Глава 76
В воскресенье тридцатого августа профессор Хульдаи вел допрос генерала
Хильмана и его надежды на то, что ему удастся все–таки раскрутить упрямого
деда, с каждой минутой все более таяли.
Напротив него стоял опутанный сетью старый сгорбленный человек с пустыми
глазницами. Освободить труп из стальных пут, профессор не решался, зная,
во что это может вылиться.
– Скажешь ты, наконец, куда девал детей, ирод? – холодно вопрошал
Хульдаи.
Профессор все еще оставался председателем чрезвычайной комиссии, но
вопрос о его «самоотводе» был практически решен в высших эшелонах власти.
Хильман молчал. Профессор подумал, что никто и никогда не слышал от этой
высохшей мумии ни одного человеческого слова и пожалел, что ему уже,
верно, не придется обучать его «разговорам», как он научил в свое время
Ахмада, который поначалу тоже был нем, как рыба, а потом его вдруг
прорвало, и он очень даже мог соперничать с политическими комментаторами
второго канала. Профессор забыл, что генерал разговаривал все же однажды
с Кадишманом за минуту до того, как затащил того в могилу.
– Ну что ж, любезный, не умеешь отвечать – научим! – усмехаясь, сказал
Хульдаи и собрался уже включить в камере пленника магнитофон с избранными
речами депутатов кнесета, но Хильман, позвякивая сетью, неожиданно
вытянулся перед ним во весь рост (будто хотел достать профессора
презрительным плевком) и вдруг вспыхнул ярким, синим пламенем.
– А.а.а.а... – пронзительно закричал мертвец.
Это было удивительное и страшное зрелище. Раньше генерал не реагировал
даже на разрывные пули, не говоря уже о швабре Гавриэля, которая разрубила
надвое его разбухшую голову. Что случилось, почему ему так больно сейчас?
Профессор был так испуган, что забыл пригласить в кабинет надзирателя,
который стоял в коридоре, на случай, если мертвец станет выкидывать
номера. Но генералу было не до шуток; – он начал как–то странно
размываться в воздухе и опадать на пол огромными шипящими кусками.
Хульдаи, боясь забрызгаться трупным ядом, плотно прижался к стене, свалив
при этом на пол вешалку с черной шляпой, которую он носил в праздничные
дни; поимка мертвого генерала была для него таким праздником. На его
глазах Хильман распался на груду гнилого мяса, которая, вскипая и шипя,
растекалась лужей по сверкающему паркету. Стальная сеть с глухим звоном
упала на пол. Непокорного призрака больше не существовало в природе.
Праздник, которого так долго ждал профессор, закончился прозаическим
«испарением» мертвеца.
В кабинете стоял едкий запах хлорки разъедавшей глаза..
– Я так и знал, – трясущимися губами прошептал профессор, – герцога
убрали в его проклятом логове!
Он осторожно обошел мокрое место, оставшееся от генерала и попросил
секретаршу срочно соединить его с главой государства.
* * *
Профессор распорядился перемешать зеленую густую жидкость, оставшуюся
после мертвеца, с раствором серебристой ртути, бережно влил ее в цинковую
пробирку и самолично передал драгоценную реликвию «Уважаемому премьеру»,
который давно уже не церемонился с отставным ученым. Премьер в свою
очередь срочно призвал к себе главу внешней разведки «Мосад» и все вместе
они участвовали в секретной акции погребения пробирки с прахом героя войны
за независимость и заливки ее многометровым слоем бетона.
В эти же часы навсегда растворились и исчезли в небытие все бывшие
перевоплощения герцога в Узбекистане и Англии, о чем полиция Израиля была
своевременно информирована зарубежными коллегами из Интерпола.
