- И все же, табакокурение вредно! Оно несет с собой кучу болезней! -
объявил Афанасьев.
- Я с этим не спорю, но есть один нюанс - курильщики не страдают от
болезни Альцгеймера. Более того, альцгеймером страдают именно в тех странах,
где борются с курением! Почему? Не знаю!
- Может, курильщики просто не доживают до того возраста? Ведь болезнь
начинает прогрессировать после шестидесяти? - спросил удивленный Геннадий.
- Все может быть. Но по мне, лучше умереть в пятьдесят, оставаясь
бодрым, чем тянуть дополнительные двадцать-тридцать лет в виде овоща!
Афанасьев усмехнулся.
- Не, Сережа, это ты говоришь, пока молодой! А как полтинник стукнет -
другое запоешь!
Напрасно Афанасьев рассчитывал провернуть переговоры в тот же день.
Затянувшийся завтрак, плавно перешедший в обед поставил крест на обсуждении
деловых вопросов. Несмотря на угрозу монгольского нашествия, жизнь в
средневековье текла неторопливо и князья отложили обсуждение
военно-свадебного договора на завтрашний день. Хотя в "кулуарах", точнее -
во дворе, общими мнениями успели перекинуться.
Во второй половине дня Геннадий сходил к бойцам сопровождения и привел
их к детинцу, оставив у машин четверых караульных. А пока Серпилин ходил за
бойцами, Афанасьеву и Сереге показали светлицы, отведенные им и их воинам
для ночлега.
Перед теремом Геннадий упорядочил взвод и бойцы вошли во двор печатая
шаг, как на параде. На крыльцо высыпали князья и дружинники, которые были в
состоянии оставаться на ногах, дворня побросала работу, дивясь на невиданное
зрелище. Геннадий остановил строй напротив крыльца, а сам строевым шагом
подошел к Афанасьеву, отдал рапорт, и только после этого поступил приказ
разойтись. Пятерых злоумышленников тоже торжественно передали Роману. Князья
удивились, дескать, зачем их вообще сюда везли? Можно было повесить на
месте. Но Афанасьев ответил, что с одной стороны - они не успели совершить
злодеяние, а с другой - в Торжокском княжестве смертью наказывают только за
убийства, за все остальные преступления, включая воровство, грабеж,
мошенничество - всего лишь лишение свободы, то есть рабство, на несколько
лет, в зависимости от степени злодеяния. В данный момент у торжокских гостей
нет возможности припахать новоявленных рабов, да и на коломенской земле этот
закон не работает - ибо негоже лезть в чужое княжество со своим уставом.
Афанасьева поддержал и Юрий рязанский, которому понравилось само наказание -
зачем убивать смердов, если их можно использовать для пользы княжества? Ну,
а если не получится, так повесить никогда не поздно. Роман подумал над
словами и согласился. Несостоявшихся разбойников отвели в поруб, а судить и
назначать меру наказания будут позже, сейчас - не к спеху.
Гостей отвели в баню, где пару часов они парились, поливая раскаленные
камни пивом и его же употребляя внутрь, а как офицеры вышли, запустили
остальных бойцов. Хоть красноармейцы и были тепло одеты, но успели несколько
продрогнуть, карауля автотранспорт. Бойцы с удовольствием нахлестывали себя
березовыми и дубовыми вениками, мылились привезенным с собой мылом, смывая
пот и пену водой. Потом, одевшись в свое же исподнее - ведь мылись перед
самым отъездом, два дня тому назад - чего его менять, натянули мундиры.
Офицеры с вновь прибывшими прапорщиками вернулись к столу, а красноармейцев
поместили в людскую. Накрытый для бойцов стол отличался от княжеского только
отсутствием заграничных вин, все остальное было тем же самым. А в светлице к
прежним яствам прибавились печеные половинки куриц, разного рода уха: и
рыбная, и куриная, и яблочная, ломти сала и буженина, холодец из потрохов и
говяжьего рубца, мясное под густым коричневым соусом: от целиком запеченных
зайцев до огромных кусков свинины и баранины с торчащими костяшками. Само
собой на столе было полно всевозможных пирогов, пышек, кулебяк и круглых
лепешек, используемых тут вместо тарелок.
Застолье продолжалось еще часа три, после чего Афанасьев взмолился, мол
больше внутрь ничего не лезет. За это пришлось опять выпить по полному
кубку, после чего нагруженные гости побрели в свои светелки. А дружинники,
слегка пришедшие в себя после "завтрака", опять постарались оторваться "по
полной" и, похоже, не очень обращали внимания, кто еще за столом держится, а
кто сполз "отдыхать".
- Не, правду говорил Варсонофий, настоятель Борисоглебского монастыря,
обжорство - большой грех. - выдал Афанасьев свое мнение по поводу банкета,
заваливаясь на широкую лавку, покрытую волчьими шкурами.
- А чего? - удивился Васильев. - Нормально, вроде бы, поели. Вот только
водочкой залакировать не мешало бы...
- Э! - протянул Геннадий. - Это ты так говоришь, потому что завтрак
пропустил!
Осадчий тем временем включил рацию и вскоре связался с базой.
- У Волкова проблемы. - сказал он, снимая наушники.
- Что такое? - в один голос спросили Серега и Арсений Николаевич.
- Да нет, не пугайтесь. Все живы здоровы, просто путь на Курск завален
деревьями на сотню верст. Говорит, лет сорок тому назад местные князья
засеку делали от Киева и Смоленска. Короче, машины не пройдут.
- Растащить никак?
- Не знаю, смотреть нужно. Андрей передал, что без бульдозеров точно не
пройти. Но сколько времени на это уйдет?
- А сжечь? - спросил Афанасьев. - Там деревни какие-нибудь по пути
есть? Если нету, так сжечь все это на хрен.
- Тоже не знаю. Смотреть надо.
- Ладно. - подытожил подполковник. - Передай, будем решать сразу, как
вернемся, а пока нужно этот завал Гансу с Хайнцем показать. Пусть выберут
древесину для своей мастерской, заодно может какой совет дадут.
- А когда вернемся? - спросил Геннадий.
- Если завтра об основном договоримся, то послезавтра разведка пойдет
на юг, а мы покатимся на запад. До стоянки, где мы ночевали, а оттуда можно
сразу эвакуироваться. Так что, думаю, через день дома будем. Вот в таком
плане и передавай.
Неизвестно где, 29 ноября силурийского периода палеозойской эры
Рано утром Ганс Реслер перешел вместе с курьером в Силур. Его компаньон
по мастерской Хайнц Хаген решил не ходить, с сырьем мог и напарник
разобраться, а в Торжке возводились дополнительные цеха - фабрика
расширялась. По переданным из 21 века проспектам немцы заказали оборудование
для изготовления фанеры и плит ДСП и, ожидая станки, спешно строили для них
помещения.
Андрей Волков со своими бойцами еще с вечера вернулся на базу - какой
смысл ночевать в зимнем лесу, если дальше все равно хода нет. Димон,
открывший портал сразу после получения радиограммы, и чуть позже подошедший
Шибалин, осмотрели засеку и согласились с мнением старшего лейтенанта.
И вот Ганс принялся осматривать деревья, сваленные несколько десятков
лет тому назад. Проверяли разные участки засеки. Зацепив трактором, вытащили
в силур пяток кряжистых дубов, спилив или обрубив порталом не пролезающие в
"окно" ветви, десяток вполне прилично выглядевших сосен, пару раскидистых
лип.
Ганс поковырял распилы одного дерева, другого, третьего и покачал
головой: мол, совсем-совсем не "гуд". Деревья неравномерно сохли, потом
вновь мокли под дождями, растрескивались. В трещины натекала осенняя вода, а
последующий мороз раскалывал древесину дальше. В лежащих на земле участках
мертвых деревьев проникла плесень и грибы, а под корой завелись жучки
короеды. Короче, отходов от такого сырья будет во много раз больше, чем от
нормальной древесины.
- Значит - жечь! Лады. Приедет Афанасьев, еще раз своим глазом глянет -
и запалим.
- А загорится? - спросил Димон. - Снегу то сколько! Пока огонь мелкий -
начнет таять и зальет пламя. Да и дерево сырое.
- Попробовать все равно надо. Вот если не получится, тогда и думать
будем. А пока, проверь, не притаились ли где на берегах рек деревушки,
которые может зацепить пал.
Отдав распоряжения, Шибалин и Ганс Реслер отправились к себе. Впрочем,
краснодеревщик сначала заскочил к своим бывшим приятелям - сослуживцам по 78
артиллерийскому полку Вермахта и навербовал под два десятка желающих
переселиться в Торжок на вакантные места, после расширения фабрики, но
безопасники Шибалина сначала уперлись, мол не у всех людей "правильные"
мысли и примерное поведение и вообще - проверки на лояльность только
начались. А ну как эти работники убегут к тевтонам? Но после вмешательства
командира немцев Гельмута Штаудера, трижды бегавшего жаловаться Шибалину на
безопасников, Ганс получил "добро" на двенадцать человек, у остальных были
какие-то зафиксированные нарушения режима: то ли драки, то ли проявление
русофобии. Тем не менее дюжину новых работников Ганс увел с собой в
средневековье.
Коломна, 29 ноября 1237 года (грудень 6746 год)
Утро следующего дня в тереме коломенского князя опять началось с
застолья. Впрочем, все хмельное было убрано, только яблочные и сливовые
компоты, да квас со сбитнем на опохмелку. Когда пришельцы рассаживались по
своим местам, князья были уже на месте, а дружинников не было вовсе. Да и
прислуга, подававшая рыбные и мясные закуски с пирогами и расстегаями,
старалась побыстрее обслужить и смыться из комнаты. Сразу чувствовалось, что
предстоят серьезные разговоры государственной важности, коим посторонние уши
не нужны. Афанасьев толкнул локтем Геннадия, мол, смотри - еду поставили, но
за нее никто не хватается. Геннадий передал толчок Сергею, а тот
прапорщикам, уже приготовившимся протянуть руки к кувшинам, но вовремя
остановленным. Все застыли со скорбными лицами. Пауза не успела затянуться,
как неизвестно откуда появился чернявый попик, судя по виду и акценту -
чистопородный грек. Он выступил на середину комнаты, где весь вчерашний день
скакали скоморохи, и завел долгую молитву на странной смеси старорусского и
греческого языков. О чем он вещал - было совершенно непонятно. Единственное,
что сумели разобрать гости, это встроенные в молитву имена пророков из
Ветхого Завета и новозаветных апостолов. Судя по тому, что князья
сопровождали каждое имя крестным знамением, из вдохновенной речи священника
для них были понятны только эти моменты. Само собой, офицеры старались не
отставать от хозяев в точном соблюдении обряда, включая коммуниста
Афанасьева, крестившегося с умиротворенными выражением на лице. По окончании
молитвы попик обошел всю светелку, окурил кадилом углы и прочие места, где
мог прятаться враг человеческий, окропил стол и присутствующих святой водой
и торжественно удалился.
- Что это было? - тихо спросил Серега Геннадия, когда хозяева, а вслед
за ними и гости слегка расслабились и потянулись, наконец-то, за пирогами.
- Темнота! - также тихо ответил Геннадий. - Чему тебя только в школе
учили? Это благословение переговоров на самом высшем уровне.
Сами переговоры проходили не столько трудно, сколько нудно. По основным
стратегическим направлениям договоренность была достигнута практически
сразу: Афанасьев берет в жены Василису Давыдовну, которая в момент
замужества обретает статус наследницы Курского княжества. Но прежде чем
вступить в права, Олег курский, занимающий ныне это место, должен пересесть
на Черниговский престол и это забота Афанасьева. Кроме того, будущий курский
князь берет на себя обязательства по охране рубежей Черниговского,
Рязанского и Муромского княжеств со всеми их удельными вассалами от любых
посягательств из вне. Это будет являться платой Курского удела вместо
традиционной дани.
Зато в деталях закопались да самого вечера. Например, должен ли
Афанасьев ввязываться, в случае возникновения междусобойчика внутри этого
триумвирата? Договорились - не должен. Или - сколько воинов обязан выставить
торжокский князь при нападении, скажем, на Рязань стотысячного войска? Сия
проблема касается только самого Арсения Николаевича и никого более. Сколько
посчитает нужным, столько и выставит. Именно этого момента никак не могли
понять остальные князья, как и второго - где именно следует встречать
ворога, точнее - где начинается ответственность Афанасьева. Князья
настаивали на некой охранной зоне вокруг рубежей, откуда следует выметать
любые вооруженные группировки. Арсений Николаевич наоборот - готов в
разумные сроки выставить любого супостата, вторгшегося в пределы оговоренных
княжеств, и совсем не горел желанием записывать в договор обязательства
громить любое войско, оказавшееся рядом с границей. А может это и не враг, а
будущий союзник, проходящий мимо по своим делам? Или вовсе пограничный
сосед, скажем, Смоленский князь, решивший устроить маневры на своей
территории, пусть и рядом с границей черниговцев? А, к примеру, что делать с
мелкими бандами, проникнувшими вглубь муромских лесов за полоном и до поры
там скрывающихся? Это общие враги или просто разбойники, с которыми должен
разбираться местный хозяин земель?
Еще одним камнем преткновения явилось участие княжеских дружин в
будущих баталиях. С одной стороны - Арсений Николаевич был готов разбить
любого противника без какой-либо помощи, но это означает, что и возможную
добычу он целиком забирает себе. Если же дружины будут принимать участие в
битвах, то тогда встает вопрос - в каком качестве? Точнее, кто кому
помогает, а еще точнее - кто главный?
В итоге по ряду вопросов обе стороны пошли на компромиссы.
- Хотите охранную зону? - наседал Афанасьев. - Пожалуйста, но тогда мне
необходимо вокруг ваших границ устроить заставы и держать там свои войска! А
иначе как я успею отреагировать на вторжение?
Князья, поразмыслив, сняли свое требование об охранной зоне, выставив
взамен сроки выдворения супостата - не более одного месяца, с чем Афанасьев
спорить не стал. Согласились и с подчиненным статусом в совместных походах.
Ведь если рязанские, муромские, черниговские дружины могут ходить или не
ходить на битву по собственному желанию, то о каком главенстве может идти
речь?
Примечательно, что во время переговоров про невесту и предстоящую
свадьбу как-то забыли. И про дату венчания - на приближающиеся святки до
Рождества, вписали в рядную грамоту чуть ли не задним числом, когда основной
текст договора был составлен и переписан начисто в двух экземплярах.
Афанасьев даже не успел поинтересоваться - согласна ли Василиса Давыдовна
выходить за него замуж?
Коломна, 30 ноября 1237 года (грудень 6746 год)
В начале осени, едва обозначилась угроза вторжения монгольского войска,
в 150 километрах от Рязани на правом берегу реки Воронеж у двух бродов
собралась приличная для Руси рать - сразу четыре княжеских дружины, да еще
столько же добровольцев из мужиков. На низкой заливной пойме раскинулся
пестрый город шатров и шалашей. Осенние дожди сменились снегопадами, но
ожидаемого нападения все нет и нет. Три месяца вынужденного безделья плохо
отражались на состоянии защитников. Княжьи воины, первое время щеголявшие в
доспехах, теперь норовили не таскать на себе лишний пуд железа - под шубой
ведь все равно не видно. Князья и воеводы, закатывавшие в сентябре
многочисленные пиры своим служилым - угомонились, ибо подъели все
привезенное и изрядно опустошили закрома у окрестных смердов. Мужики, томясь
бездельем, валялись по своим шалашам, вспоминали оставленные избы, глядели
на пасмурное небо, делились видами на урожай после таких обильных снегов.
Некоторые, наплевав на гарцующих на другом берегу скуластых, редкобородых
всадников, одетых в овчины шерстью наружу, выходили на лед ставили сети и
ловили рыбу.
Монголы, сновавшие на нескладных гривастых коньках с коричневыми,
сожженными степным солнцем, лицами, были безучастны, но острые глаза зорко
смотрели из-под высоких, бараньих шапок. Некоторые что-то кричали рыбакам,
наверное, обидное, поскольку другие степняки начинали хохотать, но мужики не
обращали внимания, все равно никто не понимал этих гортанных криков.
Там, дальше, на высоком берегу за редкими прибрежными кустами, едва
угадывались передовые сотни монгольского войска. Шатры, кибитки, юрты, конца
и края не было видно. Между юртами сновали наездники, верблюды, просто
пешие. Весь этот человеческий муравейник неторопливо копошился, готовясь к
чему-то. Но к чему? Совершенно непонятно. То ли нападут, то ли уйдут.
В ставке Батыя безвылазно сидело посольство рязанского князя Юрия
Игоревича - его сын Федор Юрьевич с боярами. Он отвез монголам богатые дары,
изредка передавал весточку, что жив-здоров и что Батый пока на Русь нападать
не собирается, но чего он тут ждет - посольству неизвестно.
В октябре через русский лагерь проскакало посольство монгол во
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг