Господин Туллэк, врачеватель, явился много позже. Кайнор успел как
следует вздремнуть и проснулся от стука - создалось впечатление, будто во
дворе открыли столярную мастерскую. Некоторое время он лежал, ловя
ускользающие клочья дремы, а потом дверь в камеру с грохотом распахнулась и
пришлось-таки вставать.
- А-а, это вы... - Гвоздь зевнул и сел на ободранном тюфяке, всю солому
из которого, кажется, давно вытащили крысы. - Что, уже утро?
Господин Туллэк дождался, пока один из стражников принесет и поставит у
стены табурет - на котором врачеватель и устроился, опершись руками на
трость. По просьбе господина Туллэка стражник воткнул в гнездо на стене
горящий факел, после чего вышел и закрыл за собою дверь.
- Так вы думаете, сейчас утро, - переспросил врачеватель, внимательно
глядя на Гвоздя. - Сколько, по-вашему, времени прошло с тех пор, как вы
оказались здесь?
- Часов семь-восемь, а то и больше.
- Десять, - отрезал господин Туллэк. - Я нарочно воспользовался
клепсидрой, чтобы знать наверняка. В конце концов, все эти пружины-колеса в
часах со стрелками могут сломаться, но отверстие в стеклянных колбах вряд ли
расширится или сузится и вода не станет капать медленнее, верно?
Кайнор кивнул, размышляя о том, далеко ли ушел стражник и сможет ли он
сам в случае чего справиться с сумасшедшим врачевателем.
- Не удивляйтесь, - промолвил тот, - лучше посмотрите в окно.
Конечно, называть окном эту щель у самого потолка было тем еще
преувеличением, но Гвоздь решил не занудствовать. Он встал ногами на койку и
выглянул наружу. Холодная располагалась в здании местного, с позволения
сказать, центра королевской власти - точнее, в подвалах дома, где таариг
вершил свой справедливый суд, а также (в свободное от работы время) жил и,
судя по звукам, доносящимся со двора, занимался столярничаньем - так, для
души. Окно камеры Гвоздя выходило во внутренний двор упомянутого здания;
сейчас здесь царил полумрак.
"Предрассветные сумерки, если врачеватель не врет. Только... какие же
предрассветные, если десять часов?!" - удивился Кайнор.
Он осторожно, чтобы не разболелись свежие раны, сел на койку и
вопросительно поглядел на господина Туллэка.
- Время снаружи течет иначе, - промолвил тот наконец. - Мы в Соснах
живем, как и жили до падения Узла. А солнце движется по небу не так быстро.
И вообще жизнь, оставшаяся по ту сторону нашей местной Пелены, замедлилась.
Я попросил ребятишек сбегать к Родниковой рощице посмотреть на грачей. Грачи
переместились, они почти опустились на ветви... сейчас, наверное, уже сидят.
- А здесь, значит, только-только вечер наступил, - подытожил Гвоздь. -
Забавно.
- Кто вы такой? - вдруг спросил у него врачеватель. - Мне Борк-Шрам
рассказал, _что_ прошептала вам тогда Матиль. И эти зрачки, про которые вы
спрашивали... в первый момент, когда я осматривал ее, мне действительно
показалось, что они не совсем обычной формы, но потом... А-а, не о том я
говорю! Вы хоть знаете, почему, как считается, иногда падают Узлы?
- Неужели из-за бродячих жонглеров?
- Если это необычные бродячие жонглеры - да, из-за них. Есть люди,
которые... привлекают особое внимание Сатьякала.
- Особые люди, - хмыкнул Гвоздь, хотя в происходящем не находил ничего
веселого.
- Особые. Поговаривают, что в Сна-Тонре случилось именно это: туда
приехал кто-то, обративший на себя внимание зверобогов.
- Это был не я, клянусь! - признаться, Кайнор бывал в Сна-Тонре,
маршрут Жмуновой труппы проходил и там; слышал Гвоздь и про разрушения в
северной части города, но он действительно не был в городе, когда случилась
катастрофа. - И почему, как вы считаете, привлекшие внимание зверобогов
оказываются под Узлом?
- Не секрет, что Сатьякал пытается влиять на мир... собственно, и
делает это. Отсечь Ллаургин или уничтожить пралюдей для него ничего не
стоило. А цели... что мы знаем о целях Сатьякала? Мы можем лишь
догадываться. Я думал, вы мне поможете.
- Я?! Чем? Я не философ, не чародей и не ученый. И я...
