Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | LAT


Василий Головачев
Черный Человек
 < Предыдущая  Следующая > 
Часть Вторая
Безумец
Глава 1
Вода была теплая, ласковая, голубая и прозрачная до самого дна, ею хотелось дышать, а не купаться в ней. В этот поздний час в бассейне управления никого не было, кроме Забавы, Власты и ее дочери, но со стороны, наверное, казалось, что он полон людей – столько веселого шума сумела создать эта троица, заводилой которой являлась, несомненно, Карина, маленькая дочь Власты Бояновой.
Сначала они играли в пятнашки, потом переплывали бассейн наперегонки, ныряли с вышки, топили друг друга, кидали мяч, отдохнули немного, хотя неугомонная Карина тормошила взрослых и заставляла их играть еще и еще, так что они забывали, сколько им лет и где они работают. Закончилось все тем, что к Власте подплыла Забава и сказала, понизив голос:
– Кажется, тебя ищут.
Власта безмолвно повернула к лесенке из бассейна, зная, что предчувствия сестры всегда сбываются. Она успела постоять под душем и накинуть халат, прежде чем в помещении бассейна появился Дмитрий Столбов в строгом вечернем костюме, будто он собирался на вечер менеджмента. Впрочем, привычка инспектора одеваться в подчеркнуто деловом стиле импонировала Бояновой, как и его манера держаться. Рацию «спрута» комиссар безопасности надевать не стала, в случае тревожных вестей, требующих оперативного вмешательства руководителя такого ранга, как она, ее бы разыскали и так.
– Что произошло? – Власта кивнула на диванчик в нише, откуда зеркало бассейна было видно как на ладони.
Столбов, помявшись, сел.
– В общем–то, ничего страшного, хотя естественным событие назвать нельзя. Наша поднадзорная тройка: Ромашин, Железовский и Мальгин – исчезла.
– Как это понимать? – Боянова осталась спокойной, наблюдая за резвящейся дочерью.
– Они забрали Мальгина из клиники – кстати, он вылечился сам, практически без помощи врачей, – зашли и нему домой и... исчезли.
Власта оторвалась от своего занятия и посмотрела на инспектора. Тот правильно понял ее взгляд.
– Специального наблюдения за ними, конечно, никто не устанавливал, но по Мальгину проводится императив «телохранитель», отсюда и информация. Командир группы ждал сутки, потом позвонил нам. В квартире хирурга – никого! Кузьма – это «домовой» Мальгина – твердит, что у него нет сведений относительно местонахождения хозяина. Однако из квартиры он не выходил, это абсолютно точно.
Комиссар, казалось, не поняла, о чем идет речь.
– Может быть, они у соседей?
– Мы проверили. Они не выходили.
– Мистика!
– В мистику я не верю, но их там нет.
– К ним никто не заходил?
– Нет. И на розыгрыш это не похоже. Я подключил к розыску паучников управления, но скорых результатов ждать не приходится. Это все, что я хотел сказать. – Столбов встал. – Извините, если потревожил. – Хотел еще что–то сказать, но, поколебавшись, не решился.
– Свяжитесь с Лондоном, – сказала Боянова ему в спину. – Может быть, он знает, в чем дело?
– Он не знает, – ровным голосом ответил инспектор, оглянувшись через плечо. – Я был у него, Майкл перестал быть экзосенсом, он обыкновенный человек, уравновешенный, доброжелательный и умный, но и только. К тому же он ничего не помнит с момента взрыва «черного человека» – дифференциальная амнезия.
– Странно. Еще несколько дней назад я слышала его предсказания и предупреждения, подтверждавшие его экстраординарные способности. Что же изменилось? Он не играет с нами?
– Вряд ли. Правда, актерские способности его нам неизвестны, но зачем ему играть? Смысл?
Боянова кивнула.
– Хорошо, идите.
Инспектор удалился. Из бассейна вылезла Забава, подошла к сестре, кутавшейся в халат, села рядом.
