Постскриптум
31 марта 1998 года во всех газетах мира появилось сообщение о странных
метаморфозах, происходящих с населением Израиля. Народ толпами ходил по
городам и весям страны и грезил наяву. Распались отношения, связывающие
людей друг с другом, закрылись гос. учреждения и было распущено
правительство. Почти все вокруг несли какую–то странную бессвязную ахинею
о воскресших покойниках, якобы пожирающих свои жертвы по ночам. Люди
боялись появляться в Южном Тель–Авиве, и днями на улицах опустошенного
заброшенного города бродили, отощавшие со дня появления призраков,
бездомные кошки и собаки.
Делегацию Красного креста, срочно прибывшую в Израиль из Швеции, встретил
доктор Ашкенази. Он был в потертом цилиндре и с элегантной бабочкой, живо
оттенявшей его длинную шею. За спиной известного ученого толпой стояли
мрачные ассистенты и все они, кроме одного толстого парня с белозубой
улыбкой, были в противогазах.
* * *
31 марта президент Соединенных Штатов Америки сделал экстренное
сообщение о том, что Ирак предпринял против Израиля химическую атаку,
которая напрочь разложила сознание израильтян, привела к тяжелым
расстройствам памяти и дезорганизации общества в целом.
Президент призвал международное сообщество оказать гуманитарную помощь
многострадальному еврейскому народу. Ирак объявил миру о полной победе над
Сионизмом и грозился высадить десант в порту города Яффо.
Американцы подогнали к берегам Средиземного моря знаменитую шестую
флотилию, и президент США выдвинул ультиматум против правителя Ирака
Садама Хусейна. Русские и французы предлагали разрешить конфликт мирными
средствами. Все страны мира были озабочены противостоянием диктатора с
американцами. И только евреи не принимали в этом никакого участия. С
блаженными лицами идиотов они ходили по земле обетованной и думали о
царствии божьем, наступившем на планете.
* * *
Разместившаяся в гостинице «Шератон» делегация Красного креста нанесла
визит в клинику академика Ашкенази. Выяснилось, что во всей клинике
содержится в специальной барокамере один единственный пациент по имени
Цион Заярконский.
– Этот несчастный – причина всему бедствию, – с грустью сказал академик
деятелям Красного креста, – именно он наступил на рынке на капсулу с
нервно–психогеническим газом.
– От чего страдает этот человек, доктор?..
– Это и не человек уже вовсе, – горестно, произнес Ашкенази, – он
превратился в огромный головной мозг, который телепатирует свои горячечные
видения всему населению страны, по крайней мере, тем людям, которые
вовремя не загерметизировали свои жилища, подвергшись панике и моральному
разложению под воздействием посылаемых им телепатических сигналов.
– В чем назначение этих сигналов, сэр? – спросил один из шведов.
– Это психическая проекция тех ужасов, которые ему представлялись, –
отвечал доктор.
– Почему он без ноги, доктор?
– Я ампутировал ему конечность, потому что она стала подгнивать, теперь у
него гниет вторая нога.
– Есть шанс, спасти ее?
– Нет, гангрена пошла выше. Он неизлечим, в сущности, и обречен на
медленное угасание.
– Но, пока он будет умирать естественной смертью, с ним вместе погибнет
вся страна! – встревожились гости, – может быть, имеет смысл умертвить
беднягу, во имя спасения нации?
Ашкенази наклонился к больному.
– Виолетта, – едва слышно шептал умирающий, – моя милая служанка...
– Этим именем он называет женщину, которую вообразил себе... – тихо
пояснил Ашкенази.
– Неужели он не понимал, что с ним происходит?
– Его последние сигналы имели спорадический характер. Я думаю, он
догадывался о постигшем его несчастье.
Академик тяжело вздохнул и поправил сползшую с больного простыню.
– Я не вправе лишать его жизни, – сказал он, – впрочем, это уже и ни к
чему, спасти этого несчастного невозможно, несмотря на то, что я открыл
новое средство против газа Изатрон...
Члены Красного креста с уважением и надеждой взирали на чудаковатого
доктора.
– Видите ли, оружие это биологическое и в некотором смысле этническое, –
задумчиво произнес доктор, – в основном оказывает свое действие на
общество, ослабленное в моральном плане. На евреев диаспоры, к примеру,
действие газа не распространяется.
– Что же такое случилось с вашими соотечественниками?
– Ими овладела гордыня, господа. Они забыли о любви к ближнему и
подразделяли людей на своих и чужих. Я сам грешил всем этим – был
несдержан, зол и нетерпим...
– Так в чем же суть вашей методы, доктор?
– В любви и жалости.
Члены Красного креста с удивлением переглянулись. Все объяснялось так
просто, что казалось даже неубедительным.
– Я проникся любовью и жалостью к людям, – продолжал академик, – и
действие газа не страшно мне, видите, я даже не надеваю противогаз.
Недоверие светилось в глазах гостей.
– Ко мне поступил больной по фамилии Кадишман, – сказал Ашкенази, – он
был в состоянии тяжелой депрессии, и галлюцинации его носили особенно
мрачный характер: то он представлял себя полицейским, то тараканом и
воевал с изменившей ему женой, хотя на самом деле был инженер строитель,
и никакой жены у него отродясь не бывало. Я внушил ему, что только любовь
спасет его. Можете убедиться, господа, он выздоровел, слава Богу, и
помогает мне в моей повседневной работе.
Рядом с доктором стоял плотного сложения молодой человек, который
исполнял при нем должность ассистента. Он широко улыбался гостям своей
открытой белозубой улыбкой, как бы говоря им – да, господа, я
действительно до сих пор не был женат.
В эту минуту послышался предсмертный стон Циона Заярконского.
– Он умер, – печально сказал доктор.
Лица работников Красного креста вытянулись и приняли скорбное выражение.
– Любовь наша теперь ему ни к чему, – продолжал академик, – но сынам
Израиля хорошая доза любви отнюдь не помешает. Одной моей любви, а также
этого молодого человека, он показал на Кадишмана, к сожалению,
недостаточно.
– Есть какой–нибудь выход, доктор?
– Мы должны объявить международный день симпатии к великому еврейскому
народу.
* * *
На следующий день в Америке и других странах мира было объявлено время
проведения так называемого лечебного сеанса по методике академика Сидора
Лейбовича Ашкенази. В этот час, если уж не любить, то, по крайней мере,
подумать о евреях с симпатией, призывалось все взрослое население земного
шара. Задача эта была не из простых – украинцы, немцы и другие члены
содружества наций отложили все свои текущие дела и направили свою любовь
на еврейских братьев, болея за них душой и искренне желая помочь им.
После столь чудодейственного сеанса, впервые за последние дни народ
Израиля спал ночью спокойно – без оглушительно воющих сирен и кошмарных
сновидений.
На следующее утро небо над страной было ясным, безоблачным и синим.
Повсюду слышался птичий гомон и звонкие голоса детей, которых выпустили,
наконец, играть на улицу.
Выспавшиеся жители Тель–Авива проснулись навстречу солнечному дню и новой
радостной жизни.
