угодно увидеть, стоит лишь захотеть.
- Так просто? - недоверчиво переспросил Василий.
- Проверь, коль не веришь, - предложил Чумичка. - И никаких заклинаний
не нужно. Просто скажи - хочу увидеть, и назови, кого.
- Хорошо, - кивнул Дубов. И неожиданно для себя выпалил: - Хочу видеть
Путяту!
Большая грань кристалла замутилась, как будто пошла облаками, но очень
скоро облака рассеялись, и на их месте появилось довольно четкое изображение
скромно обставленной комнаты с двумя людьми, сидящими за столом один
напротив другого. В первом Василий тут же узнал Путяту, а во втором, не без
некоторого удивления - чароеда и людодея Херклаффа. Приглядевшись, Дубов
удивился еще больше: царь сидел, словно на иголках, подобострастно глядя на
почтенного иностранца, зато Херклафф, вальяжно раскинувшись в кресле,
гляделся настоящим барином, разве что ноги на стол не положил. (Видимо,
оттого, что все-таки был просвещенным европейцем, а не "диким" американцем).
- Как ты думаешь, Чумичка, о чем они говорят? - спросил Дубов.
Чумичка принялся делать всякие колдовские знаки, сопровождая их
разнообразнейшими заклинаниями. Но увы - изображение оставалось немо.
- А если просто попросить - дескать, нельзя ли, чтобы появился звук? -
осторожно предложил Василий. И едва он это произнес, как из глубин кристалла
заслышались голоса - не очень внятные, но, прислушавшись, можно было без
труда разобрать, о чем идет речь.
ХЕРКЛАФФ: - Фаше Феличестфо, мы уже целый час торгуемся, и нет никакой
позитифни результат. Будем делиться, или как?
ПУТЯТА: - Ах, ну о чем вы говорите, Эдуард Фридрихович? Если бы у меня
было, чем делиться, разве ж бы я не поделился? Я очень ценю ваши услуги, но
казна пуста...
ХЕРКЛАФФ: - Битте, не надо делать из меня эйне дурак. Их бин прекрасно
знать, что в Загородный Терем быль найден клад - голде унд бриллиантен. Я не
есть просить все, но половина - будьте любезен. И тогда мы будем ф
окончательный расчет.
ПУТЯТА: - Какой клад? А-а, вот вы о чем! Нет-нет, это полностью
исключено - все ценности давно оприходованы и сдадены в казну.
ХЕРКЛАФФ (высокомерно): - Я сказаль - половина, и ни на айн пфеннинг
меньше. И не попробуйте это... мухлевайть! Я вас из шайссе сделал херр
Кайзер, а могу этот процесс пофернуть цурюк.
ПУТЯТА (после недолгого молчания): - Хорошо, будь по-вашему. Приходите
после обеда - получите свою долю.
ХЕРКЛАФФ: - Ну конешшно, получу! А если нихт, то я вас, как это гофорит
фройляйн Аннет Сергеефна, с гофном скушаю!
И чародей, не прощаясь, покинул царские покои, по пути небрежно
опрокинув пару стульев.
- Ну что ж, Эдуард Фридрихович, ты получишь свою долю, - проводив гостя
долгим немигающим взором, пообещал Путята.
- Так что они, наш клад, что ли, делят? - возмутился Дубов.
- А то чей же? - не без ехидства отозвался Чумичка. - А ведь я с самого
начала говорил, что эта затея до добра не доведет!
- Совершенно с тобою согласен, - задумчиво кивнул Дубов. Но в его
понимании затеей, не доводящей до добра, была не только и не столько поездка
в Царский Терем за кладом, но и вообще - все их путешествие в параллельный
мир.
***
По узким кривым, сплошь в рытвинах и ухабах, улочкам Марфиной слободки
брел человек в сапогах и кафтане, какие обычно носили купчики средней руки
либо старшие приказчики более богатых торговцев. За ним чуть не по пятам,
даже не стараясь как-то скрыть себя, следовал другой человек, одетый куда
скромнее и неприметнее.
Преследователь остановился прямо посреди переулка, а тот, за кем он
шел, некоторое время продолжал двигаться вперед, но, достигнув улочки, куда
переулок "впадал", тоже встал и заозирался, как бы не понимая, как угодил в
эту глухомань. И тут он услышал странный голос:
- Даю вам установку - повернуть налево. Или нет, лучше направо?