– Что–нибудь серьезное? «Эскадроны жизни»?
– «Эскадроны» – моя постоянная тревога.
– Я слышала, председатель СЭКОНа настроен скептически относительно опасности «эскадронов». Ты его мнение не разделяешь?
– Мне его отношение к этой проблеме не нравится совсем. – Власта нахмурилась, передразнила: – «Мальчики развлекаются, играют в казаков–разбойников». Не слишком ли злые игры у этих «мальчиков»? Даже инсоэтики отмечают растущую жестокость молодежных групп вроде «эскадронов»... основанную, кстати, на культе вседозволенности. Впрочем, – Власта решительно встала, подзывая дочь, – давай переведем разговор на другую тему, не хватало еще во время отдыха продолжать деловые беседы.
– А сыщик зачем заходил?
– Исчез Мальгин. – Власта мельком посмотрела на сестру. – Хирург нейроцентра. А с ним Ромашин и Железовский...
Трансфер...
Темнота была настолько глубокой, глухой и непроницаемой, что даже Лондон ничего не видел вокруг себя, хотя его зрение было не чета человеческому, и тем не менее он чувствовал присутствие Нечто, вернее, Некто, ибо так «пахнуть» могло только живое существо.
Переход закончился вспышкой голубого света. Лондон оказался в сферическом помещении, напоминавшем пузырек воздуха в толще воды, на первый взгляд пустом и дымном, однако в следующий миг помещение наполнилось предметами земной бытовой обстановки – сообразно представителю расы.
Это был трансфер – транслятор перехода из «эскалаторов» в орилоунскую сеть метро, последний и единственный на всю Галактику. Майкл сделал несколько шагов по матовой пластине пола, оглянулся. В радужной оболочке полусферы (вторая полусфера скрылась под полом) медленно таяла черная клякса выхода. Никто из нее не вышел следом за человеком. Но чувства экзосенса не обманывали: кто–то приближался к этому месту и вот–вот должен был выйти. Лондон оглянулся.
В противоположной части полусферы, на полу которой выросли кресла, диван, бар, стойка виома, мини–бассейн в окружении пальм, вдруг вспыхнула яркая зеленая звезда, стала расти в размерах и одновременно тускнеть, проходя гамму цвета от зеленого до фиолетового. С последней голубой вспышкой в помещение шагнул гигант в черных доспехах с человеческим лицом. Лицом Даниила Шаламова. Черные доспехи сползли с него на пол клочьями дыма, сам он уменьшился в размерах до двухметровой высоты, но костюм его не претерпел изменений – странная шкура–балахон, напоминающая ромбовидно иссеченную морщинистую шкуру динозавра с какими–то бляшками и острыми шиловидными наростами. Пси–сферы вошедшего и Майкла соприкасались всего несколько сотых долей секунды, в течение которых Лондону удалось уловить лишь общий фон мышления и несколько рядов логического анализа, – думал Шаламов не по–человечески, сразу о многих десятках событий, – а в следующее мгновение Шаламов заблокировал пси–вход, превратившись эмоционально и мысленно в своеобразную «черную дыру». Ни один из видов зрения, которыми владел бывший начальник отдела безопасности, не мог пробить брешь в панцире души Шаламова, к его внутреннему миру. Закрылся и Лондон, инстинктивно, повинуясь голосу осторожности, хотя он давно уже никого и ничего не боялся.
– Откуда? – спросил Шаламов мысленно.
– Оттуда, – ответил Лондон тем же манером.
– Тянет к семье?
– Иногда, но это не главная причина. К тому же дома мне появляться нельзя.
– Боишься испугать?
– Боюсь остаться. А оставаться мне не даст память того, что я уже видел. Я – садху, странник, и не хочу иной доли.
– Перекати–поле...
– Что?.. Ах, да... ты прав, но, наверное, мы оба – перекати–поле. К сожалению, я поздно понял, что тот, кто вкусил странствий, обречен на вечные скитания.
– Но как же дочь, жена?
– Они счастливы, потому что...
– Двойник, – догадался Шаламов.
– Одна из линий «я», вполне качественная... почти человек. Но я сделал так, что он будет стариться, как и все. Почему бы тебе не сделать то же самое?
Шаламов не ответил, странно переваливаясь с ноги на ногу, прошел на середину помещения, поманил кого–то – Лондон услышал пси–зов, и в помещение трансфера просочилась струя полупрозрачного желе–тумана, сформировалась в переливчатое искристое облако. Майкл с удивлением узнал в нем миллионоглазого орилоунского призрака, который спас его когда–то от взрыва «черного человека». Правда, сейчас «призрак» на облако с глазами не походил, вернее, только люди видели его «глаза», таким образом он влиял на их подсознание, но Лондону он представлялся иным: воображение, опирающееся на информацию многих нечеловеческих органов чувств, рисовало настороженно дремлющее гигантское существо, получеловека–полуосьминога, в котором прятались жуткая, потрясающая мощь и не менее жуткая, непредсказуемая тайна инобытия.
– Богоид! – пробормотал Лондон. – Я потерял его еще летом... Где ты его отыскал? Или наоборот – он тебя?
Шаламов раздвинул в улыбке бледные губы:
– Удивительная вещь – я тоже называю его богоидом.
– Значит, кто–то внутри него хочет, чтобы мы называли именно так... хотя я не очень хорошо понимаю, что это означает. А ты?
– Зачем тебе мое понимание? Да, я знаю, что такое богоид. Но извини, тороплюсь. До новых встреч на тропах Вершителей.
– Погоди. – Лондон раздумывал мгновение. – Я знаю, что ты идешь на Землю, и не собираюсь тебя отговаривать, но хорошо ли ты взвесил последствия своего появления там?
Глаза Шаламова вспыхнули, угроза, излучаемая ими, была ощутимо тяжела и материальна, как пощечина. Голова Лондона загудела, как железная бочка от удара палкой – так образно можно было выразить его ощущения. Одновременно произошла трансформация тела бывшего курьера–спасателя: ноги его совсем исчезли, как бы срослись, талия тоже исчезла, руки превратились в гребнистые наросты, голова ушла в плечи... Длилось это всего несколько мгновений, затем тело восстановило свою прежнюю форму, близкую человеческой, но Лондон уже понял, что это сработала вторая половина сознания Шаламова, «я» «черного человека», что означало: расщепление личности Даниила завершилось, и он уже не контролирует себя как человек.
– Пойми меня правильно, – очень мягко сказал Лондон. – Ты изменился, по сравнению с любым человеком ты – что жук–дровосек по сравнению с муравьем, как образно выразился кто–то из писателей, и должен теперь рассчитывать...
– Никому я ничего не должен, – скрипучим голосом перебил Майкла Шаламов. – И не надо проповедей, я и сам могу быть проповедником.
– И все же... – Лондон мог быть терпеливым и упорным до любого опасного уровня, когда дело касалось защиты других людей, хотя и понимал, что настоящая его попытка воззвать к разуму Даниила – не более чем инерция человечности, остатки запасов добра и гуманизма. – Ведь тебя тоже тянет не к людям вообще? Тебе нужна Купава, и ты идешь к ней, так? Зачем?
Шаламов с минуту не сводил своего угрюмого взгляда с лица собеседника, отвернулся, протопал к противоположной стене помещения, в которой запульсировала алая окружность, бросил через плечо:
– А ты считаешь, что я исчерпал лимит поцелуев и ласки? Купава ждет меня...
– Уже не ждет, ведь ты сам сказал ей, что не вернешься.
– Ждет, – упрямо проговорил Шаламов. – А если нет...
– Что тогда? Ты заберешь ее с собой силой, оторвешь от ребенка? Заставишь любить себя, упыря? Превратишь в подобие себя и этим осчастливишь? – Лондон ощутил в душе прилив гнева и неприязни. – Или убьешь?
Шаламов медленно повернулся, бездонные глаза его снова осветились угрозой.
– Ты мне больше такого не говори... садху! Моему терпению может прийти конец, я не посмотрю, что мы... коллеги. Обходи меня стороной, если встретишь. Купава – моя жена и принадлежит мне, понял? Мне!
Лондон молчал. Угроз Шаламова он не боялся, но спорить с ним в момент, когда тот собирался идти на Землю, значило усугубить разлад в его душе, а если Даниил закусит удила, кто его остановит? И что он натворит?
– Будь осторожен, – тихо сказал Майкл. – Я не хотел тебя обидеть, но не причиняй зла ничего не подозревающим людям и особенно Купаве... если ты действительно ее любишь.
Шаламов вошел в стену, исчез, за ним испарилось и переливчатое облако богоида, только волна холодного ветра пробежала по залу. Лондон присел на выросший по его желанию из пола стул, задумался, не зная, продолжать ли свой путь или предупредить кого–нибудь на Земле о появлении экзосенса...
Он вышел из «эскалатора» в чужой квартире, а не в своей, как ожидал, и уже через полминуты понял, что это квартира Мальгина. Слепая ярость горячей волной ударила в голову, затопила сознание, оборвала способность мыслить в человеческой плоскости, а когда Шаламов очнулся, гостиная, в которой находился кокон «эскалатора», предстала взору в таком виде, будто через нее проскакала Мамаева конница: дверцы шкафов вогнуты и расколоты, вещи разбросаны и растоптаны, стол опрокинут, пси–вириал «домового» разбит вдребезги...
– Черт! – сказал Шаламов равнодушно, обращаясь к висящему посреди комнаты облаку богоида. – Опять перестарался. Этот Мальгин меня с ума сведет когда–нибудь! Что, не одобряешь?
Богоид, как всегда, ответил на своем абракадабрском языке: в голове Шаламова, на всех его уровнях сознания, заискрились звезды, замелькали цветные сполохи, зазвенели колокольчики, медными голосами отозвались трубы и литавры...
– Понятно, – буркнул Шаламов. – Безнадежен. Отвязался бы ты от меня, мешок, а? Надоел хуже горькой редьки! Как я с тобой в обществе появлюсь?
Облако богоида вдруг помутнело, тысячи мигающих человеческих глаз проступили внутри него сквозь белесый туман, и в следующее мгновение оно пропало, породив слабую волну холодного ветра.
Шаламов прошелся по квартире Мальгина, принюхиваясь: Купавой не пахло. Во всяком случае, она не появлялась здесь давно. Пожав плечами, Даниил спрятал в сумку сферу «эскалатора» и, размышляя, каким образом она могла оказаться в чужом доме, вышел из квартиры. Одежда на нем превратилась в пятнистый комбинезон со множеством кармашков, «молний», антенн и светящихся глазков, но прохожих удивить таким костюмом было невозможно – они видели и более экстравагантные одеяния.
Через полчаса Даниил вышел из второго метро Брянска, добрался до своего современного дома, где должна была жить Купава, и проник в квартиру, не ожидая приятных встреч, так как код замка был изменен. Правда, его это не остановило.
В гостиной он увидел компанию веселящихся молодых людей, соединенных эмканами в одну эмоциогруппу: все пятеро (две девушки и три парня) смотрели, слушали и переживали какой–то эротический наркоклип. По мгновенно установившейся тишине Шаламов понял, что его не ждали.
– О, еще один заблудший! – воскликнул черноволосый и черноглазый юноша с тонким и жестким ртом. – Как он попал? Селим, ты что, дверь забыл закрыть? Старичок, выйди отсюда тем же манером, как и зашел.
Шаламов молча проследовал в спальню, потом на кухню: Купавы не было и, судя по всему, дома она не появлялась уже давно, недели две. Исчезли и подарки, которые Даниил дарил ей в прошлые посещения, и, хотя он принес еще несколько любопытных вещиц, судьба первых взволновала его. Очнулся он от удара по плечу, оглянулся. Здоровый парень, шире его в полтора раза, недоуменно разглядывал ушибленную руку. Опомнился, в глазах его сквозь проходящую эйфорическую дрему проглянула озабоченность.
– Что тебе надо, сейфмен? Это чужая квартира...
Шаламов пошел к двери, зацепив парня так, что тот врезался в панель кухонного комбайна, и остановился перед вскочившими молодыми людьми.
– Где Купава?
– Она же в... – пискнула одна из девиц, одетая в прозрачную блузку и меняющие плотность и цвет футы, но не договорила – черноволосый легонько ударил ее по губам. Видимо, он ничего еще не понял, «плывущее» после наркоклипа сознание не смогло оценить ситуацию, возобладали гонор и опьянение вседозволенностью, свойственные молодежным лидерам подобных компаний.
– Слушай, сейф, топал бы ты отсюда, – сказал он хрипловатым фальцетом, не обращая внимания на жестикуляцию здоровяка. – Врываешься в дом, ищешь чего–то, не спрашивая нас. Купава здесь больше не живет, и мы не знаем, где она. Что вылупился? Дверь сзади... – и не договорил.
Снова кровь кипящей лавой ярости ударила в голову Шаламова, оборвала тихие переговоры десятков «я» между собой, превратила день в ночь. Когда он очнулся, в квартире никого не оказалось, пеномебель была разбросана по гостиной, на полу валялись чья–то «живая» одежда, посуда, бутылки, еда, кассеты. Аппаратура пси–проекции превратилась в ковер хрустящих под каблуком обломков, уцелел лишь позванивающий грибок «домового» в углу.
Голова кружилась, поташнивало, в желудке таял жгучий уголек – давали знать последствия чисто человеческого нервного срыва. Шаламов почувствовал мимолетный укол раскаяния, сменившийся ожесточением, которое тоже длилось недолго: в голове лопнула «почка» странных ощущений, и следом по бушующему океану настроения разлилась масляная пленка равнодушия – это сработал переключатель уровней сознания, перекидывающий мостик чувств и мышления от человека к «черному человеку».
Шаламов выпил все запасы напитков в холодильнике – от минеральной воды до шипучего киа–ора, повинуясь слабому голосу инстинкта, прибрал в гостиной, выложил из карманов в шкаф новые забавные безделушки, которые принес Купаве, и занялся «домовым». Спустя несколько минут он узнал, что Купава дважды побывала в клинике после сеансов ви–наркосенсорики, что ее оперировал Мальгин, с трудом вытянув из трясины иллюзорного бытия, и что в настоящий момент она вместе с дочерью находится у отца Клима, на хуторе Вщиж.
У Шаламова появилось царапающее душу чувство неприязни, заговорило самолюбие, душа снова закипела, жаждая мести и немедленных действий. Гипертрофированная нервная система слишком быстро и резко реагировала на раздражители, в то время как воля почти утратила способность контролировать психику, а главное – все эти негативные качества усугублялись, во–первых, частыми прорывами в сферу сознания эмоций маатанина, основными из которых были равнодушие к живым существам вообще и к людям в частности, презрение к их попыткам накопить знания, и, во–вторых, раздробленностью личности бывшего спасателя на несколько ущербных «я», конкурирующих между собой. Хотя сам Шаламов об этом не знал, вернее, не задумывался.
Такси доставило его от метро к дому отца Мальгина поздно вечером, и, уже подлетая к дому, Шаламов вдруг услышал тихий пси–вызов: словно кто–то вскрикнул в испуге, не то ребенок, не то звереныш...

© Василий Головачев

Разрешение на книги получено у писателя
 www.Головачев.ru 
 
 < Предыдущая  Следующая > 

  The text2html v1.4.6 is executed at 5/2/2002 by KRM ©


 Новинки  |  Каталог  |  Рейтинг  |  Текстографии  |  Прием книг  |  Кто автор?  |  Писатели  |  Премии  |  Словарь
Русская фантастика
Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.
 
Stars Rambler's Top100 TopList