- Вокруг вас происходят необычные вещи. Поверьте, я не горю желанием
копаться в чужих тайнах - всё, чего я добиваюсь, это чтобы пропал Узел. За
долгие годы я навидался всякого - и хотел бы дожить свой век тихо, спокойно.
Меня, признаюсь, пугают кое-какие вести, которыми со мной делится
Борк-Шрам - а получает он их от таких, как вы.
- Вы меня и в этом обвиняете? - теперь Гвоздю стало по-настоящему
смешно.
- Я вас ни в чем не обвиняю, для этого существует таариг... и господин
Хожмур. Но поймите, падение Узла, ваше появление здесь, то, что случилось с
Матиль, - все это, скорее всего, связано.
- В единый Узел.
- Да. Если хотите - да! Вы знаете об этом больше, чем я. Хорошо, ничего
не рассказывайте мне, но хотя бы разберитесь в этом сами - и сделайте
что-нибудь!
- Сидя в холодной?
- Если вам понадобится помощь... но сперва вам придется предъявить мне
убедительные доказательства того, что вы знаете, как заставить Узел
исчезнуть. - Врачеватель поднялся с табурета и собрался было уходить.
Кайнор кашлянул:
- Господин Туллэк...
- Да?
- Вы ведь, кажется, тоже не чародей и не ученый, верно? Тогда откуда вы
столько знаете об Узлах?
Пухленький человечек улыбнулся так, что Кайнор пожалел о своем вопросе.
- Я был за Хребтом, господин жонглер. Участвовал в двух захребетных
походах. И видел многое, а слышал еще больше - такого, о чем здесь, в
Иншгурре и Трюньиле, попросту предпочитают забыть. Или не знают. Мы считаем,
что мир заканчивается там, где заканчиваются границы нашего королевства и
Трюньила. Те, кто побывал за Хребтом, понимают: мир намного больше, чем мы
себе представляли. Он больше даже, чем весь Ллаургин, включая захребетный
Тайнангин и запеленутые земли. И намного сложнее. А порой - намного
страшнее, чем мы себе можем представить, - врачеватель покачал головой,
что-то припоминая. - Но когда понимаешь это, постепенно начинаешь понимать и
то, что где бы ты ни жил, любовь, дружба, честь, верность везде одинаковы. И
еще - начинаешь ценить покой. Мир, господин жонглер, - произнес он тихо, - в
конце концов всего лишь то, что мы носим в самих себе. Я хочу умереть
спокойно - умереть и знать, что родным мне людям не будет угрожать ничто,
кроме обычных житейских невзгод. Я видел графов и простолюдинов, готовых
собственноручно убить человека за горсть монет, за славу, за власть. Но нам,
тем, кто живет в тихих деревеньках вроде Трех Сосен, дороже покой - и за
него мы, господин жонглер, тоже готовы бороться всеми способами.
- И вы бы убили ради того, чтобы сохранить этот покой?
- Я _убивал_, господин жонглер, - сухо промолвил врачеватель и вышел из
камеры, знаком приказав стражнику забрать табурет и запереть дверь. Факел,
правда, они оставили - но нужен ли он был Кайнору? Размышлять об услышанном
от господина Туллэка он предпочел в темноте - или хотя бы с закрытыми
глазами. Если бы еще не мешал этот стук во дворе, но тут уж Гвоздь ничего не
мог поделать.
Разумеется, врачевателя послал таариг... ну, скажем так, он пришел сюда
с ведома "ихней справедливости". Хоть не исключено, что преследовал
собственные цели, однако в первую очередь должен был выспросить у Кайнора
то, о чем не удалось узнать господину Нагиру.
То, о чем сам Кайнор не имеет ни малейшего представления.
Он лег на койку и уставился в неровный, покрытый трещинами и паутиной
потолок - как будто там мог быть начертан способ спасения. Неожиданно и,
казалось, совсем не к месту всплыло воспоминание о другом потолке (_с
которого сыпались пыль и мелкие клочки паутины, словно там что-то
двигалось - и эти падающие пылинки отмечали невидимое движение_) -
воспоминание прокралось в сознание Кайнора и почти целиком завладело им.
Вместо того, чтобы ломать голову над способом выбраться сперва из холодной,
а потом из Трех Сосен, Гвоздь пытался сообразить, откуда взялось это
воспоминание.
Как и в прошлый раз, его отвлекли - теперь в камеру явился Борк-Шрам.
Без долгих приветствий и вопросов "как жизнь?" уселся на койке рядом с
Кайнором и проворчал:
- Плохи твои дела, Гвоздь.
- Знаю, - бросил тот. - Что посоветуешь?
- А что тут советовать? - Борк-Шрам потер руки, словно они были частью
его трактирчика, которую следовало держать в постоянной чистоте. - Жалко
Матиль. Сам решай, рассказывать про нее или нет. Если расскажешь, думаю,
таариг оставит тебя в покое. Я твои слова поддержу, господин Туллэк - тоже.
- Но если я промолчу, промолчите и вы, - сказал Кайнор.
- Промолчим. - Гвоздь не сомневался, что Борк-Шрам переговорил с
врачевателем. - Ты чужак, Гвоздь. Хороший мужик, толковый артист, душа у
тебя... все у тебя в порядке с душой, не мелкая. Но ты - чужак, а Матиль -
из Трех Сосен. И главное, никто толком не сможет доказать, кто из вас
виноват в том, что появился этот Узел. Поэтому...
- Отсюда можно сбежать? - спросил у него Кайнор. Ведь зачем-то же
Борк-Шрам пришел сюда, не только чтобы успокоить свою совесть.
- Все, что я могу, это уговарить таарига подождать. И с людьми я
побалакал, с некоторыми... Но Хожмур... у них с господином Туллэком давняя
вражда, а страх пробивает в человеческой душе такие бреши, которые не
заткнуть ничем.
- Кроме крови.
- Я очень надеюсь, что до этого не дойдет, - сказал трактирщик,
вставая. - И если ты все-таки решишь... насчет Матиль...
- Я уже все решил, - ответил ему Гвоздь. - Иди. Успокой господина
Туллэка, ему не придется свидетельствовать о том, о чем он предпочитает
молчать. Я... как-нибудь выкручусь.
Борк-Шрам занес руку, словно собрался похлопать его по плечу, но в
последний момент передумал и коснулся пальцами своей шеи, точнее, шрама на
ней. Странно так посмотрел на Гвоздя и вышел вон.
- Шут, - сказал Кайнор в пустое пространство камеры. - Ш-шут. Шут.
Ему пришлось сцепить пальцы в "замок", чтобы не дрожали. Для жонглера
нет ничего хуже, чем дрожащие пальцы.
Во внутреннем дворике тааригового дома гавкнул, а потом радостно
заскулил пес. Непонятный, "столярный" стук наконец-то прекратился.
- А ты вправду артист? - спросили в окошко камеры.
- Вправду, - Гвоздь снова стал на койку и выглянул наружу. - Ты как
сюда попала, конопатая?
- А у меня знакомые всюду, понял!.. Слушай, тебе сильно досталось?
- Ты это о чем, мелюзга? Если про холодную, так я, знаешь, доволен:
сижу в тепле, накормлен, напоен.
- Дурак!.. Ой, прости! Я хотела сказать, что... ну, так получилось, я
не нарочно. Я же не собиралась ничего такого про тебя говорить, что ты батю
убил. Я знаю, он сам утоп. Я б и не сказала, только... Смеяться не будешь?
- Буду, - пообещал Кайнор.
- Ну и смейся себе на здоровье! А мне тогда смешно совсем не было!
Мне... в меня как будто забрался кто-то, понимаешь. Живой... и как бы
неживой - и такой, и такой, но один... забрался и делал так, чтобы я ходила
и говорила, как он хочет. Вот я и говорила... А потом, в трактире, он исчез.
- Я знаю, конопатая, - улыбнулся ей Кайнор - и, видит Цапля Разящая,
впервые за весь долгий сегодняшний день улыбнулся искренне! - Он больше не
вернется, не бойся.
- А ты откуда знаешь, что не вернется?
"Он - кто бы он ни был - сделал то, чего добивался, вот и всё".
Но девчонке Гвоздь сказал другое:
- Ты же слышала, что время замедлилось? - Она с серьезным видом
кивнула. - Ну вот, и этот твой "он" просто не может теперь попасть в Три
Сосны.
- Но время же когда-то... размедлится?
- Его это так напугает, что он больше не помыслит сюда вернуться.
Веришь?
- Честно? Не очень.
- Ну, как хочешь, - с напускным безразличием отмахнулся Гвоздь. - Потом
сама убедишься. А теперь давай-ка беги домой, а то я устал и хочу спать.
- Держи, - она просунула ему через окно помятый хлебец. - Знаю я, как
здесь кормят. А ты вон какой тощий.
- Спасибо. Ну, беги теперь.
Он сидел на койке и лениво жевал горбушку, когда на лестнице снова
раздались шаги.
- Эй, скажи им там, что на сегодня прием закончен! - крикнул стражнику
Гвоздь. - Пусть приходят завтра, я устал. Нельзя же так, в самом деле...
Дверь однако лязгнула о стену - и внутрь ввалились три дебелых молодца
в стражницких плащах. Позади маячил господин Хожмур, отблески факелов и тени
ложились на его лицо и делали похожим на лик идола из храмовенки: то ли
Муравей, то ли Крот...
- Вяжите его! - рявкнул жрец, свирепо топорща бороду. - "Завтра", ха!
Не будет тебе, зандробово отродье, никакого завтра!
И Гвоздь как-то сразу поверил: действительно, не будет.
* * *
Они оставили убитых махсраев прямо посреди коридора и отправились
дальше. Теперь Иссканр пренебрег советами чародея и держал обнаженный клинок
в правой руке - так, на всякий случай. В другой раз может не повезти.
...Впервые с махсраями он столкнулся в Сна-Тонре, во время падения
Узла. Подтвердились еще одни байки, в которые Иссканр до того времени не
верил: о Внешних Пустотах и о том, что попавшая в Узел местность теми или
иными "слоями реальности" сопрягается с Пустотами, которые в
действительности не такие уж пустые, а наоборот, обильно населены тварями,
одна другой отвратительнее и смертоноснее. При падении Узла на ту или иную
часть Ллаургина Отсеченного твари имели возможность прорваться в Тха - и
пользовались ею на всю катушку. Те, кто пребывал воплощенным в физическое
тело или находился, как это называли чародеи, в "пограничном состоянии", -
те начинали убивать все живое, ну а те, кто был на момент прорыва полностью
развоплощен, первым делом искали себе подходящую телесную оболочку.
Обитателей Внешних Пустот называли по-разному; как правило, демонами
или зандробами. Ну а чтобы как-то отличать развоплощенных от прочих, первых
называли зандробами ночными. (Считалось, что под покровом темноты
бестелесные чудища и творят большую часть своих мерзостей).
Признаться, убийство было не единственным любимым занятием зандробов.
Не менее привлекательным они считали плотские утехи - и при возможности
предавались им с неистовством, которому позавидовал бы иной герой-любовник.
Обычно люди, которыми овладевали зандробы, вскоре умирали, не перенеся
психических и телесных увечий, да и случалось такое редко, ведь Узлы, как
правило, падали на необитаемые земли. Но были известны случаи появления
родившихся от зандробов детей... точнее, детенышей, ибо больше всего
младенцы походили на животных, да и вели себя соответственно. Их
истребляли... или (подозревал Иссканр) говорили, что истребляли, а на самом
деле такие полулюди-полудемоны отправлялись в подвалы чародейских башен,
откуда уже никогда не выходили.
Наверное, после сна-тонрских событий чародеи в который раз обогатили
свои подвалы - само собой, сперва отстроив их заново, ибо вся северная часть
города оказалась разрушенной, даже несколько мостов обвалилось. Ну а обычные
горожане, обслуживавшие кварталы чародеев, еще долго зализывали раны, хотя,
конечно, сами чародеи помогали им, чем могли.
По сути, только благодаря их быстрому вмешательству удалось истребить
всех зандробов, прорвавшихся в Северный Сна-Тонр. И если бы не Держатели,
которые Узел "развязали", хотя сами при этом рухнули, чудовищ в городе было
бы намного больше - и возможно, королевство вообще лишилось бы Сна-Тонра, а
граница Вольных Земель оказалась значительно южнее нынешней.
Ничего этого не случилось - и хвала зверобогам!
...Оставив позади рыночную площадь, где на ночных прилавках стонали
раненые и с земли разглядывали небеса убитые, Иссканр бежал к дому Танайи,
когда наткнулся на свору махсраев. Ему повезло: они успели заплевать своей
ядовитой слюной наивного прохожего, который увлекся художественным
пощелкиванием и теперь был расклеван вдоль и поперек. Но стоило Иссканру
вбежать в этот переулок, как все пять тварей одновременно оторвались от
пиршества и повернули к парню клювастые, вымазанные в крови образины. Это у
грифов шея лысая, чтобы не пачкаться, а у махсраев на голове длинные космы
волос; и снова Иссканру повезло. Космы разметались по лицам тварей, и пока
махсраи торопливо, словно крысы, "умывались", он успел швырнуть в одного
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг