Босой человек ходит бесшумно.
Вот он, Семиструйный ручей. Даша затаилась. Ей было слышно как
перекатываются по дну песчинки. Но где же Белый Конь? И обмерла! Белый Конь
стоял над водою вниз по ручью... в десяти шагах!
Все светилось и сияло под полной луной, все, да только на Белом Коне и
лунный свет гас.
Конь стоял в воздухе, по его телу бежала дрожь, как рябь по ручью. Конь
тревожно прядал ушами, тянулся мордой к луне, но у него и на зов не хватило
воли. Уронил голову. Может, отражение свое искал у себя под копытами?
Отражения не было! Конь наклонился еще ниже, видимо, пожелал напиться.
И тогда. Даша опустила в ручей кринку и опрокинула ее. Ручей понес
молоко в сторону Белого Коня. Конь потянул забеленную воду в себя и принялся
пить.
И вот тут-то над Дашиной головой ухнуло, как из пустой бочки, и стало
темно. Луну закрыла полуночница сова.
Даша уронила кринку и оглянулась, да как вовремя! Из леса на всех
сорока копытах мчалась на нее невероятная, вытянутая, как телеграфный столб,
с троящейся мордой, с клыками из ушей, уж такая колдовская свинья, хуже не
бывает.
Даша хотела крикнуть слова, каким учил дедушка, но в голове было пусто.
- Мама! - пискнула Даша, отступая в воду. И в это мгновение, поднимая
фонтаны брызг, мимо нее бросился на свинью Белый Конь. Он ударил чудовище
копытами, отпрыгнул в сторону и еще ударил.
Не помня себя, Даша бросилась по лесу к сторожке и очнулась уж под
одеялом, дрожа и стуча зубами от испуга и холода.
Утром Даша без утайки рассказала Никудину Ниоткудовичу о ночном
приключении. Дедушка изумился, но тому, о чем Даша и не подумала.
- Говоришь, Конь брызги поднял?
- Целую бурю! - воскликнула Даша и прикусила язычок.
Она вспомнила - Белый Конь разгуливал не по водам, а над водами.
- Интересные дела! - сказал дедушка, закидывая ружье за спину. - Ты,
Даша, сегодня в избе похозяйничай. За Королеву не беспокойся, я в лесу буду.
И вот тебе мой строгий наказ: назубок выучи нашу златоборскую присказку:
"Нет тебя в помине и не было".
И трусцой, трусцой - в ту сторону, где свинья-сороконожка на Дашу
кинулась.
СТАРОРУССКОЕ ЛЕСНИЧЕСТВО
Никудин Ниоткудович сидел за столом и надписывал адрес на конверте.
- Давай-ка, внучка, поужинаем и отнесем письмо в лесничество. Надо,
чтоб письмо поскорее дошло... Очень мне не понравился сороконогий боров.
- А письмо кому?
- Ученому человеку Ною Соломонычу. Это, Даша, большой друг Златоборья.
Они поели и отправились в путь. Лесничий Велимир Велимирович сидел
возле открытого окна и пил чай.
Никудин Ниоткудович и Даша опустили письмо в почтовый ящик и, подумав,
дали еще и телеграмму. Дедушка и внучка отправились было восвояси. Тут их и
окликнул Велимир Велимирович.
- Никулин Ниоткудовнч, заходите чаевничать!
- Благодарствую, Велимир Велимирович! Недосуг. У нас Королева недоена.
- Видите ли, Никудин Ниоткудович, покашливая, начал Велимир
Велимирович, - я к вам с просьбой. С весьма необычной просьбой.
- Недогляд, что ли, у меня? - встревожился лесник. - Вы прямо говорите.
- Нет! Нет! - всплеснул руками Велимир Велимирович. - Дело в том, что
мой друг, замечательный ученый лесовед, отправляется вместе с женою, тоже со
степенью, в заграничную поездку набираться опыта. В Канаду, знаете ли... Их
сына Антошу берут в прекрасный, на берегу теплого моря интернат, а он
объявил родителям, что сбежит в первый же день. Ситуация совершенно
безвыходная. - Друг обратился ко мне, я не смог ему отказать. Но от нас, из
лесничества, сбежать тоже можно. У Малашкина место отдаленное, но семеро
детей, у Пряхина коровы нет, у Молотилова, наоборот, три коровы, свиньи,
кролики...
- Сколько парню лет-то? - спросил Никудин Ниоткудович.
- Антоше - одиннадцать... Командировка заканчивается в сентябре.
- Привозите после Иванова дня, - сказал Никулин Ниоткудович и
сконфуженно подергал усы, - Раньше никак нельзя.
С тем и распрощались.
БЕСПОКОЙНОЕ СЧАСТЛИВОЕ УТРО
В грустные дни Даша все о Белом Коне думала. Где он? Что с ним? Почему
его бабка Завидуха ловит? Может, уж и поймала?
Однажды хорошим утром собралась Даша с Королевой по лугам, по лесам...
Вышла Даша к Алатырь-камню. И опять повиделось ей, что кто-то внутри камня
движется, живет. Разглядеть как следует не пришлось. Захрапела лошадь,
вздрогнула земля под копытами. Поднимая брызги, мчался по самому краю
Черного озера Белый Конь. Гнала Коня воронья стая, а на крупе его, вонзив
когти, сидел, вертел башкой коршун.
- Кыш! Кыш! - закричала Даша на птиц.
Вороны оставили Коня и закружили каруселью над защитницей. Худо бы
пришлось, но прибежала Королева, Даша нырнула под брюхо - и вороны ее
потеряли.
Вдруг упал с неба сокол. Ударил коршуна в крыло, сшиб в траву. Вскочил
коршун на лапы - и бегом, бегом в лес, волоча крыло по земле.
Оставила Даша Королеву пастись, а сама скорее в сторожку, к дедушке:
спасать надо Белого Коня.
Никудин Ниоткудович сидел за столом. Весь стол перед ним был завален
пучками старых трав.
- Отнеси, пожалуйста, эту склянку с мазью, - дедушка вздохнул и покачал
головою, - отнеси, пожалуйста, Матрене Чембулатовне.
- А кто это? - удивилась Даша.
- Та самая, которую поделом прозвали Завидухой.
- Но, дедушка! - воскликнула Даша. - На Белого Коня опять напали.
Дедушка, Белого Коня надо спасать.
Дедушка отер ладонями усталое и все же повеселевшее лицо и спросил:
- А ты в хлев не заглядывала сегодня?
- Да нет! - сказала Даша и - за дверь да через сени - в дом Королевы.
В белехоньком, в свежерубленом стойле, погрузив голову в полные ясли,
стоял высокий, белый, как сахар, шелковый, с хвостом до земли - Конь. Конь,
гуляющий над водами.
Даша тотчас кинулась к стойлу и, поднявшись на носки, погладила Белого
Коня по крутой шее. Конь благодарно мотнул головой, обнюхал Дашино лицо и
ткнулся большим розовым носом в Дашин крошечный, облупившийся на солнце.
НАКАЗАНИЕ
Даше невтерпеж было прокатиться на Белом Копе.
- Не пойти ли нам на пасеку? - предложил дедушка.
- Ты иди, дедушка! - схитрила Даша. - А я потом.
- Хорошо, - согласился Никудин Ниоткудович. - Не забудь только маску
надеть. Пчелы своим делом заняты, но дни у них пошли шумные, роятся.
Даша еле дождалась, когда за дедушкой дверь затворится. Подождала еще
минуту - и в хлев.
- Пошли! - Даша погладила Белого Коня по шелковому боку.
Конь попятился из стойла и вышел на середину хлева. И только теперь
Даша увидала, как он высок и могуч.
- Ты уж подойди, пожалуйста, к порожку!
Копь снова послушался, но и с порожка сесть Коню на спину не было
никакой возможности. На помощь подоспели Проша и Сеня.
Они взяли Дашу за ноги и стали поднимать. Даша чуть не завизжала от
страха. Лапки у обоих были мохнатенькие. До спины Коня Дашины руки достали,
но и только. Пришлось его отвести обратно в стойло. Даша поспешила на
пасеку.
Только выскочила в огород: хлоп - под глаз! Хлоп - под другой!
- Мамочка! - завопила Даша и пустилась наутек.
Дедушка услышал крик и поспешил в сторожку. Даша стояла у ведра с
водой, мочила носовой платок и прикладывала к лицу. Под обоими глазами
набрякала красная опухоль.
- Искусали твои пчелы! - всхлипывала Даша.
- Не пойму с чего?! - удивился дедушка. - Пчелы одеколона не терпят,
духов, но ты ведь не душилась?.. Не любят темных помыслов... Но ведь ты не
бабка Завидуха... Чем ты пчелам не угодила?
Даша повздыхала, повздыхала и призналась:
- На Коне хотела прокатиться.
- Во-первых, уздечка нужна. А во-вторых, на Коне-то Белом уж больше
семисот пятидесяти лет никто не ездил. Не одичал ли?
- Конь меня слушает, - сказала Даша.
- Это хорошо. - Голос у Никудина Ниоткудовича был добрый, он ничуть не
сердился на внучку. - Пошли, расчешем ему гриву, почистим шерстку. Конь
ухода требует.
И они чистили и холили Белого Коня. Мыли, скребли, расплетали спутанные
гриву и хвост. От всей этой работы хлев наполнился белым паром, то получили
свободу запутавшиеся в густом конском волосе застарелые туманы.
Белому Коню так нравилась забота, что он пригнулся и положил голову на
плечо Никулина Ниоткудовича.
Никудин Ниоткудович, бормоча ласковые слова, надел на Белого Коня
уздечку, и она пришлась ему впору.
- Вечером попробуем оседлать. Он привык по ночам гулять. Надо найти для
Коня доброе русское слово. Скажем - Ивень.
- А что это?
- Иней.
- Правда, дедушка! Ивень! Ивень!
Даша радовалась, а положение у нее было, хоть плачь. Щеки подрастали не
только вниз, но и вверх. Веки набрякли. От глаз остались одни щелочки.
"Да! - подумала Даша. - В Зла-тоборье врушкой никак нельзя быть".
СРАЖЕНИЕ С КОЛДУНЬЕЙ
Луга пламенели разнотравьем. Все бабочки и мотыльки, все жуки и
стрекозы, все пчелы и шмели, все кузнечики и златоглазки ликовали под
солнцем.
Вдруг Конь стал и ударил копытом оземь.
Луг, окруженный невысоким лесом, был влажный, торфянистый. Посреди луга
стояла старая, почерневшая копна сена. Вокруг этой копны, бормоча и
вскрикивая, согнувшись в три погибели, кружила бабка Завидуха и огарком
лучины чертила колдовские круги. Бабка Завидуха была столь увлечена своим
делом, что даже Белого Коня не увидела. Копна сена шевелилась, корчилась,
что-то взвизгивало, взрыдывало. Едва концы третьего круга соединились, из
копны вышли Серые. Кто они такие, Даша не знала. Рассмотреть хорошенько их
было нельзя. Какие-то плоские, зыбкие, прерывистые, словно их ребенок
нарисовал.
- Ребята-бесенята, козлы и поросята, курята и маслята, улитки и ужи,
служите мне несвято, служите, как свинята, не то я вас лопатой, метлою - от
души! Шшш! Шшш! Шиш! - пискливым, дребезжащим голосом вскричала бабка
Завидуха, и Серые кланялись, становились перед ней на голову, падали на бок.
- Ты - наша повелительница! - верещали они тонкими голосами! Укажи,
кого нам съесть, на кого болезнь навесть.
- Ребята! - Глаза у бабки Завидухи стали зелеными, как у кошки. -
Разберите избу Ннкудинову по бревнышку. Поймайте его внучку, задайте внучке
взбучку! Но главное - словите да приведите Белого Коня, Белого-Пребелого,
белей которого не бывает. Повернулись Завидухины ребята к Завидухе спиной и
стали перед Дашей и Белым ее Конем, как стена, мордами разрисованная.
- Вот они! - завопила Завидуха. - Цапай их! Цапай!
Серая, с перекошенными мордами стена заструилась, поплыла, беря Коня и
всадницу в кольцо.
Ивень заржал, встал на дыбы, скакнул!.. И Даша очутилась среди облаков.
То были белые громады, и Белый Конь повел их за собою на серую мглу. Мгла
стлалась навстречу серым ненастьем. В серых сумерках, словно боевые трубы,
завывали пронизывающие до костей ветры. Это был враждебный Златоборью мир, и
звуки он рождал враждебные. Даша оглянулась и увидела: из белых громад
хлынули свето-ярые лучи. Ослепительно Белое воинство сошлось грудь в грудь с
Серым нашествием, небо от неистового напора и противостояния брызнуло
звездами. Белый Конь изогнул шею по-лебединому, скакнул, как стрела с
тетивы. Со всех четырех его копыт сорвались молнии и ударили в самую жуть,
где у Серых вместо сердца ворохтался клубок змей. Серое вспыхнуло малиновым,
лопнуло, засвистало, и Даша очутилась на лугу перед копной прошлогоднего
сена. Глянула в небо - ни единого серого пятнышка, а белая громада далеко на
горизонте.
Бабка Завидуха улыбалась жалкой улыбкой и еще более жалко кланялась.
- Какой коняшка хороший! - приговаривала она, подходя все ближе и
ближе. - Дедушкина внучка, дозволь хоть за уздечку подержаться.
Даша удивилась просьбе. Правду сказать, после небесного сражения она в
себя не успела прийти. Да и Завидуха была уж такая немощная... Завидуха
подошла совсем близко и вдруг удивилась:
- А что это у тебя под мышкой? Под мышкой у Даши была полынь от
нечистой силы. Даша покраснела: одно дело, когда никто не видит златоборских
затей, и совсем другое, когда ты на людях...
- Это просто так, - сказала Даша неправду, одновременно бросая полынь
наземь. И тотчас - храп коня, звериные глаза, морды, несчастье...
Один волк держал Белого Коня за горло, два других схватили Дашу за
ноги. Четвертый волк вцепился Коню в хвост. Пятый вскочил на круп, шестой
подлез под брюхо, а седьмой, самый огромный, с кровавой пастью и белыми
глазами, сидел на копне и смеялся над глупой девчонкой.
Даша попыталась вспомнить заклятье, которому ее научил дедушка, и не
вспомнила. Ни словечка!
- Мы пропали! - сорвалось с Дашиного языка.
- Пропали, - сказал волк на копне человеческим голосом.
И тогда Даша закричала что было сил:
- Никудин Ниоткудович! Дее-дуууу-шкаа!
- Ха-ха! - сказал волн. - Отдавай Коня, не то и тебя сожрем.
- Де-дуу-шка! - снова закричала Даша, и вдруг волки брызнули в стороны,
как мыши. Раздался посвист крыльев, стрекот сороки.
То мчалась по небу стая гусей. Бежал Никудин Ниоткудович и грозно
размахивал Актом о нарушении в заповедной зоне.
Волки-мыши юркнули под копну. Бабка Завидуха, оседлала палку и
стремглав умчалась за Певун-ручей.
НОЙ СОЛОМОНОВИЧ
Сияющий самовар распевал на столе коротенькие, как медвежий хвостик,
песенки, и дедушка чаевничал с незнакомым, удивительно кудрявым человеком.
Кудрявые волосы стояли дыбом, кудрявая борода пыхала во все стороны, и
только тонкие усы вьюнками загибались в правильные колечки.
Человек дул в блюдечко и болтал под столом одной ногой.
- Никудин Ниоткудович! - говорил он шепотом и, кажется, страшно
сокрушаясь. - Никудин Ниоткудович! Ваша сорокакопытица - увы! - не плод
природы, народного воображения или, наконец, ученого разума. Увы! Увы! Это
плод ученого кощунства. Ваша свинья - мутант. И я, получив телеграмму,
прежде всего обзавелся радиационным счетчиком. От догадок - к делу. Вопрос
первый: откуда сие существо могло забрести в Златоборье? Лесник вздохнул.
- Говорил тут один: из-за болот пришла, из-за трясин, из Проклятого
леса.
- Вот видите! Из Проклятого леса... Уже кое-что! А кто он - источник
информации?
- Да так... - замялся лесник. - В общем, верить можно.
- До Проклятого леса далеко?
- Честно скажу, за болота хаживал в детстве, еще с дедушкой. Провести,
однако, проведу.
- Без вас, Никудин Ниоткудович, я и в трех соснах заблужусь...
Здравствуйте, синеглазка! - воскликнул Ной Соломонович, увидев, что Даша
проснулась.
И весело схлебнул чай до донышка. - Не чччавкать! Не ччавкать! -
завопил Дразнила, присаживаясь на подоконник.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг