекаться на мелкие, хотя и важные для него
работы.
- Не знаете, катер уже ушёл? - вдруг спросил Ларин, поднимаясь с
кресла.
- Вроде собирался, - ответил Соболев.
Ларин вернулся в каюту и вызвал капитанскую рубку.
- Ещё не ушёл, - ответили из репродуктора.
В это время в каюту постучали.
- Войдите!
Дверь распахнулась. Нет, капитан не ошибся: перед Лариным стояла та
самая девушка, которая приходила к нему наниматься на работу. Сзади в
проходе маячила долговязая фигура Вершинина. Это был белобрысый молодой
человек лет двадцати семи с продолговатым лицом и задумчивыми серыми
глазами. Флотский костюм сидел на нём мешковато.
- Я пришла поблагодарить вас за спасение, - сказала девушка.
- Подождите, Поленова, - выступил вперёд Вершинин. - Вы же только что
говорили, что охотно остались бы на траулере. Василий Михайлович, -
повернулся он к Ларину, - тебе нужен лаборант. Я знаю, капитан говорил. Вот
она, лаборантка.
- Присаживайтесь, - Ларин показал на кресло и посмотрел на Сашу. Она
стояла перед ним по-мальчишески стройная, красивая. Почему, собственно, он
медлит? Он же вернулся в каюту с твёрдым решением вызвать её к себе и
предложить работу лаборантки.
- Я могу принять вас, - проговорил он наконец. - Согласны?
Саша вскинула голову. Свет, проникающий в иллюминатор, отразился в её
глазах, и они вспыхнули синим огнём.
- Согласна, - Саша с благодарностью посмотрела на инженера.
- Документы у вас с собой?
Поленова положила на стол паспорт и аттестат зрелости.
- Всё в порядке, - сказал Ларин, возвращая документы. "Ей
девятнадцатый год", - почему-то подумал он. - Оформляй, Алеша. Сегодня
можете отдыхать, Поленова, а завтра с девяти - на работу.
Лицо Саши посветлело, на щеках появился румянец. Она обвела каюту
любопытным взглядом. Но вдруг ресницы её дрогнули и замерли: на тумбочке она
увидела фотографию женщины. Ларин перехватил взгляд, и ему стало душно. Он
встал. Саша, как видно, угадала его желание загородить фотографию и отвела
взор. Он покраснел.
- Прошлый раз, уходя, вы уронили маленького человечка. Вот, возьмите
его.
Саша рассмеялась:
- А я искала. Вы оставьте его у себя...
Постучавшись, в каюту вошёл старшина катера. Поздоровался.
- Девушка, нам пора уходить.
- А я остаюсь на "Урагане".
Старшина улыбнулся, показав ровные крепкие зубы.
- То-то вид у вас весёлый, будто и не тонули вчера. - Он тут же
перевёл взгляд на Вершинина. - Спасибо вам, молодой человек. Назовите себя,
чтобы дети мои знали, кого благодарить за спасение отца.
- Ну, что вы, - смутился Вершинин. - Обычное дело.
- Не говорите так. Если бы не вы, пришлось бы нам молиться старому богу
Нептуну. - Вдруг на лице старшины мелькнула тень хитрой, весёлой улыбки. Он
достал из кармана и поставил на стол бутылку коньяку. - Добрый коньяк,
впитавший в себя благодатное тепло юга. Выпьем по стопочке, отдадим дань
старой морской традиции.
- Что ж мы одни, - сказал Ларин и позвонил капитану. Отстраняя от себя
микрофон, он посмотрел на Сашу. Та сидела, подогнув ноги и низко опустив
голову.
- Слушай, Алексей, - обратился он к Вершинину, - где же нам устроить
нашу лаборантку? С кем её поселить?
- Уже решено: с тётей Пашей.
- Вот и отлично. Проводи её туда, а на обратном пути захвати из
кают-компании стопки.
Четыре человека сошлись за столом. Четыре полные стопки. Пятая - в
центре стола. Кому же она предназначена? Старшина взял её и по праву хозяина
выплеснул вино в открытый иллюминатор.
- Не сердись, бог Нептун!
Моряки поднялись и молча выпили.
Под вечер "Резвый" и "Ураган" расстались. Один взял курс на север,
другой - на юг.
ГЛАВА 9
ЗНАКОМСТВО СОСТОЯЛОСЬ
Ларин молча прошёл к столу. На него в упор смотрели десятки молодых
любопытных глаз. "Как на уроке", - подумал он и улыбнулся. Народ ему
понравился, ни одного равнодушного лица.
- Давайте побеседуем, товарищи, - начал он ровным спокойным
голосом. - Мы ещё мало знаем друг друга, но постараемся поскорее
познакомиться, потому что нам придётся вместе работать. Вы находитесь сейчас
в том счастливом воарасте, когда вам всё кажется ясным и понятным, когда вы
считаете себя самыми умными...
По каюте прошло лёгкое движение. Матросы переглянулись.
- Да, да, это так, - Ларин блеснул удивительно белыми для курильщика
зубами. - Я тоже когда-то считал себя самым умным...
Саша не сводила с Ларина глаз. В его каюте она увидела фотографию
женщины и сейчас старалась припомнить, где и когда она с ней встречалась.
Иначе почему бы такое знакомое лицо? Однако, несмотря на все старания,
припомнить не могла.
- Я не ошибусь, если скажу, что всех вас влечёт романтика моря, что все
вы мечтаете о подвигах, - продолжал Ларин. - И это прекрасно. Нам нужны
люди подвига, люди мужественные, волевые и красивые... В жизни очень важно
понять своё назначение и найти лучшее применение своим способностям. Вы все
добровольно избрали себе профессию моряка. Это похвально. Профессия моряка,
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг