После «Отречения»
Тогда я дружил с двумя девушками из общежития. Не буду вдаваться в
подробности, но они мне очень помогли тогда в психологическом плане. Мы до
сих пор остались друзьями, иногда перезваниваемся. Но в тот момент они
стали буквально не в себе. А рядом в комнату стал ходить некий
Колокольчиков, с горящими сверлящими глазами. Когда он заходил в комнату
по мелочам, девушки становились, как кроликами перед удавом. Я молчал до
тех пор, пока он не выкрал фотографии одной из них. После этого я терпеть
уже не мог. Мы чуть было не подрались, хотя он выше меня на полголовы и
толще в два раза. Я применил элементарную (по моим понятиям) защиту. В
итоге в разговоре он четыре раза спросил меня: «Ты что, Кашпировский, что
ли?". В ответ я молчал. На следующий день он вернул фотографии, и ещё
через день перестал появляться там.
Второй, молодой хам по имени Слава, не скрывал, что он ментовкий сексот, и
давил на девочек так, что они автоматически, на уровне подсознания,
энергетически, цеплялись за меня. Было очень тяжело. Его пришлось убрать
другим способом. Встретив его около общежития, я попросил его уделить мне
пятнадцать минут. Слава приехал на своём микроавтобусе, и предложил
доехать до фонтана. Приехав, мы гуляли по парку около него.
– Слава, давно ты занимаешься такими экстрасенсорными штучками?
– А что, видно? – он был явно доволен собой, – Мне многие это говорят.
– Слушай меня внимательно. Если хочешь жить, то остановись. И девочек
оставь в покое. Иначе с тобой произойдёт примерно тоже, что и с ментами из
Железнодорожного РОВД. Ты, наверное, слышал, у них четыре человека
разбилось?
– Да,... У меня в этом РОВД много друзей, они в шоке.
– А теперь слушай. Я тебе говорил, что работаю в техническом отделе
областного УВД. И перед первомайскими праздниками я ремонтировал селектор
у одного из начальников, и волей–неволей слышал директиву, что на
первомайские праздники в вытрезвители никого не забирать. А именно первого
мая были похороны матери моего лучшего друга. Я помогал ему с семи часов
утра, потом ещё успел свою маму отправить на дачу, потом сами похороны. В
итоге на поминках, выпив стакан водки на голодный желудок, меня развезло.
И не пить было неприлично – женщина была очень добрая. Очень добрая. Меня
забрали в вытрезвитель. Хотя я был в камуфляжной одежде, с ментовскими
корочками (гражданского сотрудника) – не помогло. И прошёл все их тесты на
трезвость. К примеру, врач остановила тест с картинками примерно на
сороковой секунде (не забывайте, я летал в небе, и внутренний счётчик
работает всегда, даже на земле), а тест рассчитан на минуту. Через три
часа меня отпустили. Я прекрасно понимал, что это – просто подставка. Я не
стал даже штраф платить – отказался. Работники вытрезвителя смотрели на
меня со злостью, когда я им говорил и показывал все их правонарушения.
– Мы тут ни при чём. Этот порядок придумал мэр города (это было в 1998
году). Все деньги от штрафов идут в казну города. Вот ему и говори всё это!
– У Вас у самих должна быть совесть!...
Я не стал говорить Славе, что подставка была связана с тем, что как раз
тогда меня звали работать программистом в Управление по борьбе с
организованной преступностью. То есть УБОП. Не путайте с РУБОПом. Именно
тогда я и прошёл полностью общевойсковую комиссию – ОВК. Ведь нужно было
стать офицером МВД, работать на ставке следователя. Но с этими ребятами
были какие–то проблемы – то есть ставка следователя для меня, то её нет.
Они твердили одно: «ты заходи в гости». У меня была своя основная работа,
я ещё не уволился. И бегать просто так, как дворняжка, в другое здание за
пять остановок, не видел смысла. Понятно было хорошо – этим тварям нужны
«танцы». Это понятие я объясняю в «Отречении». В общем, люди без стыда и
совести. Ничего мужского в них нет. Они были уверены, что всё–таки смогут
меня обработать. А я включил дурака и просто звонил им. Когда был в тех
краях, мимоходом заходил. Вот они и решили для меня сделать такую
подставку. Они были уверены, что я побегу жаловаться к ним. Но я позвонил
своему хорошему знакомому в РУБОП. Он созвонился с начальником
Железнодорожного РОВД, и перезвонил мне:
– Он тебя ждёт. Придёшь и расскажешь, всё как было.
– Спасибо Вам большое.
А через минуту перезвонил опять:
– Знаешь что – без меня не заходи. Жди около РОВД. Я подъеду, и зайдём
вместе. А то ты один наломаешь дров.
... В кабинете, когда мы сидели втроём, начальник, выслушав меня, спросил:
– Что ты хочешь?
– Поскольку это – чистейшей воды фальсификация и подставка, то я хочу,
чтобы документы были изъяты.
– Я это сделать не могу, но не пускать документы дальше, в Единый
информационный центр – это пожалуйста.
Я думаю, что документы всё же ушли. Гниды из УБОПа не для этого всё
фабриковали. Но на поклон я к ним не пошёл. Ради интереса «зашёл» в гости
через несколько дней. И тот хмырь, с которым я имел постоянно дело,
раздосадовано сказал: «Ты больше не напивайся». После этого я
демонстративно отворачивался от них. То есть на уровне их «танцев» посылал
подальше. Иногда с полным безразличием здоровался.
– Так вот, Слава, через месяц после этой ментовской проституции (извините
за грубые слова, но вещи нужно называть своими именами, ведь никто вместо
слова «проститутка» не применяет слово «девственница») на пьяной дороге
столкнулись два автомобиля – «Жигули» и «Волга». В «Жигулях» сидело четыре
следователя из Железнодорожного РОВД, пьяные вдрабадан, а в «Волге» ехал
сын настоятеля храма Александра Невского. Из «Жигулей» не выжил никто, а
сын настоятеля отделался царапинами, вылетев через лобовое стекло. Ты меня
понял?
Слава почернел в лице, надел маску невинного клоуна, и мы поехали
обратно. Встретив своих друзей, он меня высадил около... Алеськиного
общежития, в которое я буду ходить последние три месяца уходящего
тысячелетия, как самый счастливый человек в мире. Господи, эту деталь я
вспомнил только сейчас, когда пишу эти строки!
И ещё одна деталь. Прежде, чем открыто их давить, я пошёл к своему
хорошему знакомому, старшему следователю по особым делам Областной
прокуратуры (я ему давал читать свою книгу, и он, несмотря на
загруженность, её прочитал. Она ему понравилась). Удивительно культурный и
порядочный человек. Побольше бы таких. Его понизили в должности в
последнее время, насколько мне известно. Не выгодны порядочные люди. Но об
этом позже.
– О, давно тебя не видел, привет! Как дела?
– Плохо у меня дела, ведь если я убью человека, вы же будете меня
допрашивать (я имел в виду этих эстрасенсорных... «девственниц»).
– ... Боже тебя упаси....
– Что же делать?!
– Ты успокойся, напиши всё подробно, а я что–нибудь попробую сделать.
Когда я принёс три исписанных листа, он убрал их в стол, и стал мне
говорить:
– Игорь, не делай глупостей. Держись. Ведь если ты сделаешь то, что
хочешь... Ну,... изолируют тебя от города. А ты ведь здесь нужен. Ты нужен
этому городу.
Его слова дошли до меня через три часа. Я в тот момент ехал в
троллейбусе. «ТЫ НУЖЕН ЭТОМУ ГОРОДУ». Не знаю, может быть, он применил
метод НЛП, что бы остановить меня от ошибок. Тогда получается, что он
говорил не совсем правду. Но я принял его слова в этот момент за чистую
монету. Слёзы градом хлынули из глаз. Да и этот сотрудник прокуратуры не
из тех, кто врёт. Повторяю, он очень порядочный человек. Поэтому я верю в
то, что он говорил от чистого сердца. Смог ли он что–либо предпринять по
поводу моего заявления – мне неизвестно.
...Этих девчонок от меня отсекли. Встречаться перестали, но друзьями
остались. Именно тогда я испытал сильную боль в груди. Боль в груди была
примерно полгода, да такая, что я уже подумывал идти к врачам. Источник
тогда я распознать не смог. Сейчас, оглядываясь назад, я догадался, кто
жёг меня. Да ладно, это уже неважно.
