Глава 77
Лорда–распорядителя прибил Василий, когда тот с топором в руках пытался
рассчитаться с военачальником за оскорбление, нанесенное им во время
королевской трапезы.
Вася подошел к еще теплому телу Алис и долго стоял над ней, не веря, что
ее больше нет. Плакать он не умел и две слезинки, выступившие на его
глазах, были скорее от ветра, чем от горя, которое он испытывал, потеряв
жену.
Когда все кончилось, комиссар с недоумением спросил Ривку:
– Дорогая, какое отношение ты имеешь ко всему этому балагану?
– Я выполняла задание секретной службы «Шабак» – скромно отвечала жена, –
и, кажется, пробила тебе должность генерального инспектора, милый.
Комиссар нежно обнял ее:
– А со студенткой у меня ничего не было, – виновато сказал он.
– Я знаю, – усмехнулась Ривка, – это потому, что тебе нужна одна лишь я,
правда, милый?
«Зато ты нужна многим» – хотел сказать комиссар, но передумал – мириться
так, мириться, ведь никто, кроме нее, ему на самом деле был не нужен, а на
золотые монеты, которые он отсюда увезет, они еще ни одну виллу отстроят в
Тель–Авиве.
* * *
Супруги Вольф в срочном порядке возвратились на родину, где им был
устроен торжественный прием, как национальным героям. Василий, не
пожелавший расставаться с детьми в Будущем, отказался вернуться домой, и
решил остаться с близнецами в Прошлом.
Это было нелегким решением. Он знал, что ему не удастся отсудить детей у
Шварцев (комиссар постарался бы осуществить свою угрозу), да и не
собирался это делать, потому что всегда считал их своими.
Его короновали, и он стал королем.
Это эпохальное событие произошло в 1125 году во дворце Тауэр в
присутствии верных вассалов и личном участии архиепископа Кентерберийского
и его ближайшего помощника аббата Винфилда. Вот как об этом пишет хроника
тех времен – «В то время как народ ожидал выхода нового короля,
Архиепископ Гильдеберт подошел к алтарю, взял здесь меч с поясом,
повернулся к маэстро и сказал – «Прими этот меч и сокруши им всех
противников Христа! Волей божьей тебе передана власть над всей державой»
Затем, взяв скипетр и жезл, сказал. «Пусть эти знаки служат тебе
напоминанием о том, что ты должен с отцовской строгостью наказывать
поданных и протягивать руку милосердия вдовам и сиротам»
Затем архиепископ с аббатом Винфильдом помазали короля святым елеем и
увенчали золотой короной. После этого они подвели его к трону и поднялись
к нему по ступенькам, идущим спиралью.
Трон стоял между двумя колоннами удивительной красоты, отсюда король
был виден всем, и видел всех. После того как была произнесена хвала Богу
и отслужена торжественная месса, король спустился в залу, подошел к
мраморному столу, убранному с королевской пышностью, и сел за стол с
архиепископом и всем народом, прислуживали же им бароны. Король, после
того как пожаловал каждого из князей соответствующим подарком,
преисполненный радости отпустил толпу»
После коронации он распорядился призвать к себе безутешную жену павшего
бургундца и, согласно данному обету – протягивать руку милосердия вдовам –
снял, наконец, с нее (при помощи придворного слесаря), пояс невинности.
История умалчивает о том, что произошло между ними после этого
знаменательного события, достоверно известно, лишь, что королевой она не
стала, также, впрочем, как и сам Василий не успел вкусить всю полноту
самодержавной власти; ему сообщили, что пока он занимался
благотворительной деятельностью, направленной на освобождение женщин,
закованных в стальные пояса, майор Кадишман тайком вывез близнецов из
Англии, собираясь вернуть детей их законным родителям. В ярости Василий в
тот же день возвратился в Настоящее, где у ворот института Времени его
уже с нетерпением поджидал Иуда Вольф. Он задумал с Кадишманом эту
операцию и был рад, что преступник клюнул на приманку.
– Ну что, самозванец, – самодовольно сказал комиссар, – наконец, ты
предстанешь перед Законом!..
– Жаль, я тебя не кончил, когда ты у меня парашу прибирал, – сквозь зубы
сказал главнокомандующий, он же лекарь и он же король Англии.
– Ходи вперед, твое „... величество! – сказал Иуда Вольф, лично
сопровождая пленника в камеру предварительного заключения.
* * *
Против Василия было выдвинуто обвинение в подрыве государственных
устоев, вооруженном нападении на банк, спекуляции гигиеническими
прокладками и злостном захвате детей. Ему грозило пожизненное заключение,
но Елизавета Шварц, благодарная ему за нежное обращение к малюткам,
которых он считал своими, добилась смягчения приговора.
Василий получил условный срок. Он безумно скучал по герцогине, и что не
было свойственно ему, перестал искать любовные интрижки на стороне.
Однажды профессор Хульдаи, с которым он сдружился (после того, как тот
лишился всех регалий и вступил в перепалку с Ашкенази, снова входившего в
силу) показал ему протоколы допросов председателя колхоза в Узбекистане,
будто бы сообщившего ему, что Елизавета Шварц – это, в сущности,
переселенная душа герцогини де Блюм, а сам Вася никто иной, как последнее
перевоплощение души герцога Балкруа.
Откровение профессора потрясло несостоявшегося короля Англии.
– Выходит, я ненавидел и воевал против самого себя?
Увидев Елизавету, Вася проникся к ней трепетным чувством и стал упорно
добиваться ее руки. Она действительно была похожа на Алис, и он старался
чаще видеться с ней во время своих редких свиданий с детьми. Так ему было
легче переносить тоску по герцогине. Дети долго чурались Елизаветы и
тянулись к Васе, которого считали отцом. Маркиз, в своем обычном стиле,
безумно влюбился в Елизавету и всеми силами пытался добиться ее. Он нашел
в ней много общего с Алис и не сомневался, что в ней живет душа его
обожаемой возлюбленной.
– Этого не может быть! – возражал Цион, тяжело опираясь на протез,
специально сконструированный для него умельцами из Раананы. – Хильман умер
десять лет назад, а тебе уже третий десяток пошел, даже если это так, ты
в данном случае женишься на собственной внучке, окстись, Вася...
– Спокойняк, Ципа, – сказал воспрявший духом маэстро, – я люблю ее, и
решение мое бесповоротно. Я любил ее всегда, и даже к самому себе в образе
герцога ревновал. Не удивительно, что мы так ненавидели друг друга, ведь
мы оба любили ее больше жизни...
Зная по опыту, как трудно переубедить влюбленного друга, Цион оставил
свои попытки. В последнее время он часто впадал в странное забытье,
воспринимая окружающее урывками и бессвязно. Лечащий врач считал, что он
страдает от тяжелой депрессии, вызванной разлукой с бывшей возлюбленной.
По настоянию ученого Совета, опасавшегося рецидива природных аномалий,
Виолетта осталась в Прошлом, и Цион, не представлявший себе жизни без нее,
стал безвременно чахнуть.
Вскоре Василий, взяв, в заложники Иуду Вольфа, получившего, наконец,
желанную должность генерального инспектора, потребовал отправить его
обратно в двенадцатый век. Де Хаимову была предоставлена «Колесница» с
необходимым снаряжением, включая холодное и горячее оружие, и он,
прихватив с собой Елизавету с детьми, навсегда оставил несчастную Родину,
не признающую своих героев. На вопросы корреспондентов, которые провожали
его в Прошлое, он сказал, что ему претит всепрощенчество и непротивление
злу, к которым призывает народ его «дорогой тестюшка»
Профессор Хульдаи, издавший, наконец, главную книгу своей жизни,
утверждал в ней, что де Хаимов, возвратившись в Англию, восстановил свои
права на трон и со временем получил в народе прозвище – Ричард Львиное
сердце.
