Луч Анастасии - Игорь Зенин. - Книжная Полка

Свирепый Монолог

Но сейчас боль была намного сильнее. Словно содрали всю кожу с груди, вместе с мышцами и сухожилиями, загнав между рёбер осиновый кол. Боль была невыносимая. Я вспоминаю те моменты сейчас, и меня прошибает холодный пот. Когда боль становилась совсем невыносимая, я видел молодого рыжего парня, который с яростью и злостью смотрел в сторону Алесиного общежития. Кто он?

На следующий день, засыпая, услышал голос: «Делай незаметно». Вижу парня, кучерявого блондина с лёгкой горбинкой носа, худощавого. Это он только что говорил. Чем–то похож на Вову Глухих (который НЕ ЧИТАЛ «Мастера»). Наглое выражение лица. Сидит на кожаном диване в просторном вестибюле. Появляется всё та же Вероника (Тварь, ты хоть понимаешь, что ты творишь? Я думаю, на самом деле тебя зовут иначе. Вероника – это попахивает НЛП–методом, то есть нет никакой веры. Ты тогда говорила, что тебе скучно, что живёшь на Северном посёлке... С мужчиной... Снимаешь комнату. Будет тебе комната... Только без удобств, где–нибудь в нижних слоях ада. И слава Богу, заслуживаешь), около неё аппарат, чем–то напоминающий проектор. Излучение из него голубовато–синего цвета, но холодное, мёртвое. Она вставляет толстую пластину размером с открытку. Мне сразу пришла в голову голографическая пластинка. Эта пластина чёрная. Пространственно, аппарат светил со стороны гостиницы «Новосибирск», с верхних этажей. И я незаметно, словно смотрю биовизор, проваливаюсь в сон. Но одна загвоздка – я уже знал, что мне покажут «дезу». Точнее, что угодно, но только не правду.

Идёт наведённое изображение. Большой зал, маленький стол, покрытый белой скатертью. За ним сидят четыре человека. Среди них спиной ко мне сидит Алеся. Потом мужской туалет с чёрным кафелем. Два писсуара. Она смотрит вверх и говорит: «Нет».

Через день я нашёл этот диван. Стоял около него. Он находится в вестибюле гостиницы «Новосибирск». Попутно вспомнил, что давно мне говорили, что два последних этажа в гостинице «Новосибирск» забиты аппаратурой ФСБ. Как специалист в электронике, могу сказать, что для прослушивания всего эфира города (а гостиница «Новосибирск» – самое высокое здание в городе, поэтому там удобнее всего ставить антенны – примут всё и отовсюду) достаточно аппаратуры, которая разместится в одной комнате. Зачем два этажа? Я думаю, Вы тоже догадались – для разного рода электромагнитных, ультразвуковых, гиперзвуковых и других излучателей и генераторов. Хотя повторяю, самое сильное воздействие обеспечивают живые, специально обученные и отобранные экстрасенсы–индукторы. Это научный термин. А специалисты в области психотроники называют их «операторы». Наверное именно поэтому я телепатически видел там зал, в котором кроме диванов, ничего больше нет. Диваны широкие и удобные, что бы «оператор» мог хорошо расслабиться, концентрируясь на своей жертве. Однажды я видел там около десяти человек.

И попутно я вспомнил сон–не–сон, который видел ещё в марте. Тогда я видел Алесю, которая подходит к окну, смотрит на эти самые верхние этажи гостиницы, и с рабской, натянутой улыбкой спрашивает: «Что ещё сделать?". Что–то слушает, взгляд её становится холодным, и она уходит из комнаты своего общежития. После этого её действительно часто не было в своей комнате.

Я был сам не свой. Боль жгла страшно. Боже упаси испытать такое другому. Я понял, что Алеся что–то думала, что–то мысленно мне говорила, в чём–то укоряла. У меня не было никакой возможности узнать конкретно, ответить ей, объяснить и рассказать свою правду. На следующий день я написал ей записку, начав со слов: «Алесенька, милая, никому я не писал столько писем, сколько тебе...." Дословно цитировать её всю не хочу. Скажу лишь одно – предлагал ей даже не свою руку и сердце, а жизнь... Я словно смотрел в зеркало... На следующий день я опять зашёл в общежитие, и оставил записку. Оказалось, что моя повесть ещё лежит там. Она не появилась до сих пор. В итоге, озадаченный, я вечером того же дня маленькую эту записку забрал, оставив повесть.

Вечером я позвонил Андрею Преображенову. Этот человек подробно описан в «Синклите». Впервые на своё собственное произведение я смотрел со страхом. Поэтому, напечатав ещё один экземпляр, я принёс его на «экспертизу» своему другу. И сегодня решил узнать, прочёл ли он повесть. Трубку взял его сын, Сергей. И тут меня осенило. Поскольку Алеся не появлялась в общежитии уже четвёртый день, я решил узнать хоть что–нибудь о ней через Сергея. Ведь мы встречались с ним зимой в общежитии! Он до сих пор встречается со своей девушкой, а, значит, бывает в общежитии. Я в двух словах объяснил, почему я не могу сделать это сам.

– Сергей, только я тебя прошу – сделай всё незаметно. А то она и так боится меня как огня. Пойми меня, как мужик мужика.

– Хорошо, дядя Игорь, сделаю...

Ёлки–палки, меня уже дядей называют, а я только недавно встретил свою настоящую любовь... И то, не смог сохранить...

На следующий день, гуляя по городу, опять встретил Алесину подружку, с которой разговаривал на днях в метро.

– Я не видела Алесю. Она уехала далеко и надолго.

– Хорошо, когда увидишь, передай ей вот это, – я протянул письмо, полное надежды, веры и любви... Она нехотя, но взяла.

В этот день произошёл ещё один эпизод. Мимо меня прошли два мента, сержант и младший сержант, и они, глядя в упор на меня, смеясь, якобы разговаривая между собой, говорили:

– Сможет ли он донести своё тепло?

Говорю специально для вас, твари, и для таких же, как вы:

– Теперь донесу. Сможете ли вы защититься от него, скоты?

Совсем забыл сказать, что все эти месяцы, когда я мог выйти на связь с Анастасией, она на мой вопрос «Я буду с Алесей?" отвечала одно и тоже: «Нет, её очень глубоко закодировали..." Но я всё равно делал всё, чтобы добраться любыми путями до её сердца, и... тела. Да, до самого любимого, самого родного, так знакомого мне, самого нежного и красивого тела...

Твари, я просто уверен – вам, скотам, такие чувства неизвестны. Тот, кто это познал, не сможет убивать чужую любовь. Он просто САМ НЕ СМОЖЕТ ДЕЛАТЬ ТАКОЙ ГРЕХ. Извините, я отвлёкся на эту мелочь, то есть на тварей ФСБ, ГРУ, МВД, СВР и иже с ними. Сразу хочу оговориться – я вполне допускаю, что честные и порядочные люди есть везде. Вот именно они–то не интересуют меня в рамках данной книги. По крайней мере, в составе МВД, где я работал гражданским сотрудником, у меня немало друзей, честных и порядочных офицеров. Ни одного из них здесь я не упоминаю.