В разгар боя вражеский танк прорвался в район нашего подразделения и
яростно надвигался на нас. Мы залегли. Отступать было нельзя: до лесочка -
ровная, легко простреливаемая местность, слева - болото. Танк приближался.
Мы вели огонь. Уже было видно, как летят красные комья глины из-под гусениц.
Вдруг со стороны болота тоже раздались выстрелы. Пули щелкали и отскакивали,
как бы дразня мокрое стальное чудовище. Башня танка повернулась в сторону
болота и исторгла из ствола сноп пламени. Но смельчаки продолжали вести с
фланга огонь по танку. Пулеметные очереди стальной громады срезали верхушки
камыша, но, по-видимому, не причинили никакого вреда. Обозленные фашисты
развернули танк и направили его в строну выстрелов. И вот его гусеницы
начинают шлепать по травянистому лугу с кочками. Но пулемет из болота все
бил и бил по танку, и винтовочные выстрелы щелкали по мокрым блестящим
стальным бокам. И вдруг танк стал погружаться в землю. То, что издали
казалось зеленым лугом, на самом деле было... трясиной. Крышка люка
приоткрылась, захлопнулась, потом опять приподнялась. Танк дернулся назад.
Но было поздно! Огромная машина стала погружаться все быстрее и быстрее. Еще
мгновенье - и она исчезла! Фонтан брызг! Закачались кочки, камыши, осока...
Стрельба прекратилась. Стало тихо-тихо. В серо-белой мути нельзя было
определить, который час.
Бойцы собрались около раненого командира и посматривали на болото,
откуда не раздавалось больше ни звука.
Пора было решать, как лучше пробраться к своим. Командир расстелил
карту. Почти вся она была закрашена зеленым цветом с тоненькими
горизонтальными голубыми черточками - болото! Ловко заманил в него кто-то
танк. Справа виднелось шоссе, но оно уже занято фашистами.
Вдруг раздался свист. Сверху мы увидели, как раздвигаются и вновь
смыкаются высокие камыши и осока, рисуя чей-то извилистый путь.
- Кто идет?
- Свой... - Усталый голос звучит буднично и серо. Несмотря на военную
шинель и винтовку, у незнакомца сугубо штатский вид. Пилотка от воды
потеряла форму, очки все время сползают. Полы шинели заткнуты за пояс.
- Помогите Расулу, он ранен.
- Вас только двое?
- Да.
Солдаты спустились в камыши и вскоре поднялись на косогор, поддерживая
низенького солдата. На его когда-то смуглом, а теперь очень бледном лице
резко обозначились дуги черных бровей. Потрескавшиеся губы шептали:
- Зачем много воды? Сверху, снизу... У нас нет воды, каждая капля
дорога, вода, вода...
Наутро отряд двинулся по болоту. Впереди шел Сутулый, как его прозвали.
Он шагал в подогнутой шинели легко и неслышно. За ним гуськом тянулись
солдаты. Раненых несли на носилках. Иногда наш проводник срывал травинку или
лист и снова уверенно шагал по болоту, мягко перепрыгивая с кочки на кочку,
прикладом раздвигал высокую осоку. Как хороший лоцман, этот неизвестный
человек вел нас по болоту, обозначенному на карте как непроходимое.
Изредка по цепочке передавалось:
- След в след, не ступать в сторону, не отставать, след в след...
Иногда мелькал огонек, и умело скрученная цигарка из газеты, случайно
уцелевшей от всепоглощающей сырости, передавалась из рук в руки, из рукава в
рукав. Синий дымок, мимолетная красная вспышка, запах махорки и снова:
- След в след, не отступать...
Так и спас нас человек, знающий болота. И ушел искать свою часть. А был
он из наших белорусских мест. Звали его - Алексей Белогорский.
Не беспокойтесь за меня, мои родные. Пишите чаще письма. Целую и
обнимаю вас крепко. Ваш муж и отец
Иван Соловьев".
Отец Лены погиб на фронте. Последнее письмо пришло уже после
похоронной. Лена не показала матери - зачем зря расстраивать; но сама много
раз перечитывала это письмо.
КУСТ ИСЧЕЗ
Осень. Работы изыскательской группы кончились. Пора уезжать. Вещи
собраны, и все ждут машину - не сегодня так завтра с базы пришлют грузовую,
которая отвезет всех на железнодорожную станцию, а там - Москва.
Но дождь, дождь все сильнее с каждым часом. За последние пятнадцать
дней только два дня были без дождя.
Мария Степановна и та устала от непогоды. За перегородкой не слышно
тонкого поскрипывания ее пера. Все чаще она выходит в горницу и смотрит в
окно. Из него видно поле с убранной рожью. Колкое жнитво с длинными
соломинками - мокрое и серое. И небо тоже мокрое и серое, ни малейшего
изменения: облака - мутная пелена - стоят неподвижно и плотно. Ветра нет, и
дождь будет идти еще долго.
Семен доделывал последний чертеж - схему зарастания болота. Чертеж
получился красивый. Краски, изображающие стадию торфообразования, он
подобрал различной глубины и оттенка зеленого. "Нужно знать болота, изучать
их", - любит повторять Мария Степановна. Сейчас она снова выглянула из
своего "кабинета".
- Семен, где лежат последние данные по фильтрации воды в грунтах?
- В зеленой папке. А дождь-то все идет... дороги размыты.
В комнату входит Лена. Ей не сидится в мезонине. Там однообразный стук
дождя по крыше слышится сильнее.
В дверь постучали:
- Мария Степановна здесь?
Шофер стоял в дверях, не решаясь ступить грязными сапогами на чистые
доски пола.
- Да, а что?
- Завтра выезжаем. Начальник просил передать, чтобы все были готовы.
- Когда? - в один голос спросили Лена и Семен.
- Часов в двенадцать.
- Я должна еще раз проведать тот куст, - сказала Лена.
- Ведь дождь не прошел и вряд ли кончится к завтрашнему дню. Нельзя
ехать, застрянем, - сказала Мария Степановна.
- Ничего, я объезд нашел. Порядочек будет. К двенадцати ждите машину.
Дверь захлопнулась. А дождь все идет и идет. Однообразное постукивание
по листьям в палисаднике: кап-кап, кап-кап с листьев на завалинку. А там
бежит ручеек мимо крыльца и исчезает в общем бурливом потоке, который бежит
по улице. Кап-кап, кап-кап...
* * *
Мутное утро. Одинокие капли, падающие с деревьев продолжают
повествование о дожде.
В плащах и в резиновых сапогах, цепляясь за ветки, в полном молчании
возвращались Лена и Семен с болота. Куст они не нашли. Нет! Семен не мог
ошибиться. Это было то болото, на котором они были в начале лета. Но как все
изменилось вокруг! Ровные линии взрытой земли пролегли по прямой с одного
берега поймы до другого. Дренажных канав и труб не было видно - их протянули
под землей.
По краям кое-где еще лежали не убранные кучи вывороченных пней, ветки
срезанных кустарников, большие валуны. А кругом мертвая молчаливая пустыня
под сеткой дождя. И только извилистая размытая дорога с отпечатками тяжелых
тракторных колес, уходящая к мелколесью и дальше к шоссе, указывала путь -
откуда пришли и куда ушли люди с машинами, изменившие облик болота. На
будущий год здесь все зазеленеет, зацветет, под травой исчезнут рубцы земли.
А сейчас здесь пусто и голо, как после пожара.
Семен идет следом за Леной и все же не может понять до конца ее беду.
Сегодня Лена подняла Семена чуть свет и упросила пойти на болото. В такой
дождь удалось поймать попутную машину. И все зря! Сейчас идет, молчит, не
оборачивается. Может быть, такой куст еще где-нибудь растет на болотах?
Мокрые листья осины прилипают к плащу. Ноги скользят по глине, а надо
идти скорее. Мария Степановна рассердится, если они опоздают. Вагон для
оборудования всей изыскательской группы уже заказан. Шофер с грузовой
машиной приедет обязательно раньше двенадцати. Так бывает всегда, когда
опаздываешь. Выйти надо было на шоссе и "голосовать" попутной машине, а не
идти через лес напрямик. Но Лена не захотела. Лена знает, хорошо знает, что
упустила очень важное, нужное. Предположение, что куст связан с ночным
разговором ее детства, опять промелькнуло в голове Оно заслонилось словами
профессора. С какой иронией он их произнес: "Найти новое растение - что ж,
попробуйте". Как жаль, что нельзя определить это растение. Лена не собрала
летом даже листьев: кто же знал, что куст исчезнет. Вообще-то можно бы и
подумать было об этом. Ведь они слыхали, что осушат те места. В прошлом году
гидрогеологическая экспедиция работала здесь. На смену геологам пришли
мелиораторы. А листья странные, зубчатые и такие большие. Лена не встречала
у других растений таких листьев. Но что она знает, какой она ботаник?
Недоучка - как сказал профессор, но в более вежливой форме. А если это и
есть куст, что рисовал тот геолог-художник? Нет, то похоже на сказку - "куст
небывалый" - зазвучали в голове у Лены слова старушки. И тут Лена вспомнила:
"Дагмара. Конечно же, ту девушку из поезда звали так".
- А ты был прав, Семен. Вернее, почти прав. Куст посадил один человек,
который любил Дагмару.
- Ну, а я что тебе говорил! Метод дедукции... А откуда ты узнала?
- Старушка одна рассказала. Не совсем она. Кое-что я раньше знала.
Могла бы догадаться. В общем я уже многое знаю о человеке, что посадил куст.
Он жил в Ленинграде на Староневском. Скорее всего. Как-нибудь расскажу еще.
Тропинка, по которой они шли, резко спустилась в овраг, и Лена чуть не
споткнулась о сваленное дерево. Семен шел за ней и ворчал:
- Лучше бы к шоссе пошли. Выиграли бы время - решающий фактор.
- Было бы скорее, да? А если попутной нет, так лишние семь километров
идти.
Семен хотел возразить, но вдруг услышал шелест и тихий стон.
- Подожди, здесь кто-то есть.
- Где?
Семен свернул влево и пошел вверх по оврагу к небольшим темно-зеленым
елочкам. И вдруг резко позвал:
- Лена! Лена!
На земле под елкой полулежал мальчишка лет десяти с бледным лицом, а
рядом сидела девчонка и мокрой косынкой вытирала лицо.
- Что случилось? - спросила Лена.
- Саня ногу сломал, идти не может.
- А откуда вы?
- Со станции Разъезд.
- Покажи ногу! - скомандовала Лена. - Надо туже перевязать. Погоди. Дай
косынку, вот так.
- Встать можешь? - спросил Семен.
- Нет, больно ступить...
- Саня, Саня... - протянула девочка. - Может, пойдешь немного, еще
совсем немножко?
Мальчик нахмурился:
- Не могу. Иди одна с ними. Иди, а я полежу здесь, перестанет болеть,
так дойду сам... - упрямо говорил Саша, а сам думал: "И почему взрослые
всегда лезут не в свое дело?" Он встанет, самостоятельно сделает хорошую
палку и дойдет. Мересьев сколько дней полз один, и он может. И чего им надо?
И расспрашивают и сердятся эти взрослые. Как будто сами всегда были
аккуратными, послушными...
- Так нельзя, - решила Лена. - Семен, давай носилки делать.
Она нашла нужные по длине ветки, туго сплела их, связала своим поясом и
поясом Семена. Получились носилки - легкие и удобные. Когда Семен искоса
взглянул на часы, то удивился: как быстро пролетело время - уже одиннадцать
часов. Опоздали. Лена на часы не смотрит, как будто ей все равно. С ребятами
хорошо поладила, смогла уговорить, послушались ее сразу. С девчонкой
болтает - будто век с ней знакома, а мальчишка крепится перед ней, не
стонет, губу закусил - больно. А Семен в кино ее боялся позвать, сухарем про
себя называл. Но что это? Семен прислушался.
- Так вот для Тамары Васильевны, учительницы нашей бывшей, мы за
семенами ходили, да не дошли. Мой брат ходил еще раньше, куст этот смотрел,
а теперь он уехал, меня просил, пионерское поручение, а я не смогла, -
девчонка всхлипнула. - Боялась одна идти, Саньку уговорила. А Санька смеялся
надо мной. А теперь что с ним будет? Так и не дошли...
- Болото осушают, и ничего на нем нет, - сказала Лена. - А что ты
знаешь про куст?
- Ничего не знаю - это все брат. Просил сходить сюда. Теперь напишу
ему, что не выполнила поручение, что нет ничего, да и не дошли... - снова
всхлипнула девчонка.
Лес кончался. Совсем немного осталось. Но почему Лена не жалуется, что
тяжело и неудобно? Семен уже натер руки.
- Давай отдохнем, - сказал он, обернувшись к Лене. - Вот под деревом,
здесь посуше.
Они тихо опустили носилки. Семен хотел добавить, что остановился ради
Лены, но промолчал. Лена сидела, сжимая и разжимая отекшие пальцы и вдруг
спросила:
- Почему идет дождь?
...Больница стояла на бугре. Огромные липы, уже порыжевшие, с опадающей
листвой, окружали желтое здание.
Семен внес мальчика в приемный покой, а потом сел на гладкую скамью у
входа. Дождь прошел. Под липами было влажно и сумрачно. Мария Степановна и
Лена остались поговорить с врачом. Девчонка, пошептавшись с Леной, убежала к
родителям Сани.
Последняя фраза, которую слышал Семен, была:
- Тамара Васильевна уехала. Я вам обязательно напишу. Что узнаю, то
напишу.
Мария Степановна вышла с Леной на крыльцо больницы. Ну, все
благополучно кончилось. У Сани небольшой перелом. Полежит в гипсе, а потом
будет бегать, как все ребята. Можно ехать на вокзал.
РАЗНЫЕ ДОЖДИ
Какие разные бывают дожди. Лена сидит на лекции по палеоботанике, но не
слышит, о чём говорит лектор. Она слышит, как падают капли за окном. Сегодня
опять идет дождь. В Москве он кажется легким, полным блесток и нежных
звуков. А там, на болотах, дождь однообразный, нудный, тягучий. Вода все
больше и больше заполняет углубления, ямы. Почва не может впитывать влагу -
она как полная губка. Где-то там в земле расположен непроницаемый для воды
слой, он мешает проникать глубже, наклона нет. Вода останавливается,
застревает, и, как из переполненной чашки переливается на блюдце чай, так и
вода переливается через края болота. При каждодневных дождях вода заполняет
все большее и большее пространство. Соседние с болотом леса начинают гибнуть
от избытка влаги. Осторожно вперед выдвигается мох с таким милым названием -
кукушкин лен. Ярко-зеленый, веселый, с тонкими стебельками, на конце которых
шапочка - кудель на ножке прялки. Исподволь захватывает он землю у леса.
Потом зеленый мох ширится, создавая воздушно-непроницаемые ядовито-зеленые
подушки. Корни мха не пускают воздух в почву, задерживают влагу в ней.
Заболевает береза. Ей не надо столько воды, ее корни не могут бесконечно
выкачивать воду из почвы и листья не успевают ее испарять. Береза угнетена.
Какие худенькие деревья. Ободранная кора висит лохмотьями. Как много сучьев
без листьев. Ветки нелепо торчат в стороны и при сильных порывах ветра
обламываются и падают - сраженные, беспомощные, черные от воды.
Сейчас, осенью, дожди совсем не прекращаются... Но как незаметны они
здесь, в Москве. Даже монотонный стук капель дождя и тот исчезает, тает...
Кто замечает его среди шума улиц, среди веселых и деловых разговоров? А там,
на болотах? Конечно, заболоченные участки, занимающие огромные пространства,
нужно осушать, применяя различную технику, проводить весь комплекс
гидромелиоративных мероприятий, чтобы вернуть заболоченную землю для
использования в сельском хозяйстве. Осушение болот надо начинать с
проведения открытых канав и дренажа. Так, как было сделано там, на том
большом болоте, где они были с Семеном в последний день перед отъездом.
(Кстати, где он, не позвонил даже ни разу.) Но маленькие, небольшие болота,
которые с течением времени превратятся в большие - если одно дождливое лето
сменяется другим, более дождливым, если зимы мягкие, с частыми оттепелями -
такие болота в зародыше надо осушать по-другому. Но как? На них можно делать
посадки деревьев или кустарников, способных испарять большое количество
влаги. Сажали же в Колхиде для осушения болот эвкалипты. Об этом писал
Паустовский в замечательной повести о болотистой стране с древней культурой.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг