Засада
Невидимой и неслышимой тенью модуль скользнул над сплошным морем
тумана, окунулся в него целиком. Едва ощутимая дрожь корабля ушла в корму,
он медленно и плавно развернулся в положение финиша и замер. Пилот включил
обзорный виом, и словно водопад мутного молока хлынул в рубку – туман был
непроницаем.
Грехову показалось, что он одновременно ослеп и оглох. Он даже протер
глаза и потряс головой, избавляясь от наваждения. Но это длилось лишь
несколько мгновений. Туман заговорил. В его речи слышались вздохи, тяжелые
шаги, мокрые шелесты, шлепки по воде и долгое булькающее пыхтение...
Утро в этом мире без конца и без начала уже наступило, серо–белое и
безотрадное, но рассеять туманный слой, плотный, как желе, было не в
силах. Модуль оказался в белесом нигде без неба и земли, лишь виом
спутника–сторожа, сброшенного перед посадкой, показывал над сплошным
плесом тумана изломанную дугу горного хребта, словно плавающего в воздухе
невесомой громадой.
Грехов представил, как на планету сейчас со всех сторон садятся корабли
десанта, и унял поднявшееся было волнение. В ходовой рубке, кроме него,
располагалось еще одиннадцать человек и пилот, поэтому рубка представляла
собой зрелище странное и не радующее глаз, особенно для пилота Саши Леха.
Но если бы можно было сюда впихнуть еще с десяток оперативников. Грехов
сделал бы это не задумываясь, так как модули садились на расстоянии в
пятьсот километров друг от друга, и двенадцати человек для контроля
гигантского квадрата суши в двести пятьдесят тысяч квадратных километров
было слишком мало, несмотря на отличное техническое оснащение групп. Даже
сотни человек, наверное, было мало. «Риман», высадив свои засадные отряды,
умчался к Земле за помощью, но успеет ли он до появления сверхоборотня,
никто не знал.
– Сначала небольшой инструктаж, – сказал Грехов негромко. – Касается
всех, руководителей патрульных групп тоже. Вот карта нашего квадрата. – Он
включил проектор и развернул цветную объемную карту района патрулирования.
– Группе Шебранна: район от западного склона хребта до Чероки–озера.
Рубиновые линии отчеркнули на карте квадрат группы.
– Группе Танича: от реки Воскрешения до цепи морен Форта Надежды.
Дальше иду я. Особенно внимательным надо быть тебе, Алеша. У тебя там
туристский кемпинг, и хотя люди предупреждены...
– Все будет, как надо, командир.
Грехов поморщился и запнулся, тонкое живое лицо его стало непривычно
хмурым и неприветливым.
– Люди предупреждены, но риск не уменьшается, причем риск смертельный.
Конкретных примет сверхоборотень не имеет, поэтому о любых, пусть самых
неожиданных ассоциациях немедленно сообщайте мне. Главное – упредить
оборотня, найти его прежде, чем он успеет поймать очередную жертву. Хочу
предупредить также: знаю, стрелять вы умеете, так вот – стрелять только в
случае прямой угрозы для жизни. Понятно?
– Понятно, – ответил за всех скучающий Шебранн. Грехов внимательно
посмотрел на него, но промолчал. Он обратил внимание на поведение
пограничника еще на крейсере. Шебранн работал у Вирта, ничего
существенного о его характере Грехов не знал, но помнил предупреждение
Диего, что, Шебранн пограничник опытный, хотя и не без некоторой рисовки.
Что ж, поживем – увидим.
– Теперь экипировка.
Грехов кивнул, пилот вскрыл в полу рубки люк багажного отсека.
– Антигравы.
Лех опустился вниз, и через минуту манипулятор подал из–под пола связку
ремней крест–накрест, скрепленных квадратными пряжками излучателей.
– Экзоскелетные пленки...
Лех достал ворох коричневых толстопленочных костюмов, увеличивающих
силу человеческих мышц.
– Рации и оружие.
Рации представляли собой дырчатые шлемы с наушниками, оружие –
пистолеты «универсал», привлекающие внимание хищной и грозной красотой.
– Вылет через полчаса. Сейчас всем полная медицинская профилактика, без
исключений. Еще раз спрашиваю – всем все понятно?
– Ясней ясного, – сказал, Шебранн. – Одно непонятно: зачем нам
экзоскелетон? Лишний вес. Мы и сами не хлюпики.
У Грехова сузились и расширились крылья тонкого носа. Несколько секунд
он молчал, потом неожиданно усмехнулся.
– Лишний вес, говорите? Подойдите ко мне.
Шебранн пожал плечами и протиснулся между креслами к пульту управления.
Он был на две головы выше и чуть ли не вдвое шире командира, и Грехов
снова усмехнулся в душе, зная, насколько обманчив его мальчишеский вид.
– Вот моя рука, согните в локте... так. Возьмите мою, упор в ладонь, а
теперь попытайтесь пережать мою руку вниз.
Шебранн откровенно улыбнулся, оглядываясь на оживившихся товарищей,
которые продвинулись ближе, ожидая необычного состязания. Забара и Лех,
знавшие силу командира, переглянулись.
– Начинайте, – кивнул Грехов, – смелее...
Шебранн осторожно нажал, боясь сломать хрупкую, по сравнению со своей,
руку Грехова. Тот даже не пошевелился. Тогда он нажал сильнее – никакого
результата! Покраснев от досады, пограничник напряг мышцы в полную силу –
рука Грехова и он сам казались отлитыми из металла.
– Все? – буднично спросил начальник отдела, будто вовсе не он
сопротивлялся мощному натиску соперника. Потом медленно оттеснил руку,
Шебранна влево и дожал.
– Теперь понятно, зачем экзоскелетон?
Красный и злой, Шебранн вскочил с пола, растирая запястье правой руки.
Во взгляде его читалось недоумение.
– Вы, наверное, заранее надели на себя экзопленку.
– Обыкновенный рабочий костюм. Кстати, вешу я при моем росте сто с
лишним килограммов. А виновато в этом феномене мое детство. Наверное, мало
кто из вас помнит аварию на «Дерзком»? Я родился на этом корабле и десять
лет рос в поле тяготения в три раза превышающем земное... Ну ладно, это
все дела давно минувших дней. А усилители силы мышц нам очень могут
пригодиться, потому что никто не знает, во что или в кого превращается
сверхоборотень. Забара и вы, Шебранн, останьтесь. Группу Шебранна поведете
вы, Ивадари. Пожалуй, так будет лучше. Сам он пойдет со мной. Если нет
вопросов – в дезкамеру!
Ходовая рубка постепенно опустела, груда снаряжения на полу растаяла.
Грехов подождал, пока закроется люк, и посмотрел в лицо Шебранну.
– Мне не нравится ваша амбиция. В деле, которое нам предстоит, слишком
много неизвестного, поэтому я не имею права рисковать, посылая старшим
патрульной группы несдержанного человека.
Пограничник побледнел, уши его, наоборот, вспыхнули.
– Я мог бы вообще отстранить вас от операции, – продолжал Грехов
холодно, – но, во–первых, катастрофически не хватает людей, а во–вторых,
за вас поручился Диего Вирт, а ему я верю.
Габриэль отвернулся и щелкнул пальцами, переводя взгляд на пульт. Пилот
понял, что нужна связь с крейсером.
– Пойдете со мной, – закончил командир отряда. – Все, что я говорил на
инструктаже, вы обязаны выполнять безоговорочно, и мой вам совет: не
щеголяйте своим послужным списком и не делайте вид, что вам сам черт не
брат! Это не принято даже среди стажеров. Вы поняли меня?
Шебранн молча отвернулся.
– Крейсер на связи, – сказал Лех.
– Хорошо, – сказал Пинегин, выслушав краткий отчет Грехова, и отвел в
сторону свои мрачноватые, близко посаженные глаза. – Связь со мной с этого
момента держи лишь в случае крайней необходимости: кто знает, на что еще
способен сверхоборотень. Может, он пеленгует и ТФ–передачи.
– Как дела у Диего?
– Все в порядке. Он только что спрашивал о тебе. Кстати, ты особенно в
бой не рвись, мне нужны лишь сведения о появлении оборотня, а не лихие
погони со стрельбой. Как говорили раньше: вперед не суйся, сзади не
оставайся, в середине не толкайся, но...
– ...инструкцию знай! – без улыбки докончил Грехов. – Инструкцию я
знаю. Лучше скажи, ученые могут наконец определить, что такое
сверхоборотень? Трудно бороться с неведомым противником. У нас же куча
представителей ИВКа: Сергиенко, Талгревенн, Нагорин. Они–то почему не
подключаются?
– Они давно подключились, но информации, сам знаешь, – кот наплакал.
Кстати, откуда тебя знает Сергиенко? Он тут мне все уши прожужжал,
распевая тебе дифирамбы.
– По Тартару.
Пинегин кивнул и перевел разговор на другую тему. Он знал, какую роль
сыграл Грехов в конфликтной ситуации контакта на Тартаре.
– Ты ждешь чего–то еще? – спросил он. – С Землей связи пока нет, на
время операции. Я понимаю, Полина... Попробуем связаться через
ретранслятор, я потом дам знать. Не волнуйся, все будет хорошо.
Грехов прищурился, слабо усмехнулся.
– Философ ты, однако...
Посидев минуту, он протянул руку и выключил связь. Тень грусти
промелькнула на его лице так быстро, что ее заметил только сидевший рядом
внимательный Игорь Забара.
– Вот и наша минута пришла, – проговорил наконец заместитель начальника
отдела, – уходить и прощаться без слов...
Они уходили последними.
Туман у модуля так и не рассеялся: то ли корабль сел в болотистой
низине, то ли это было особенностью местной природы. Обходя круглое тело
модуля, Грехов спугнул стайку каких–то молчаливых существ и включил
антиграв.
Все трое выскочили из туманного одеяла прямо под серебристым шариком
телезонда и направились в сторону моренной гряды под названием Форт
Надежды, к границе подконтрольного группе района.
Всем участникам операции пришлось выучить с помощью гипнопеда
планетографию своего участка, поэтому в рельефе проплывающей под ними
местности Грехов разбирался хорошо. Над рекой Воскрешения он уверенно
повернул навстречу встающему светилу.
Редкие туристы и многочисленные исследователи посещали эту планету
просто: входили в кабину таймфага на Земле и спустя мгновение выходили из
кабины приемного таймфага на планете. Но именно присутствие на Конкусе
стационарного ТФ–комплекса и увеличивало опасность положения: несмотря на
то, что пассажирское сообщение Конкуса с Землей было временно
приостановлено, все же сверхоборотню самым удобным для засады местом
являлся таймфаг, а также поселки исследователей и туристов вокруг него.
Снизившись над сплошным лиственным покровом сельвы, Грехов оглянулся,
но найти место посадки уже не смог: сзади до горизонта тянулась однотонная
стена серого тумана, смыкающаяся с такой же однообразной стеной
небосклона. Все на этой планете казалось серым или бесцветным, то ли из–за
эффекта освещения, то ли в действительности мир Конкуса имел серую
окраску.
Экзоскелетный костюм почти не увеличивал массивность и объем
человеческого тела, и двести километров до Форта Надежды они преодолели за
три четверти часа. Отсюда и следовало начинать патрульное барражирование
вдоль полосы обитаемой земли, в центре которой находилась станция
ТФ–сообщения.
С воздуха моренный вал, источенный эрозией, действительно напоминал
полуразрушенные каменные постройки, вернее, многокилометровую каменную
стену с бойницами и башнями, и Грехов понял планетографов, давших следу
древнего ледника название Форт Надежды.
У одной из башен они спланировали на почву, и Грехов проверил связь с
остальными группами. Все складывалось нормально: спасатели и пограничники
начали патрулирование, ничего подозрительного за это время не наблюдалось.
– Пойдем и мы, – сказал Грехов, оглядывая напарников. Шебранн был хмур
и рассеян, но и это было в порядке вещей. Главное, чтобы урок пошел впрок.
Второго спутника, Забару, Грехов знал давно и был спокоен за него во всех
смыслах.
– Вперед пойду я и... Шебранн. Ты, Игорь, пойдешь страхующим. Следи не
столько за обстановкой, сколько за нами. Держись метрах в двухстах, но не
отставай.
– За тылы не беспокойся, командир.
– Поначалу, думаю, осмотрим таймфаг и его окрестности. Потом поселок
биологов и всю остальную территорию. Ну, вперед!
Грехов полого поднялся в воздух, сориентировался и направился к
небольшому ржавому облачку на горизонте – единственному объекту,
нарушающему серую «гармонию» Конкуса в этом районе.
