* * *
Прием в честь изгнания из Агиллеи армии внутренних обитателей и
предавших империю савров, в нарушение всех правил, был назначен в Ман
Мираре, а не в Царском Городе. Государь, вроде бы, прибыл в Столицу на
ходжерском корабле накануне ночью, но на самом деле это было неизвест
но. Говорили, будто он уже несколько дней в городе, просто никого не
принимает и никому не показывается.
Обыкновенный утренний доклад в этот день не состоялся. От госу
даря Дину на согласование вынесли с утра всего лишь две еще не подпи
санные бумажки – о назначении господина Имина руководителем Тайной
Стражи вместо Домового, и – на место начальника личной охраны вызывал
ся некий Халис Верзила из Эгироссы. По поводу первого документа Дин не
возражал, это было его собственное предложение, а второй отказался
комментировать за недостатком информации. Вместе с этими документами
Дин отослал государю просьбу о личной аудиенции. И ему было отказано.
Отказ государь мотивировал недостатком времени. Значит, каяться при
дется при всех, потому что откладывать нельзя. Надеялся, что государь
отпустит его с миром, Дин только потому, что император Аджаннар мало
кого казнил, а больше отправлял в ссылку – в северный горный Диш или
на юг, в Ардан. Но даже Волк, провинившийся больше некуда, в свое вре
мя остался безнаказан. Может быть, и Дин отделается всего лишь пинком
под зад с места Первого министра? Это соответствовало бы его личным
намерениям. Значит, лучше не ждать, пока прогонят. Надо убираться
самому.
Тронный зал в Ман Мираре был меньше самого малого столового в
Царском Городе. Поэтому приглашенные на церемонию чиновники и высоко
рожденные толпились тесно друг к другу и, в отсутствие государя, раз
говаривать старались не вполголоса, как обычно, а шепотом. От шепота
этого в зале стоял странный шелест – словно палые листья ветер гонит
по улицам города. Дин прибыл самым последним, как и положено Первому
министру. Но до появления государя все равно еще оставалась какая–то
часть стражи.
В назначенное время вышел церемонимейстер и объявил, что начало
приема будет немного задержано. Дин стоял возле ступеньки с государе
вым креслом и смотрел на пестрое придворное сборище. Из числа пригла
шенных в зале кое–кого не хватало. В том числе – господина Фай Ли.
Между тем, Дину было известно, что господин Фай Ли в Ман Мирар прибыл
почти целую стражу назад.
Терпение начинало подводить Дина: он поймал себя на том, что
переступает с ноги на ногу, будто неотесанный лакей. Воспользоваться
привелегией кира Энигора – явиться к государю без приглашения и без
доклада? А есть ли действительно веский повод? В любом случае, топ
таться у всех на виду Дину становилось затруднительно. Он дал знак
двум своим помощникам остаться в зале, а сам быстро прошел вслед за
церемонимейстером во внутренние покои.
В одной из известных ему верхних галерей он нашел кира Улара.
– Где государь? – спросил Дин.
– В тайнике, – отвечал тот.
– Где–где? – Дин ответа не понял.
– У него есть здесь комната, куда он никого не пускает, – пояснил
кир Улар.
– А где господин Фай Ли?
– С государем.
Дин задумался. Идти или не идти?
– Проводите меня к императору, кир Улар, – наконец приказал он.
Кир Улар сделал рукой приглашающий жест.
– Только сомневаюсь, что он вас примет, – сказал он. – У государя
случилось что–то очень срочное. Вы же знаете порядки при дворе – госу
дарь никогда никуда не опаздывает без очень уважительной причины...
За тяжелой дверью раздавались голоса. Там спорили на повышенных
тонах. Причем, спорили без участия государя. Голоса были высокие и чу
жие.
Дин поблагодарил Улара и деликатно поцарапался в дверь пуговицей
с двойного рукава. Крик по ту сторону смолк. Дверь тихонько отвори
лась.
– Заходите, господин Дин, – позвал государь.
Дин шагнул через порожек и бухнулся на колени.
Загадочный тайник был самой обычной комнаткой, разве что без
единого окна. Тяжелые шкафы по стенам, какая–то разноцветная паутина
за стеклом в углу, пол голый – без ковра, и пыльный. Стол и простое
деревянное кресло без обивки, в которм сидит государь, – никакой дру
гой мебели.
Посередине комнатки стоял раскрасневшийся господин Фай Ли и
ссорился с говорящей коробочкой. Он буркнул что–то неласковое в пере
говорное устройство и оглянулся на государя.
– Скажи, если он обязательно хочет – пусть летит, и я с ним
встречусь, – велел таю император. – Скажи, я отдам рудничное оборудо
вание. Если будете меняться – назовите это обменом. Но я ничего не по
везу туда. Забирайте сами. У вас ведь есть и энергетический ресурс,
и транспорт. Что с вами стряслось, господин Дин?
Дин поглядел на таю. Тот отвернулся, приблизил коробочку к губам
и забормотал туда на своем птичьем языке.
– Я виноват, государь, – тяжко признался Дин и дотронулся до
пыльного пола лбом. – Отпустите меня в Ренн. Там меня примут в обитель
Хранителей.
– Еще один спятил, – произнес государь, вставая из кресла и при
нимая из рук Фая говорящую шкатулку. Фай что–то спросил на своем язы
ке. Государь пожал плечами.
– Тогда накажите меня, как положено. Только сразу. Сейчас, – ска
зал Дин. – Вы же знаете, это я виноват во всем. Я придумал заговор, я
организовал покушение. Меня попутал бес. Я искренне жалею, но вины с
меня это не снимает. Вам не нужен такой Первый министр. Мне нет места
рядом с вами.
– Во сколько обошлась государству гибель внутреннего войска в во
дах Шоша? – задал вдруг вопрос государь.
– В одиннадцать лар и три медяка, – отвечал Дин.
– Ты спас страну, Дин. Это похвально.
– Я возомнил себя судьей над судьбами. Я решил, что умом можно
повергать царства и возводить новые. Я виноват. Отпустите меня в мо
настырь, или... или убейте, как я того заслужил. Если бы не случай
ность, вас не было бы сейчас в живых.
– Дин, как бы тебе объяснить. Это ведь ты подсунул булавку эргру
Инаю. Вы подготовились, и я подготовился. Я, правда, не думал, что вы
будете вести себя так нагло. Успокойся. В тот вечер меня невозможно
было убить.
– Так почему же вы позволили увести себя в подвал? Почему не на
вели порядок, а вместо этого бежали из Царского Города?
Государь улыбнулся краем рта.
– Во–первых, Нэль на меня смотрел. Мне не хотелось выдавать себя
при свидетелях. А, во–вторых, я на всех вас сильно рассердился.
– Я виноват, – повторил Дин. – Я постригусь в монастырь. Я очень
виноват.
– Заладил... Хорошо, Дин. Если человек называет себя должником,
значит, он хочет заплатить. Просишь наказания – получи.
Дин вжал голову в плечи.
– Ты оказался слишком хорошим Первым министром, чтобы отпускать
тебя в Ренн или отправлять на плаху. Кем ты был, тем ты и останешься.
По вкусу тебе это теперь, или нет. Вся эта история забыта, будь добр,
не напоминай о ней больше. И встань, пожалуйста. Нечего там ползать.
Но вместо того, чтоб встать, Дин осел совсем, словно оборотень,
вытряхнутый из шкуры.