Голос исходил не извне, а как будто откуда-то изнутри. Но, отчего-то
послушный ему, человек сначала дернулся в одну сторону, а потом столь же
резко завернул в другую.
Улица, на которой он теперь оказался, с правой стороны переходила в
широкий проход между ивовых зарослей, за которыми голубела водная
поверхность.
- А теперь даю вам долговременную установку, - заговорил тот же
странный обволакивающий голос. - Идите вперед, и вперед, и только вперед.
Вперед и ни шагу назад, что бы ни встретилось на вашем пути!
Человек в купеческом кафтане послушно зашагал по улице, а потом по
тропе между ив.
Кинув последний взор вослед своему подопечному, неприметный господин
резко развернулся и скорым шагом поспешил в противоположном направлении.
А человек в купеческом кафтане вышел на берег водоема, оказавшегося
одним из Марфиных прудов. Ничего вокруг не замечая, он продолжал столь же
бездумно и размеренно двигаться вперед, прямо в воду: сначала по колени,
потом по пояс... "Установки" действовали исправно.
В это время на берегу пруда невесть откуда появился низкорослый мужичок
в живописных лохмотьях. Окинув хозяйским глазом окрестности, он отметил
некоторый непорядок:
- Так. Не успеешь и по нужде отлучиться, как уже какому-то дураку в
воду припонадобилось. - И, возвысив голос, оборванец заверещал: - Эй ты там,
заворачивай взад! Неча тут чистую воду засорять!
Однако человек продолжал все так же размеренно продвигаться вперед, и
теперь над поверхностью виднелась только его голова.
- Ты чего, не слышишь? - еще раз крикнул мужичок. - Глухой, что ли?! А
ну как и впрямь... - Недолго думая, блюститель чистоты скинул грязные
дырявые башмаки и бросился в воду. Хотя плыл он не слишком умело,
"по-собачьи", но все же успел добраться до утопленника, уже почти полностью
ушедшего под воду.
- Да что ты тут безобразишь! - закричал мужичок и чуть не силой потащил
беднягу к берегу. По счастью, тот не сопротивлялся.
Вскоре он уже лежал на берегу, а нежданный спасатель всячески пытался
привести его в чувство.
- Грабить буду!!! - потеряв терпение, громогласно взвыл блюститель
городских водоемов. - Буду грабить и убивать!
Утопленник медленно открыл один глаз, потом второй:
- Где я? Что со мною?
- Ну, слава те господи, живой, - облегченно вздохнул оборванец. -
Здорово ж ты, видать, набрался, что топиться вздумал!
- Кто топиться вздумал?
- Ну не я же! Вот сведу тебя, куда следует, там тебе живо объяснят, где
можно топиться, а где нет!
Взгляд утопленника обрел некоторую осмысленность:
- Но я же и не думал топиться. Ничего не могу понять...
- Ну, ты тут поскорее соображай, что с тобой стряслось, а я пойду, -
озабоченно проговорил спасатель, оглядев водоем. На противоположном берегу
пруда, как на грех, появился какой-то рыболов с удочками. - Ты погоди,
покамест я этого бездельника сгоню, а потом вернусь. Ладно?
Оставшись один, человек сначала с трудом приподнялся, а потом даже
попытался встать, однако ноги слабо его слушались. С еле сдерживаемым стоном
он опустился на траву.
...Ярослав проснулся и увидел прямо перед собой взволнованное лицо
Евдокии Даниловны, которая настойчиво трясла его за плечо. Сквозь давно не
мытое окно в корабельную каюту едва проникал утренний свет.
- Снова тот же сон, - ответил Ярослав на немой вопрос Евдокии
Даниловны. И тяжко вздохнул: - И зачем я не утонул тогда?..
- Не смей так говорить, - возмутилась княгиня. - Ты должен благодарить
Господа Бога, что он послал тебе спасение!
- Прежде всего я должен благодарить того человека, что вытащил меня из
воды, - через силу улыбнулся Ярослав. - А более всего - отца Александра. Я
ведь, едва в себя пришел, сразу понял, что меня извести хотели. Да я уж
слышал о таких случаях. Отсиделся в кустах, а потом, когда стемнело, к отцу
Александру побежал. И знаешь, Евдокия, я ведь ему даже не столько за то
благодарен, что приютил и что наше бегство устроил, а потому что спас от
отчаяния и вернул веру в жизнь...
- Ну, ты уж мне про то говорил, - перебила Евдокия Даниловна, опасаясь,
как бы их разговор не был услышан через ветхие корабельные перегородки.
- Но про тех страшных людей, что моей погибели ищут, я никому не
скажу, - вполголоса произнес Ярослав. - Не токмо тебе, но и на исповеди
самому отцу Александру, коли еще свидимся. Я ему только то и сказал, что
напрасно к нему пришел - и сам погибну, и вас погублю. Так что лучше мне
уйти, и пускай будет, что будет. А его ответ я до слова запомнил: "Раз
человек в опасности, то мой долг - не дать ему погибнуть. Да ежели я вас
теперь брошу на произвол судьбы, то сам себя уважать перестану". А потом еще
добавил: "Не помню кто сказал, но я полностью согласен: спасая одного
человека, ты спасаешь все человечество".
- Да, отец Александр - истинный праведник, - согласилась Евдокия
Даниловна. - Дай Бог ему здоровья и счастья.
- Дай Бог, - эхом повторил Ярослав.
Некоторое время они молчали, думая каждый о чем-то своем, а корабль
медленно, но верно уносил их все дальше от Царь-Города - от отца Александра,
о чьей гибели они даже не догадывались, от Васятки, от боярина Павла, от
князя Длиннорукого, его лже-супруги Акуни и тех злодеев, что искали смерти
Ярослава.
Молчание прервала Евдокия Даниловна:
- Скажи, если не тайна - а куда мы путь-то держим?
- Разве ж я тебе не говорил? - чуть удивился Ярослав. - Да впрочем, и
не удивительно - не до того было. А путь нам предстоит не ближний - аж но в
Ливонию.
- Где это? - искренне удивилась княгиня. - Я о такой земле даже и не
слыхивала.
- На брегах Варяжского моря, - попытался объяснить Ярослав. - Но не
там, где варяги, а с другой стороны, ближе к нам. - Однако, поняв по лицу
Евдокии Даниловны, что и о Варяжском море она имеет весьма отдаленное
представление, перешел от географии к экономике: - Через Ливонию проходят
важные торговые пути, в том числе морские, и мы с тобой легко затеряемся
среди многочисленных торговцев и посредников. Кстати сказать, сударыня,
перед вами - полномочный посланник одного из Ново-Мангазейских торговых
домов. Ну а ежели и там не будем чувствовать себя в надежности, отправимся
еще дальше - мир велик.
Но Евдокия Даниловна уловила и в голосе Ярослава, и в том, как он
произнес это, какую-то неуверенность, как будто ее возлюбленный пытается
успокоить себя, а княгиню - подбодрить.
***
Похоже, Петрович прочно "вошел в оборот". Во всяком случае, его
"дипкурьерская миссия" в Загородный терем, когда он самоотверженными
действиями помешал наемным кладоискателям присвоить сокровища, была оценена
по достоинству. Царь даже лично велел изъять его из ведения градоначальника
и передать в распоряжение Сыскного приказа - того самого, который долгие
годы ловил Петровича в бытность оного Соловьем-Разбойником.
Как бы там ни было, на городские пруды Петрович уже не возвратился. А с
утра он заступил на весьма ответственный пост - возле храма Всех Святых на
Сорочьей улице. Богослужения там временно не проводились, и Петровичу было
вменено в обязанность никого из посторонних в церковь не пропускать, а про
наиболее настырных из числа любопытствующих докладать, куда следует.
Впрочем, любопытствующих было немного, а редкие прохожие, идя мимо
храма, торопливо крестились и ускоряли шаг - весть о злодейском убийстве
отца Александра быстро облетела всю округу. Да и вид Петровича, торчащего на
паперти, не располагал к проявлению излишней любознательности.
Не прошло и часу с начала дежурства, как Петрович узрел двоих господ в
богатых кафтанах, неспешно движущихся по Сорочьей в его сторону. В одном из
них Петрович узнал некоего Лаврентия Иваныча, важного вельможу, которого
видел на последнем приеме у Путяты. Второго, с неприметным свертком в руке,
Петрович в лицо не знал, но вид он имел не менее важный. Пока охранник
думал, как ему поступить, оба господина взошли на паперть, будто не замечая
Петровича. Тот невольно посторонился, и второй господин своим ключом отпер
дверь. Лишь входя вовнутрь, Лаврентий Иваныч соблаговолил заметить Петровича
и барственно ему кивнул - дескать, все в порядке, свои пришли.
Петрович поближе подвинулся к неплотно закрытым дверям и стал
прислушиваться. "Свои" говорили не очень громко и не слишком разборчиво, но
и то немногое, что Петровичу удалось расслышать, оставалось для него крайне
темным.
- Михаил Федорович, а стоит ли это делать? - донесся неприметный
глуховатый голос Лаврентия Иваныча. - Давай остановимся, пока не поздно.
- Вот когда этот, - далее следовало неприличное слово, - боярин Павел
до нас докопается, тогда уж точно поздно будет, - со злобой отвечал тот,
кого назвали Михаилом Федоровичем.
- Так не проще ли его самого?.. - еще более понизил голос Лаврентий
Иваныч.
- Погоди, и до него доберемся, - ворчливо ответил Михаил Федорович. - А
для начала прихлопнем к такой-то матери этот гадюшник! Или мы даже на такую
малость больше не способны? И если так, то нам давно пора на пенсию, клопов
давить.
Петрович отошел от двери. Ему было совсем непонятно, о каком гадюшнике
идет речь, и что это за пенсия, на которой давят клопов. А все непонятное
вызывало в Петровиче резкое отторжение, потому он и не стал дальше слушать
заумную беседу.
И тут Петрович содрогнулся - по Сорочьей улице стремительной походкой
шла женщина в длинном черном платье, такой же шляпке и свешивающейся на лицо
темной тряпке. Никаких сомнений не оставалось - то была Анна Сергеевна
Глухарева, столь гнусно надругавшаяся над Петровичем на пруду Загородного
терема. Сам не сознавая, что делает, Петрович чуть не кубарем слетел с
паперти и, забежав за угол церкви, прижался к стене. Однако обидчица его
даже не заметила - она легко взошла по ступенькам и столь же легко
проскользнула через полуприкрытую дверь.
Немного выждав, Петрович решился выглянуть из своего неверного укрытия,
но тут же спрятался вновь: по улице с той же стороны и столь же стремительно
шла женщина в черных платье, шляпке и мантилье, ничем не отличающаяся от
той, что только что вошла в храм.
- Ведьма! - мелко дрожа, пролепетал Петрович, когда вторая "дама в
черном", не обратив на него никакого внимания, свернула на один из огородов,
которые почти сплошь окружали церковь.
Едва переступив порог, "первая" дама поняла, что она здесь не одна - до
церковных сеней, где она оказалась, ясно долетали два мужских голоса. И хоть
говорили они не так уж громко, но благодаря акустике, которой славился Храм
на Сороках, слышимость была отменной.
- Ты, однако же, Михаил Федорович, говори потише, - спохватился один из
них. - А ну как ненароком кто услышит?
- Да никого здесь нет, - уверенно пророкотал Михаил Федорович. - Нет и
быть не может. Так что пользуйся возможностью, Лаврентий Иваныч - говори
все, что на душе лежит. Никто не услышит.
- А Петрович?
- Петрович, коли и услышит, ничего не поймет. Ну а поймет - ему же
хуже.
- А устройство сработает? - озабоченно и вместе чуть ехидно спросил
Лаврентий Иваныч. - Или опять как в прошлый раз?
- Сработает, сработает, - доставая из свертка некий механизм, ответил
Михаил Федорович. - Это ж только на первый взгляд будильник с проводами, а
на самом деле - особая сверхнадежная конструкция. Между прочим, я был один
из тех, кто курировал проект, а меня ты знаешь: я бы никакой халтуры не
допустил!
- А почему же твоя хваленая конструкция позавчера не сработала? - не
без подколки произнес Лаврентий Иваныч. - После того, как мы с тобой этого
чертова попа ухайдакали.
- Тут может быть несколько объяснений, - размеренно, словно лектор,
заговорил Михаил Федорович. - Либо сбой в механизме, что маловероятно, либо
мы сами в спешке что-нибудь перепутали. Что поделаешь - человеческий фактор.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг