побежала обжигающая струя крови, толчками выбрасываемой из вскрытой
артерии. Монах почувствовал, как заваливается на бок. Палка выпала из
разжавшихся рук, а в лицо ударил неведомо откуда взявшийся снежный сугроб.
- Прости, у меня не было иного выхода, - раздался совсем рядом тихий
голос. Лумиан, корчась от неотерпимой боли, катался по камням, схватившись
за изувеченную ногу и тщетно пытаясь руками зажать разорванную жилу; сквозь
стоящий в глазах багровый туман Лумиан увидел, как маленький рудокоп
отвернулся и, что-то насвистывая, направился прочь по тропинке.
- Будь ты проклят... - выплюнул Лумиан сквозь плотно сжатые зубы. Ему
было очень холодно. И все же Лумиан нашел в себе силы подняться. Он
понимал, что ни за что не доберется до пещер, что замерзнет в снегу или же
рухнет без сил из-за покидающей его тело крови. Однако монах все равно шел,
переставляя негнущиеся ноги.
Лумиан не знал, сколько ему удалось пройти, пока серое небо, полное
искрящегося снега, не кинулось в лицо, а в спину не вонзился острый камень.
Последним отчаянным усилием монах вытянул руку и, захватив горсть
снега, забил его в рваную рану на бедре. Лумиан ни на что не надеялся, но
все же легче было умирать, зная, что ты попытался сделать хоть что-то для
собственного спасения.
Ему было очень холодно, но ни капли не страшно...
В маленькой келье с низким неровным потолком было полутемно. Лишь
немного света пробивалось из коридора сквозь щель между дверным проемом и
закрывающим его пологом. В воздухе едва заметно пахло воском оплывших
свечей и чем-то еще, немного кислым и в то же время терпким. Потом
раздались голоса, однако смысл произносимых слов дошел до лежащего на
соломенном тюфяке монаха далеко не сразу. Через какое-то время он с
удивлением понял, что разговор идет именно о нем. Чтобы вслушаться,
пришлось напрячь все свои скудные силы.
- Он скоро окончательно придет в себя. Не следует торопить события. -
Этот голос Лумиан узнал. Он принадлежал одному из Старших братьев, которого
звали Шатрадом. - Мы потратили много сил, чтобы удержать в его теле остатки
жизни, так что будет лучше, если он хоть какое-то время полежит спокойно.
Бояться за него уже нечего, и все же...
- Увы, но вот времени-то у нас нет. Лумиан, услышав эти слова,
вздрогнул - с Шатрадом разговаривал сам отец настоятель. Собеседники,
похоже, не заметили невольного движения лежащего, поскольку как ни в чем не
бывало продолжили разговор.
- Райгар ясно дал понять, кого из братьев мы должны выбрать. И Лумиан
так же был среди них, поэтому я не собираюсь нарушить наказ Незабвенного -
ему лучше знать. - Настоятель Гуарам откашлялся и заговорил вновь:
- Нам необходимо сегодня же поставить брата Лумиана на ноги и вручить
ему Силу - мы не можем заставлять ждать остальных. Я не хочу, чтобы Райгар
снова разгневался. В прошлый раз обошлось малой кровью, но кто может
поручиться, что...
Гуарам не закончил фразу, но Лумиану и без того было предельно ясно,
что он намеревался сказать Шатраду.
Неожиданно сильный кашель скрутил монаха. Лумиану казалось, что легкие
его готовы разорваться от боли - так это было невыносимо.
Тут прохладная сухая ладонь коснулась его лба, и сквозь сжатый спазмом
рот ворвался поток освежающего воздуха. Лумиан кашлянул еще пару раз, а
затем, глубоко вздохнув, попытался сесть. В полутьме вспыхнул маленький
огонек, и свет свечи озарил келью. Глаза Лумиана лишь подтвердили то, в чем
он ни секунды не сомневался, - рядом с ним сидели Гуарам и Шатрад.
- Не вставай, - повелительно, но вместе с тем мягко сказал отец
настоятель, выставив перед собой растопыренную ладонь. - Мне кажется, ты
слышал наш разговор.
Лумиан чтил Гуарама не меньше самого Незабвенного, поэтому в ответ на
слова настоятеля коротко кивнул.
- Хорошо, этот разговор мы на некоторое время отложим. А теперь ответь
мне, что произошло с тобой на тропе? Когда ты не явился в пещеры к
назначенному времени, я велел прочесать окрестности. Братья, обнаружившие
тебя, подумали, что ты мертв, однако тебе несказанно повезло.
- На тропе мне встретился посыльный рода стуканцев, - сказал Лумиан, -
назвавшийся Озенкольтом. Он сообщил мне, что стуканцы не хотят враждовать с
нами, однако...
- Хватит, дальнейшее ясно и так, - остановил монаха Гуарам. - Я зря
отпустил Озенкольта. Если бы мы с ним разделались, этого не случилось бы.
Ну да что уж теперь.
Лумиан, до этого внимательно слушавший степенную речь отца настоятеля,
вдруг встрепенулся.
- А был ли Знак? - затаив дыхание, шепотом спросил он.
- Был, - далеко не сразу ответил Гуарам, отчего-то задумавшись.
Некоторое время в келье царила тишина, нарушаемая только негромким
потрескиванием свечного фитиля, а потом настоятель, поднявшись, навис над
лежащим без движения Лумианом:
- Ты, наверное, хочешь знать, что это за Знак и кем он послан? Тогда
выслушай меня, тебе нужно знать это. Великие Змеи приняли окончательное
решение возродить Империю, однако для этого им необходимо будет
воспользоваться Высшей Магией. Но к силе Высшей Магии можно обратиться лишь
посредством Пламенеющего Шара. Однако Величайшие не были столь глупы, чтобы
дать в лапы драконов подобную власть. Боги раскололи Пламенеющий Шар, и
частицы его разлетелись по всей Империи. Если драконам удастся соединить
осколки воедино - власть Змеев возродится, и тогда жизнь смертных обернется
кровавым кошмаром. Драконы станут мстить всем, кто рискнул пойти против
них, кто отнял у Змеев города. Это сообщил нам Незабвенный. Боги не в силах
забрать из поднебесного мира свой Дар, поэтому мы должны сделать это. Бог
Райгар избрал девятерых из братьев нашего Ордена, и ты вошел в их число. Вы
уйдете назад в мир и добудете три осколка Шара, после чего возвратитесь в
наше святилище, и только тогда Незабвенный сможет истребить дар богов.
- Я? - только и смог вымолвить Лумиан, в изумлении переводя взгляд со
Старшего брата на настоятеля и обратно. Он, Лумиан, простой Черный Монах, -
избранник самого Незабвенного? Это никак не укладывалось у него в голове.
Настоятель Гуарам не потрудился ответить монаху, а только взглянул на
Лумиана, чуть склонив голову. В его взгляде монаху почудилась некоторая
толика зависти и, кажется, раздражения. Лумиан мгновенно насторожился - он
не любил, когда на него смотрят подобным образом, даже если смотрит сам
отец настоятель.
Зависть он еще готов был простить. А вот раздражение во взгляде
настоятеля Гуарама неприятно поразило его. Разумеется, Лумиан не стал
выказывать охвативших его чувств, а лишь склонил голову, чтобы спрятать
заблестевшие глаза.
- Брат Лумиан, - настойчиво произнес Гуарам. - Ты сегодня же должен
отправиться вместе с остальными.
- Но как же? - недоуменно спросил монах, дотянувшись до ноги и
погладив пальцами воспаленную широкую рану. Бедро тут же пронзила острая
боль, от которой на глаза навернулись слезы, однако Лумиан нашел в себе
силы сдержать рванувшийся наружу крик. Где-то в глубине души он подивился,
что рана затянулась столь быстро, - ведь его нашли меньше суток назад, но
поразмыслить над этим Лумиан не успел, поскольку полог, закрывающий дверной
проем, откинулся и в келью шагнул Вилонд - второй из Старших братьев
Ордена. Подойдя к настоятелю, он наклонился и что-то шепнул тому на ухо.
Гуарам в ответ кивнул и, указав Старшим братьям на лежащего, произнес:
- Пора, отнесите его в Туманную залу и ожидайте меня там.
Братья, подхватив Лумиана на руки, поспешно шагнули за порог кельи.
Монах отказывался что-либо понимать. Он никогда не слыхал о Туманной
зале - в пещерах было не так уж и много места. Однако Лумиан промолчал,
справедливо посчитав, что увидеть все самому будет гораздо надежнее.
Сначала его несли по коридору по направлению к главной пещере, где
проходили богослужения и праздничные жертвоприношения Райгару. Пройдя под
высоким сводом, братья оказались во внешней галерее, идущей вокруг пещеры.
Здесь находились кельи отца настоятеля и Старших братьев.
Монахи пронесли Лумиана через галерею, не замедляя шага, а затем
свернули в один из проходов, которые лучами расходились во все стороны от
главной пещеры. Пол был покрыт тонким слоем пыли, по которой змеилась
цепочка следов. Брат Шатрад, выхватив из держателя, вмурованного в стену,
чадящий факел, ни на миг не задерживаясь, двинулся по проходу, освещая
путь. Лумиана теперь тащил только Вилонд, и, казалось, ему это совершенно
не было в тягость.
Неожиданно впереди замаячила стена. В первый момент Лумиан подумал
было, что Старшие братья ошиблись и понесли его не по тому коридору, но ни
Шатрад, ни Вилонд даже не остановились, а все так же быстро продолжали идти
к перегораживающей проход стене. А дальше произошло уж совсем странное.
Шедший чуть впереди Шатрад вытянул вперед обе руки и бросил почти
догоревший факел в стену. Не долетев до камня, факел ярко вспыхнул и...
исчез. С пальцев Шатрада сорвались несколько белых молний и вонзились в
гранит. Стена неярко засветилась, а затем раздалась в стороны, открыв
широкий проход. Ход несколько раз раздваивался, но несущие Лумиана братья
безошибочно выбирали верное направление, - видно, не впервой им тут было
ходить.
"А ведь отец настоятель так и не разъяснил до конца, что за Знака мы
ждали", - подумал монах.
- Знак подал сам Райгар, чтобы возвестить о том, что Великие Змеи
отправили послов за осколками Пламенеющего Шара, - буркнул Вилонд и снова
замолчал, шумно выдохнув и поудобнее перехватив Лумиана. Эти слова Старшего
брата поразили монаха даже больше, чем тайный коридор, скрытый за
магической стеной. Выходит, Вилонд мысли читать умеет?
- Тебе-то какая разница? буркнул Шатрад, даже не повернув головы. -
Можешь не беспокоиться насчет этого, скоро ты овладеешь не одним подобным
умением.
Проход как-то сразу оборвался, и перед братьями возникло огромное
помещение, заполненное клубящимся розовым туманом.
Лумиан тотчас же догадался, что это и есть та самая Туманная зала, о
которой говорил Гуарам, хотя вокруг не было видно совершенно ничего, так
что определить истинный размер помещения было весьма затруднительно.
Старшие братья безбоязненно шагнули в туман - и все вокруг исчезло. Лумиан
не мог разглядеть даже самого себя. Со всех сторон полилась ненавязчивая,
но ритмичная музыка, будто кто-то веником из тонких прутьев бил в барабан и
играл на свирели.
Лумиан притих. Все происходящее с ним с момента прихода в залу он
воспринимал как-то отрывочно, цельная картина никак не желала
вырисовываться.
Лумиан помнил, как его несли сквозь туман, а в следующую секунду он
ощутил под своей спиной, ровную теплую каменную поверхность. Руки и ноги
его развели в разные стороны и сковали тяжелыми цепями так, что монах, даже
извернувшись, не смог бы вырваться. На миг на Лумиана накатил страх, но
быстро исчез, сменившись странным безразличием. Все же он принялся
кончиками пальцев ощупывать камень, к которому его столь сноровисто
приковали. Плита казалась гладкой, но монах почти тут же определил, что
камень покрывали неглубокие бороздки и ямки. Письмена.
Некоторые иероглифы он смог различить на ощупь. Наиболее часто
встречался иероглиф, обозначающий бога. Потом Лумиан опознал символы Дороги
и Силы, а также иероглиф Великого Предназначения, смысла которого
доподлинно не знал уже никто, кроме разве самих богов. Монах попытался
связать их воедино, но четкой картины не получалось. Бог, Дорога, Сила,
Предназначение...
Поразмышлять еще Лумиан не успел, поскольку музыка неожиданно смолкла
и тут же послышался голос отца Гуарама:
- Твой час пришел, брат Лумиан. Сегодня жизнь твоя изменится и душой
ты целиком и полностью примешь Незабвенного, отдав ему себя без остатка.
Райгар даст тебе часть своей силы, чтобы ты мог верно служить ему и
исполнить то, для чего предназначен. Прими Незабвенного, позволь ему войти
в тебя, и ты увидишь, как может быть прекрасен мир, когда в нем есть только
Райгар.
Навалилась тишина, и Лумиан сквозь мгновенно поредевший туман
разглядел смутные силуэты пяти колонн, стоящих вокруг каменной плиты, на
которой он возлежал. Каждую колонну венчало что-то весьма схожее с парой
шипастых крыльев; точнее рассмотреть Лумиан не смог - мешал не до конца
разошедшийся туман. А потом вдруг колонны начали вращаться, описывая вокруг
плиты широкий круг... Или же это стала крутиться сама плита вместе с
лежащим на ней монахом? На это Лумиану ответить было довольно трудно. Тело
само понимает, движется оно или стоит на месте, но сейчас Лумиану мешало
какое-то незнакомое чувствo, раньше ни разу им не испытанное. Сверху вновь
полился голос отца настоятеля, но теперь в его речи слышались непривычные
интонации. Да и говорил Гуарам на одном из древних языков, распространенных
когда-то на юге Империи, еще до сошествия Великих Змеев в поднебесный мир.
Крылья на колоннах распахнулись, и Лумиан увидел под каждым из них
широко открытый глаз. Белков почти не было, зато тонкий ободок радужки и
круглый зеленый зрачок занимал его почти весь.
Сначала пришел страх, а потом...
Боль!
Страшная, нестерпимая боль корежила его тело, вырывая руки и ноги из
сочленений, вколачивая голову в плечи и ломая позвоночник. Боль разрывала
на части каждую мышцу и перемалывала кости, обращая их в пыль. Лумиан
завопил, извиваясь, пытаясь вырваться из сковывающих его цепей, но тяжелый
маслянистый металл был непреклонен. Кричать уже не осталось сил, но Лумиан
кричал и все еще пытался вырваться из объятий ужаса. И последней его
человеческой мыслью было:
"Оказывается, боль - это тот же холод... я ненавижу холод..."
- Кажется, пришел в себя.
Он знал говорившего, но не мог вспомнить, кто это.
- Да, скоро силы вернутся к нему. Ему был известен и этот голос.
- Побыстрее бы, остальные уже давно готовы.
- Знаю, но мы не вправе торопить его. Теперь он вспомнил все. Он
родился сегодня в недрах гор поднебесного мира. Он должен найти для бога
Камень. Он - зверь, ищейка, получившая право делать все, что потребуется.
Отныне он - Берхартер, когда-то безродная тварь, человек. Черный
Монах, а теперь - правая рука бога. Девятый Черный Охотник.
Он не знал ничего о своей прежней жизни - ему это было не нужно. Он
жил только настоящим: не было ни прошлого, ни будущего.
Цепи с треском лопнули, и Охотник, вскинувшись, сел. Не обращая
никакого внимания на попятившихся от него людей в плащах, он принялся
придирчиво осматривать себя. Подняв руку, он поводил ею из стороны в
сторону, а затем сжал кулак, любуясь взыгравшими под кожей тугими узлами
мышц. Коротко стриженные ногти впились в ладонь, но Берхартер не обратил на
это внимания.
Другой рукой Охотник начал ощупывать свое тело. Он ничуть не
изменился - все та же широкая мощная кость, те же бугристые мускулы и
покрывающие ноги жесткие курчавые волосы, те же узкие глаза и выдающиеся
скулы.
Запустив пальцы под обручи железных оков, Охотник несколькими
короткими рывками сорвал с себя остатки цепей и отшвырнул их в сторону, а
затем поднялся на ноги и осмотрелся. Чуть поодаль стояли отец настоятель
Черных Монахов Гуарам, брат Шатрад и брат Вилонд. За их спинами столпились
еще несколько человек, но никто из них не заинтересовал Берхартера.
- Брат Лумиан, как мне называть тебя теперь? - снова произнес
настоятель, не поднимая глаз, смотря в пол, скрытый струящимся розовым
туманом.
Берхартер медленно подошел к Гуараму и остановился напротив, с
брезгливым любопытством взирая на отца настоятеля. Как Лумиан мог почитать
эту мразь? Охотник хищно улыбнулся и, вскинув руку, схватил Гуарама за
горло, приблизив его лицо к своему. В голове отчетливо зазвучал глухой
голос, рождающийся и умирающий в вечности: "У тебя есть право вспомнить
последнюю обиду..."
Черный Охотник чуть прикрыл глаза и расслабился, вспоминая. Дверка,
ведущая в прошлую жизнь, на миг приоткрылась и тут же снова захлопнулась,
но этого было вполне достаточно, чтобы услышать: голос в его голове просил
поквитаться с настоятелем за обиду. Когда же Охотник понял, в чем она
заключается, его невольно разобрал смех. Безмозглый смертный! Прежнего
владельца тела разгневало, что отец настоятель без причины косо взглянул на
него? Глупец, глупец! Обращать внимание на подобную мелочь - на это
способны разве что люди.
Как бы там ни было, а он должен был выполнить последнюю волю монаха
Лумиана. Перебросив отца настоятеля через плечо, Охотник осмотрелся еще раз
и, заметив темный зев выхода, направился прямиком туда, не обращая внимания
на вопли Гуарама и испуганные крики поспешивших вслед за ним братьев,
предпочитавших держаться на почтительном расстоянии.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг