И вдруг ее осенило: это же все для нее. Никогда в жизни она не обладала
хотя бы одним из экспонатов этой коллекции. Фантастика!
Она поставила флакон на место и подошла к кровати. Роскошное шелковое, в
оборках из кружев покрывало, казалось, было украдено из дворца. Ни секунды
не раздумывая, Татьяна плюхнулась на это великолепие. Кровать мягко
спружинила и, точно живая, обхватила каждую клеточку ее тела. Женщина
откинулась навзничь и уставилась в потолок. Прямо над ней на потолке было
укреплено зеркало. Оно отразило еще не старую, аккуратно сложенную женщину с
крепким налитым телом и растрепанной прической, живописно обрамляющей
оживленное лицо.
"А это еще зачем?" - недоуменно подумала Татьяна, глядя в зеркало, и
внезапно покраснела, поняв его предназначение. Она засмущалась и отвернулась
к окну. Прямо напротив росла красавица липа, ее ветви почти касались
распахнутых створок, и душистый липовый-дух наполнял комнату. Необычайная
легкость вдруг овладела Татьяной. Она словно воспарила над своим царским
ложем. То ли от липового аромата, то ли от радостного предчувствия
невероятных событий слегка кружилась голова. Она снова посмотрела в зеркало
на потолке: ничего еще бабенка, прямо скажем - хоть куда! Татьяна
давным-давно не смотрелась в зеркало вот так, долго и внимательно. А теперь
словно впервые увидела себя. Чего это она закисла в одиночестве и тоске?!
Впрочем, она и раньше частенько предавалась меланхолии. А ведь зря. Вон и
сын взрослый, а она еще хоть куда! Все от нее зависит. Может, действительно
остаться у Стаса? Конечно, она поживет у него какое-то время, а вот насовсем
остаться?..
Она задумалась. Непонятно все же, для чего он ее вызвал, неужели только
благодаря взыгравшим сыновним чувствам? Трудно в это поверить. Но с другой
стороны, почему бы не поверить. Он одинок, во всяком случае, не женат, и она
овдовела. Тут Татьяна поймала себя на мысли, что, размышляя о своих
отношениях с сыном, она теряет чувство меры. Оставим это, не лучше ли просто
расслабиться.
Она лежала на кровати, лениво изучая свое отражение в зеркале. Летний
зной окутывал ее так же незаметно и мягко, как и ложе, на котором она
пребывала. И вдруг Татьяна вспомнила такой же жаркий день много лет назад.
Тогда она вместе со Стасом отправилась в областной центр к старухе-знахарке
в надежде вылечить сына от эпилептических припадков. Перед глазами, точно
это случилось вчера, возникли вросший в землю домишко на одной из окраин,
сгорбленная, похожая на ведьму бабка, ее цепкий ощупывающий взгляд.
Старуха тогда здорово помогла. После ее лечения припадки у Стаса стали
приходить значительно реже, но не только радость, а и тревогу заронила
знахарка в сердце Татьяны. Именно в тот день она сказала, будто некая
зловещая печать лежит на Татьяне. И что эта печать очень даже осязаема.
По словам старухи, этой зловещей печатью является родинка на ягодице
Татьяны в виде паука. Тогда бабка посоветовала очиститься, сходить в лес на
Иванов день и проделать возле костра очистительный обряд. Татьяна было пошла
в лес, но в последнюю минуту испугалась и сбежала. Родимое пятно так и
осталось на месте. Она совсем про него забыла. Татьяна перевернулась на бок
и спустила трусики. Вот оно! Все такое же черное. Иногда ей казалось, что
паук расправляет лапки. Вот и сейчас она испытала такое же чувство.
Однако зеркало расположено высоко, и родинку видно плохо. Татьяна
соскочила с кровати и приблизилась к трюмо, повернулась, всмотрелась. Так и
есть, паук растопырил свои мохнатые ножки. Она усмехнулась. Это всегда сулит
одно и то же - перемены. Неожиданные и неотвратимые. Она засмеялась и снова
улеглась на кровать. Ерунда! Сущая ерунда!
Она сонно зевнула. Изображение в зеркале на потолке словно подернулось
туманом, оно расплывалось и меркло. Через минуту Татьяна спала. И приснился
ей сон.
Она умерла и лежит совершенно голая на огромном мраморном столе. Мерцают
лампы. Тишина. Где-то капает вода. Непонятно почему - ведь она мертва -
очень хочется пить. Звук капающей воды еще больше усиливает жажду. Все
внутри словно ссохлось, организм полностью обезвожен. Она мертва, мертвее
быть не может, и в то же время она стоит рядом с собой и внимательно
вглядывается в свое мертвое лицо. Что-то шуршит и поскрипывает. Шорохи
наполняют комнату. Свет то меркнет, то вспыхивает нестерпимо ярко. Вот вода
уже не капает, а бежит тонкой струйкой, падая на гулкую поверхность. Ох как
хочется пить!
Живая Татьяна смотрит на мертвую безучастно, отстраненно, словно это не
она сама, а кто-то посторонний, чужой. Но вот созерцание закончено. В руке у
живой Татьяны оказывается широкий сверкающий нож. На вид он невероятно
острый. Секунду живая стоит в нерешительности, потом делает надрез между
правой и левой грудью. Ткань расползается, словно бумага, и она бела, словно
бумага. Ни единой капли крови. Сверкнула сахарная кость грудины. Снова
сильный и глубокий разрез ножом, на этот раз вдоль тела, до самого паха. Нож
взрезает ребра. Слышен хруст костей. Откуда такая сила?
Белая плоть с тонкой прослойкой жира. Крови по-прежнему нет. Татьяна
запускает руку глубоко в свою грудь и со страшным усилием вырывает сердце.
Оно чуть заметно вздрагивает, точно скомканная тряпица, словно
нераспустившийся гигантский цветок. Оборванные сосуды, как увядшие стебли.
Прозрачная жидкость медленно капает из них. Татьяна отшвыривает сердце и
начинает методично отрезать от тела куски белой плоти. Она знает: мясо
предназначено для еды. Очень скоро его изжарят. Ни ужаса, ни боли - тупое
отчаяние. Вот все, что владеет ею. И жажда. Пить! Так хочется пить.
Она проснулась, еще не понимая, что это был всего лишь сон. Судорожно
дернула головой. Приподнялась. Какое счастье. Кошмар кончился! Но
действительно, нестерпимо хочется пить. Жара. Голова тяжелая, точно налитая
свинцом. Татьяна поспешно спрыгивает с постели, натягивает платье. Щелкает
задвижкой, вот она уже в комнате, где еще недавно беседовала с сыном. Здесь
пусто. Татьяна бегом выскакивает на улицу и идет к колодцу. Звякает ведро,
скрипит деревянный барабан. Слышен плеск в глубине. Медленно, очень медленно
поднимается ведро из темного зева. Вот оно на поросшем мхом краю. Женщина
опускается к ведру и судорожно пьет.
Какое блаженство! "Теперь и умереть не страшно", - приходит мысль.
Татьяна пьет, не в силах оторваться от края ведра, потом погружает в него
голову. Ледяной обруч сжимает лоб и виски, в затылке будто взрывается
маленькая атомная бомба. Она выпрямляется. Холодные струйки сбегают по лицу,
затекают за шиворот, скользят по спине... Все! Наваждение кончилось. Она
снова в порядке. Она в порядке. Она дома. Она там, где ее ждут. Она хочет
быть здесь. Она стремилась сюда всю жизнь. Она... Она... Она...
- Мама, что с тобой? - послышался сзади голос сына.
- Ой, Стас! Сон. Дурной сон. Но теперь все прошло. Только очень хочется
есть.
- Нет проблем. Сегодня у нас на ужин отличный бифштекс, - Стас,
казалось, чуть заметно усмехнулся.
- А что, мать, нравится тебе здесь? - спросил Стас.
Вечерело. Жаркий безоблачный день кончился. Откуда-то набежали тучи.
Заходящее солнце окрасило их края в причудливо тревожные цвета: багровый,
фиолетовый, оранжевый. Духота сменилась свежестью. Сильно пахло травами. С
небес упал мелкий теплый дождик, но скоро прекратился.
Татьяна, Стас и молодой человек, тот самый, что приезжал к ней и
которого, как она знала, звали Володей, сидели под навесом в старых, но еще
крепких креслах, плетенных из камыша. В руках у Володи была гитара, и он
время от времени лениво перебирал струны.
На душе у Татьяны было смутно. Она сама не могла понять своего
состояния. Приступы неожиданного подъема вроде того, какой она пережила
после пробуждения, сменились беспричинной тревогой и тотчас же заглушались
ленивым покоем. Причем смена настроений происходила беспрестанно. Казалось,
внутри появились и борются неведомые силы, каждая из которых старается
склонить ее на свою сторону.
Вопрос сына заставил задуматься. А действительно, нравится ли ей здесь?
Как будто нравится. Во всяком случае, очень необычно. Вот только... она
рылась в памяти, пытаясь подобрать подходящее слово, выразившее бы
настроение, но не могла. Неожиданно обратила внимание, что Стас впервые
назвал ее "мать". Не мама, как говорил он обычно, а грубовато и ласково,
точно подчеркивал, что теперь он с ней на равных.
- Хорошо, - наконец сказала она, - только еще непривычно. Мне иногда
становится не по себе.
- Отчего же?
- Не знаю. Почему-то делается грустно, словно я потеряла что-то нужное.
А что - и сама не знаю.
- Ты не потеряла, а скорее обрела. Ты, наверное, не знаешь, что здесь,
в Лиходеевке, твоя родина.
- Родина? - . Татьяна недоуменно посмотрела на сына. - Ты имеешь в виду
городишко?!
- Вовсе нет, при чем тут Светлый? Я вовсе не о том. Наша родословная,
так сказать, корни растут именно отсюда.
- Никогда ничего подобного не слыхала.
- Естественно, тебе никто не рассказывал. Впрочем, возможно, твой отец
и не знал об этом. Времена были глухие, недобрые... Поэтому о предках
предпочитали не распространяться. Но живя в Светлом, уже после того, как ты
уехала, я попытался провести кое-какие изыскания. И они, к счастью,
увенчались успехом. А началось все с этого завещанного мне дома. Почему? С
какой стати? Оказалось, наш дальний родственник, некий Асмодей Чернопятов,
проживал тут с незапамятных времен.
При упоминании имени Асмодея тихонько тренькавший на гитаре Володя резко
дернул струну, и от ее густого печального звука Татьяна вздрогнула.
Стас недовольно поморщился, но смолчал. Он лишь покосился в сторону
Володи.
- Продолжай, - попросила Татьяна.
- Так вот, наши предки жили здесь, по крайней мере, лет триста, но
потом твой дед, не поделив что-то со своим старшим братом, а это и был
Асмодей, уехал отсюда.
- Чего же они не поделили?
- Темное дело. До причин мне пока не удалось докопаться. Видимо,
обычные семейные дрязги.
- То есть, ты хочешь сказать, что мой дед жил когда-то в этом доме?
- Именно! Но это еще не все. Не знаю, как бы выразиться поточнее. Ты,
как и все мы, принадлежишь к совершенно особой породе людей... - Стас
запнулся, подыскивая подходящее слово. - Если так можно выразиться, к
обществу посвященных.
- Посвященных во что?
- Просто посвященных. Ну, скажем, в древнее знание.
- Но я не ощущаю себя посвященной в какое-то особое знание: в древнее -
не в древнее. Я обычный человек. Медицинский работник. К сожалению, мне не
удалось стать врачом, но все же я не жалею ни о своей жизни, ни о выборе
профессии.
- Тем не менее, ты - одна из нас.
- Из кого - из вас? - Татьяна стала раздражаться. От подобных
разговоров у нее начинала болеть голова.
- Я, конечно, понимаю, - спокойно продолжал Стас, - что так, сразу,
мало кто поверит в то, что я сейчас расскажу. С незапамятных времен на этой
земле поселились люди, которые владели секретами магии, тайноведением...
Поселились не по своей воле, но тем не менее, несмотря на гонения, знания
своего они не растеряли. А главное, они, даже не будучи посвященными,
обладают особой силой.
- Что еще за сила?
- Ну, скажем, сверхъестественная способность.
- Что ты все вокруг да около? Какая именно сила, что за способность?
- Послушай, мать, - не отвечая на вопрос, спросил Стас, - ведь у тебя
на теле есть знак?
- Знак?
- Родинка в виде паука!
Татьяна внезапно застыла. Откуда он знает о родинке? Или подсмотрел
случайно в детстве?
- Так есть или нет?
- Допустим, есть, но что это доказывает?
- Родинка - знак, проходящий через поколения и присущий только женской
части рода. Он означает, что ты - ведьма.
Татьяна засмеялась.
- Какая чушь! Нашел ведьму! Я даже не рассердилась, уж слишком все
глупо выглядит. Знаки! Ведьма!.. Может быть, ты еще заявишь, что у меня и
хвост имеется?
- Твои способности просто-напросто не получили толчка для развития. Но
согласись, иногда тебе казалось, что ты не такая, как все. Разве не так?
Вспомни: ты, работая в больнице, очень часто рассказывала мне о пациентах и
невольно предсказывала, кто из них в скором времени покинет этот свет, а кто
выздоровеет.
- Но тут ничего особенного нет. Просто я неплохо разбираюсь в
диагностике, ведь проработала в медицине не один год.
- А вспомни, как-то раз ты сказала про нашу соседку, тетю Наташу, что
жить ей осталось всего несколько дней, хотя она выглядела совершенно
здоровой и в больнице не лежала. И действительно, ее сбила машина.
- Обычное совпадение.
- Допустим. А твоя способность лечить прикосновением? Ведь ты сама не
раз говорила мне, что облегчала страдания больным, лишь только прикоснувшись
к ним рукой.
- Говорила. Но это только доказывает, что во мне нет зла. Иначе как бы
я смогла помогать людям?
- Неужели ты думаешь, что добро и зло нельзя творить одними и теми же
руками? А помнишь, как много лет назад ты возила меня к старухе-знахарке? И
та говорила тебе примерно то же, что и я сейчас. Ведь говорила?
Татьяна неопределенно покачала головой. Она была в смятении. Слова сына,
странные и зловещие, вызвали целую бурю в душе. Для чего он все это говорит?
Откуда он знает, что нашептала ей старуха в тот давний день? А главное - для
чего он затеял этот разговор? Допустим, она действительно из какого-то
древнего рода колдунов. И что из этого выходит? Абсолютно ничего. Никогда,
никогда в жизни она не желала зла. Вот он сказал - лечила прикосновением
рук. Что же, возможно. Ей всегда говорили, что у нее легкая рука. Однако это
не значит, что она колдунья. Наоборот! Именно добрая сила исходит от нее. Да
и вообще все это - бред.
- Нет, не бред! - зло сказал Стас.
Татьяна удивленно открыла рот. Неужели он прочитал ее мысли?
- Нет, не бред! Ты обладаешь огромной силой. И сила эта до сих пор не
находила применения, а теперь с моей помощью ты обретешь свое истинное "я".
И не надо улыбаться. Все, что я тебе рассказал, - истинная правда. Могу
сказать больше. Вся твоя жизнь, можно сказать, с момента рождения,
находилась под контролем. За тобой постоянно приглядывали. Незаметно,
исподволь, но надзор был постоянный. А мое рождение... Неужели ты думаешь,
что это случайность? Ты никогда не рассказывала мне про моего отца, считая
увлечение им ошибкой молодости. Хотя до сих пор вспоминаешь его. Ведь
вспоминаешь? Романтическое увлечение. Случайная встреча в кинотеатре. Ваши
места оказались рядом. Он вроде бы случайно дотронулся до твоей руки. Так
сказать, в порыве чувств. Фильм уж больно попался трогательный. Как он там
назывался? Что-то, помнится, индийское. "Цветок в пыли", кажется?
Татьяна вздрогнула и с ужасом посмотрела на сына.
- Потом, как водится, он проводил тебя, - не унимался Стас, - а
дальше... А дальше все было, как в твоих любимых душещипательных романах.
Соблазненная и покинутая! Светлые слезы печали, потом малютка-сын. Гнев
праведного отца... А ведь человек, который стал моим отцом, был тоже из
наших. Он оказался специально избран. Ты понимаешь! Избран! Чтобы ты зачала
от него ребенка, то есть меня. А все охи и вздохи многократно
отрепетированы, и нежные слова, кстати, тоже. Татьяна покачнулась.
- Секте нужен был преемник взамен стареющего главы. Вот я и появился!
Все так просто, даже смешно. - Стас деланно захохотал.
Татьяна сидела, как неживая.
- Может быть, ты не веришь? - глумливо поинтересовался Стас. - Так я
могу привести еще подробности. Весьма, кстати, пикантные.
В этот миг Володя снова резко и зло дернул струны гитары.
- Что это ты, паренек, инструмент насилуешь, - зло поинтересовался
хозяин, - или, может быть, наша семейная беседа тебя коробит? Нервничаешь?
Желаешь уйти? Нет уж, сиди и слушай. Так что, мамочка, - снова повернулся
Стас к Татьяне, - тебе придется свыкнуться с мыслью, что ты не какая-нибудь
там обычная гражданка, ты Мать. Именно такая роль была тебе уготована. Или
ты думаешь, что не смогла выйти замуж только по своей нерешительности или
из-за отсутствия к тебе интереса со стороны мужского пола? Нет! Интерес был,
и замуж хотелось, да почему-то никак не получалось. А не получалось потому,
что согласно древним обычаям ты должна находиться при сыне до самого его
совершеннолетия, то есть до тринадцати лет. А потом ты была милостиво
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг