Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | LAT


Василий Головачев
Посланник
 < Предыдущая  Следующая > 
Глава 5
Они проговорили с хозяином до вечера.
После обеденной церемонии Зу–л–Кифл пригласил гостей на открытую с виду веранду, выходящую, опять же с виду, на квадратный двор, мощенный красивыми цветными плитками, с небольшим бассейном в центре и рощицей светлокорых деревьев, похожих на те, что путешественники встретили при переходе через пустыню. «Двор» мог быть только иллюзией, по мнению Такэды, так как они находились все там же, в квадратной башне – резиденции номарха, в которой таким пространствам не было места. Но Зу–л–Кифл рассеял его недоумение, обойдя двор и выпустив из клетки в противоположной стене птицу, похожую на рогатого сокола. Птица долбанула номарха клювом в подбородок, посмотрела в глаза, словно что–то спрашивая, и, подброшенная в воздух, мгновенно исчезла в сизо–зеленом, с желтым отливом небе. Видимо, изнутри здание было гораздо сложнее, чем выглядело снаружи.
Кресла, в которые хозяин усадил гостей, с резными спинками, гнутыми ножками, со множеством завитков и инкрустаций, напоминающие по стилю земное барокко, были удобны и очень красивы, как и столик с напитками, и земляне обратили на них внимание.
– Восьмое чудо света, – учтиво кивнул на столик Такэда. – Я такое видел только в музее.
– Ну если каждый шедевр искусства называть чудом света, – улыбнулся Зу–л–Кифл, отчего его властное, высокомерно–усталое лицо совершенно преобразилось, – то чудес света гораздо больше, чем семь, как принято считать у вас на Земле.
Говорил номарх как будто на русском языке, однако Никита иногда ловил себя на ощущении, что слова речи мага звучат прямо в его голове. Очевидно, имело место прямое мысленное общение, но, чтобы не ранить чувства гостей, номарх создал иллюзию звукового разговора.
– Традиция, – сказал Такэда. – На Земле к чудесам света причисляли египетские пирамиды – то, что мы видели и у вас, висячие сады Семирамиды в Вавилоне, храм Артемиды Эфесской, статую Зевса в Олимпии, Колосс Родосский – статую Гелиоса, Мавзолей в Галикарнасе и Александрийский маяк в дельте Нила, на Фаросе, высотой в сто двадцать метров.
– Но и у вас на Земле чудес – творений рук человеческих было гораздо больше, да и сейчас есть. Тот же Московский Кремль, Эйфелева башня, собор Нотр–Дам, статуя Зевса в Таренте, римский Колизей, Великая китайская стена длиной в две тысячи семьсот километров, гробница Тадж–Махал в Индии, дворец гренадских халифов Альгамбра... перечислять можно долго. Подобных чудес – неисчислимое множество во всех Мирах Веера. Талантливых творцов, зодчих, архитекторов, скульпторов и художников Вселенная рождает вне зависимости от условий жизни.
– И танцоров, – тихонько добавил Такэда.
Сухов незаметно показал ему кулак. Зу–л–Кифл посмотрел на инженера из–под тяжелых век, кивнул понимающе:
– И танцоров. Я слышал от дочери, что вы собираетесь принять участие в кемтессиях?
Никита покраснел, не зная, как объяснить свое желание.
– Не стесняйтесь, – сказал номарх. – Искусство танца – редкое искусство, и владеющий им – волшебник образа и прямого эстетического удовлетворения. – Зу–л–Кифл поймал взгляд Сухова, украдкой брошенный на перстень эрцхаора, снова улыбнулся. – И не переживайте о погоне, вы здесь в безопасности, несмотря на Ме, Веб–Шабель, кинноров, Мороков и прочих монстров.
– Значит, это благодаря вам мы добрались до города без особых приключений? – догадался Никита.
– Я хозяин и обязан оберегать гостей. Но и вы, насколько я наслышан, можете постоять за себя. Впрочем, удивляться нечему, Посланник всегда был Воином Пути.
Сухов помрачнел, сказал через силу:
– Я еще не посвящен... да и многого не знаю и не умею... хотя и встал на Путь. Из–за этого я, по сути, и пришел к вам: мне нужна помощь, помощь мага и врача. Кроме того, я пришел к вам, конечно, и как Посланник с предложением стать одним из Семи.
Зу–л–Кифл некоторое время о чем–то размышлял, поглядывая то на Толю, то на Сухова, отчего они почувствовали неловкость и стеснение.
– Что ж, я знаю вашу историю, давайте расставим точки над «i», – произнес наконец номарх. – Вы назвали меня одним из Семерых. Благодарю за честь, но, боюсь, вы ошибаетесь в оценке ситуации. Я – маг, и только. Тех Семи, которые воевали с Люцифером и устраняли последствия его экспериментов, уже нет. Вернее, они есть, но исчерпали себя. На новую битву, я бы назвал ее хирургической операцией – почему, вы поймете позже, они не способны. Вам надо искать другую Семерку.
Никита почувствовал в груди холодную пустоту, желудок сжала неприятная спазма. Подтверждения словам Такэды из уст мага он услышать не ожидал. Как и Такэда, оставшийся с виду бесстрастным.
– Вы хотите сказать... вы... отказываетесь?!
– Я этого не говорил. – Зу–л–Кифл на мгновение сделался полупрозрачным, как глыба стекла, оделся в сетку фиолетовых молний и тут же снова принял прежний облик. – Извините, я живу несколько иначе по сравнению с людьми и не всегда контролирую все свои «я».
– И много их у вас? – спросил Такэда, чтобы поддержать разговор, потому что Никита не сразу вышел из ступора.
– Много, – сознался номарх. – Маги – многомерные существа.
– Я думал, это касается только демонов... игв...
– Они тоже маги, разве что поддались влиянию Веб–Шабель... или Люцифера и поставили перед собой цели, недостойные талантливых творцов, проигнорировав закон: ни одно из живых существ в данной Вселенной не может проявить абсолютной воли. Даже гений из гениев, даже такой мощнейший интеллект, как Люцифер.
– Почему?
– Потому что и в рамках существующих законов остается достаточно простора для проявления воли настоящего Творца.
– У моего народа, – Такэда пошипел сквозь зубы, как истый японец, – существует поговорка: хи–ри–хо–кэнтэн, что переводится так: несправедливость – справедливость – закон – власть – небо; то есть несправедливость подвластна справедливости, та – закону, закон – власти, а власть – закону Неба.
– Хорошая поговорка, со смыслом. Но Люцифер не желает считаться с... э–э... законом Неба, экспериментируя с самым страшным из объектов–категорий абсолюта – Хаосом. Абсолютный Хаос – больше, чем мрак.
– Но тогда закон Неба, или Вселенной, больше, чем свет! Я имею в виду универсальный закон Шаданакара.
Зу–л–Кифл снова стал прозрачным, поголубел, стряхнул облачко молний на пол, извинился, вдумчиво разглядывая инженера.
– Я понял, о чем вы говорите. Но не понимаете вы сами. Дело в том, что человеческие законы, законы нравственности, на макро– и микроуровнях не действуют. Несправедливы. Задумайтесь над этим. Вселенной, в общем–то, нет дела до ее структурных составляющих, не способных объять мыслью всю Вселенную.
Толя помолчал.
– Вы хотите сказать, что для вселенных типа Шаданакара, Веера Миров существуют другие универсальные законы? Не Добра и Зла?
– И даже не толерантности и справедливости. Ведь и эти законы созданы живыми для живого. Надеюсь, вы поймете. Вы умный собеседник, Тоява Оямович. А также весьма проницательный Наблюдатель. И неоценимый спутник... м–м... Посланника.
– Благодарю, – поклонился Толя.
Номарх повернулся к Никите.
– Итак, Посланник, чем я могу быть вам полезен?
Сухов уже пришел в себя, но продолжал к чему–то прислушиваться, поглядывая при этом на Зу–л–Кифла.
– Вестник передал мне Весть, некий запас информации, закодированной таким образом, что я не могу читать его в спокойной обстановке. Весть включается, если только я нахожусь в стрессовом состоянии, в состоянии крайнего напряжения. Помогите мне перевести Весть из подсознания в оперативную память.
Тяжелые веки Зу–л–Кифла дрогнули, прикрывая глаза, пряча в их глубине не то насмешку, не то разочарование.
– У вас неверное представление... Вести, Посланник. Весть – это не запись информации на молекулярном или атомарном уровне, это канал информации, по которому вы можете при соответствующем запросе получить любые сведения. Понимаете? Разумными существами Шаданакара, обитающими во всех хронах, создано универсальное поле информации, ментал, или эйдос, как его называют у вас на Земле, и Весть – канал связи с этим полем. Вам надо научиться им пользоваться, после чего многие проблемы решатся сами собой.
На сей раз ответ мага выбил Сухова из колеи ненадолго, хотя и произвел значительное впечатление.
– Чего–то такого я и ожидал. Но один я не справлюсь с управлением Вестью... каналом.
– Справитесь, только нужен тренинг. Вы ведь не совсем обычный человек, Сухов, вы паранорм, и у вас уже заработала парапсихика, экстрасенсорная система. Дело за малым – разбудить запас «спящих», мобильно–депрегированных генов и подготовить себя к восприятию глубинных свойств мира, овладеть всеми формами гиперчувствительности и гипервоздействия.
– Телепатией, что ли? И телекинезом?
– Телепатия не совсем верный термин, скорее – парасвязь, и не телекинез, а психокинез. Впрочем, не суть важно. Это лишь малая часть того, чему вам следует научиться.
– Малая часть?! Разве этого мало?
Зу–л–Кифл покачал головой. Никита шестым чувством ощутил, что маг потерял интерес если не к нему, то к разговору. Но танцор не все еще выяснил, что хотел.
– Выход в эйдос даст вам возможности, о которых вы и не подозреваете, – добавил номарх. – Ясновидение. Прохождение сквозь предметы трехмерного мира. Полет по воздуху без крыльев и опор. Мгновенное преодоление огромных расстояний. Духовный слух и зрение, глубинную родовую память.
– Кажется, память уже начинает подчиняться мне.
– Значит, вы на верном пути. Но, кроме перечисленного мной, вы сможете овладеть способностью к раздвоению, то есть к многомерному копированию, к произвольному отделению психофизической матрицы от плоти, к общению с магами без помощи рации типа хоххи и также способностью ощущать космические панорамы и перспективы.
– Хороший перечень, – с бледной улыбкой сказал Никита. – Но, получив такую мощь, не потеряю ли я при этом человеческую сущность?
– Мне кажется, все будет зависеть о вас. Я еще не все перечислил, Посланник. В перспективе маг может овладеть творчеством высших гармоний, описать которые человеческим языком невозможно.
– Маг – может быть, но не человек.
– Вы ошибаетесь. Я ведь тоже принадлежу к роду хомо, человека Шаданакара, однако могу многое из того, о чем говорил вам. Конечно, все это непросто, но человека можно представить как сложную суперпозицию материальных микрообъектов, полей, излучений и сил. Кстати, в Шаданакаре существуют на много порядков более сложные суперпозиции как разумных объектов или систем, так и не обладающих интеллектом и волей.
Сухов напрягся, снова прислушиваясь к чему–то, потом расслабился, вопросительно глянув на хозяина. Такэда заметил, что он то и дело замирает, как бы «выпадая» из разговора, но по мелькавшим в эти моменты огонькам в глазах Зу–л–Кифла Толя понял, что Никита пытается общаться с магом напрямую.
– И как долго вы... тренировались, чтобы овладеть... всем этим? – Сухов неопределенно пошевелил пальцами.
– Магией? Двести лет, – спокойно ответил номарх. – Но я хочу подчеркнуть: я владею многим, но далеко не всем. Я еще достаточно молод и еще учусь.
Никита, ошеломленный услышанным, некоторое время собирался с мыслями. Двести лет тренинга его морально уничтожили. Он не был готов тренироваться столь долгий срок. Зу–л–Кифл понял чувства Посланника, но пояснять, что он имел в виду духовный тренинг, не стал. В свое время Сухов поймет это сам.
– Значит, вы мне не поможете.
– Я этого не говорил.
Никита недоверчиво посмотрел на мага, по губам которого скользнула улыбка.
– Вы хотите сказать... я могу надеяться? Хотя бы наполовину? – Сухов имел в виду «половину» своего желания: если маг отказался бы от роли Седьмого, то хотя бы помог ему открыть канал Вести.
– Скорее да, чем нет. – Номарх снова спрятал глаза под веками. – Не обижайтесь. Мне придется испытать вас, и только после того...
– Я понял. – Сухов потемнел лицом. – Бой? Без оружия, на мечах, на лазерах? Или нечто более изощренное? Скажем, голодовка, схима, испытание болью? Пытки?
– Кит, – одернул друга Такэда, видя, что танцор закипает.
– Отстань! – зло огрызнулся Никита. – Мне ставят условия! Кому нужны эти испытания? Формула стара как мир: можешь помочь – помоги, на нет и суда нет. Пойдем отсюда. – Он встал. – Мы и так опутаны условиями с ног до головы. Путь Меча, Путь Мысли, Духа... Почему я должен обязательно проходить Путь Меча? Кому это необходимо? Вееру? Люциферу? Мифическому Собору Веера?
– Прежде всего вам, – тихо обронил Зу–л–Кифл. – Сядьте, Посланник, и выслушайте. Ко всем прочим условиям добавьте еще одно – научитесь радоваться препятствиям, научитесь выбирать более сильного противника и более умного собеседника, только тогда сможете подняться выше по лестнице совершенства. Что касается голодовки и пыток... В вашем мире жил человек по имени Бодхидхарма.
– Будда, – тихо подсказал Такэда. – Под этим именем он больше известен.
– Ему принадлежит великолепное высказывание: «Если бы можно было достичь совершенства и освобождения от уз, привязывающих человека к земле, только отказом от мясной пищи и человеческих условий, то слон и корова давно достигли бы его».
Никита подумал и сел на место с красными ушами.
– Теперь поговорим о путях достижения совершенства, – продолжал маг, словно ничего не заметив. – Путь Меча – это не просто красивая иносказательная формулировка достижения воинского профессионализма, это прежде всего путь приобретения уверенности и твердости духа, необходимых для достижения цели. Вы поставили перед собой цель, Посланник? Ведь уцелеть в схватке с СС и ЧК – не цель. Собрать Семерку магов и выиграть очередную битву – тоже не цель. Нет, целью, достойной мага – и Бога! – может быть только спасение Вселенной! Ни больше ни меньше. Под силу это вам, Посланник?
Никита не двигался, опустив голову. Уши и щеки его пылали.
– Поразмыслите на досуге. – Зу–л–Кифл вдруг подмигнул Такэде. – После того как в вас перекипят злость и обида, вот тогда и поговорим о наших общих делах. Да и о судьбе тоже, вашей и моей.
Сухов молчал долго, никто его не торопил, потом резко поднял голову. Глаза его блестели веселой злостью, губы слегка улыбались.
– А ведь вы уже решили, маг... Вы станете одним из Семерых. Или я ошибаюсь?
Зу–л–Кифл добродушно рассмеялся, махнул рукой и исчез. И вдруг из ниоткуда раздался его голос:
– Мы поговорим об этом позже.
Двое землян в изумлении уставились на пустое кресло.
– Иногда мне хочется тебя отшлепать, – обрел наконец дар речи Такэда. – Ведешь себя как мальчишка.
– Нельзя, – проворчал Никита. – Я Посланник.
Селкит, появившаяся на веранде, с недоумением обвела взглядом хохочущих гостей.
На время кемтессий половина Соут–Хорра вплоть до моста в старый город с пирамидами–усыпальницами охранялась кемтурами–воинами, призванными под знамена Закона и Мира. И еще ни разу со времен Падения, как называли на Айгюптосе битву сил Тьмы и Света, кемтессии не были отменены из–за каких–либо серьезных «партизанских» действий оставшихся в живых слуг демонов–игв вроде кинноров, призрачной нежити – Мороков, мбори – получерепах–полукрокодилов и невидимок–баку, «сосудов Сатаны», находящихся в родстве с раруггами.
Все это сообщила Никите Селкит перед открытием праздника, но тот и без ее успокоения не чувствовал тревоги, уйдя с головой в репетиции (танцевал он один, без свидетелей, не впустив в комнату, выделенную Зу–л–Кифлом, даже Такэду) и пытаясь решить проблему музыкального сопровождения своего танца. Никогда раньше он не чувствовал такого подъема, желания выступить на пределе – изумить местных «театралов» и... покорить воображение Селкит. Своеобразная красота девушки будоражила кровь, опьяняла, кружила голову и звала к подвигам. О том, что будет с ним завтра, как повернутся события, Сухов не задумывался. Самое интересное, что воспоминания о Ксении, остужающие разгоряченное сердце, порождающие глухую досаду неизвестно на кого, раздвоенность и плохое настроение, вспыхивали именно от встреч с Селкит, хотя Никита старался не анализировать причин их появления. Но то и дело в памяти всплывал образ Ксении: от случайного ли жеста Селкит, от ее низкого, с бархатным тембром, смеха или от взлета бровей, когда она удивлялась чему–то. И душа бежала сама от себя, исходя странной тоской и бесформенными желаниями счастья...
Танцевальный конкурс кемтессий завершал праздник, следуя за состязаниями борцов и конкурсом певцов. Никита вознамерился было поучаствовать и в борьбе, показать класс – по ироническому замечанию Такэды, но Толе хотя и с трудом, но удалось уговорить друга не делать этого.
– Если ты победишь – в этом не будет ничего удивительного, – привел он решающий аргумент. – Благодаря Селкит о тебе и так уж идет слава мастера единоборств. А вот если ты победишь в танце, сыграв на контрастах силы и гибкости, о тебе будут слагать легенды.
– Убедил, – кивнул Никита с озабоченным видом. – Единственный прокол – музыка. Под рокот тамтамов мой танец не будет смотреться как должно.
Такэда промолчал, однако, улучив момент, поговорил на эту тему с Зу–л–Кифлом, и маг к вечеру принес откуда–то самый настоящий плейер с записью той самой мелодии, под которую танцевал Сухов перед встречей с Вестником.
– Как вам это удалось?! – Изумлению танцора не было границ.
Номарх в ответ только рассмеялся, исчезая по обыкновению, а Такэда, повертев плейер, философски заметил:
– Пути и дела мага неисповедимы. Мне кажется, что эта штучка только видится нам плейером, на самом деле Зу–л–Кифл мог провоцировать твой мозг и вытащить оттуда музыку, оформив ее под привычный нам аппарат.
Никита не возражал, довольный тем, что проблема разрешилась.
Танцевальная часть кемтессий проходила на площади, окруженной «сфинксами», перед гигантским мавзолеем последнего кемтарха Риангомбе. Четыре «улицы»–аллеи спускались к площади уступами, образовав своеобразный амфитеатр, заполненный зрителями до отказа. Зрители располагались на террасах–ступенях амфитеатра стоя, что живо напомнило землянам их последний «конкурс» на выживание в мире индейской цивилизации.
Женщины выступали раньше, танцуя под «оркестр», состоящий из шести разнокалиберных барабанов и двух длинных, полуметрового диаметра, труб с отверстиями, издававших при шлепке по ним ладонью звуки, которые напоминали свист и кваканье одновременно. Танцевали поодиночке, и парами, и целыми группами, и даже Такэда, никогда не реагировавший на женскую красоту, был заворожен ритмом, пластикой почти обнаженных женских тел, красотой и отточенностью движений и поз, общим настроем легкости, грациозности, жизнеутверждающей силы и радости.
Селкит, танцевавшая в кисейной накидке и юбке из переливающихся всеми цветами радуги змеиных шкур, с прической в стиле «голова Нефертити», как назвал ее про себя Толя, победила дважды: в танцах индивидуальных и в паре с девушкой, похожей на нее, как сестра–близнец. Радостная, возбужденная, невероятно красивая, увенчанная короной и венками из огромных белых цветов, похожих на улыбающееся человеческое лицо, она нашла Никиту «на трибуне» рядом с отцом, и Толя, ревниво следивший за Никитой, с грустью подумал, что винить Сухова не в чем: такая сказочная красота могла бы увлечь и Будду.
Наступил черед мужчин, среди которых единственным представителем белой расы был Сухов. Он выступал седьмым, практически после основных конкурентов, достоинства которых прокомментировала Селкит. Танцевали они великолепно, продемонстрировав каскад фигур и движений, отточенных поколениями искусных меднокожих «балетмейстеров», базирующихся на чувстве ритма и врожденной пластике, но Такэда видел выступление Сухова на Земле и ждал чуда, испытывая самый настоящий мандраж, как перед выступлением на татами.
Никита вышел в центр площади, одетый в пару черного цвета и фиолетовую кисейную накидку с золотыми блестками. Замер, держа одну руку на сердце, другую вытянув вперед. Сложен он был ничуть не хуже предыдущих конкурсантов, и среди зрителей начался ропот, прекратившийся с первым же звуковым аккордом из включенного плейера. Огромная площадь замерла, пораженная тихой, но отчетливо слышимой мелодией. Никита начал свой танец.
Впрочем, это был не просто танец, а целое представление, аллегорически передающее смысл термина «жизнь». Во всяком случае, так это понял Такэда.
Танцор начал танец в замедленном ритме, с плавных и гибких, буквально змеиных движений, перевернувших у Толи, да, наверное, и у большинства зрителей все представления о пластике человеческого тела. Казалось, он был лишен костей, и одна поза сменяла другую, как пластилин под пальцами мастера, как поток ртути, как слиток полужидкого металла, застывая иногда на миг в неожиданном повороте или немыслимой – буквально на одном пальце, как бы на взлете – позе.
Затем темп танца начал ускоряться, и танцор превратился в хищное многорукое и многоногое существо, подстерегающее и убивающее добычу. Но и разыгрывая представление «Охота», Никита не забывал о ритме и красоте движения, хотя и добавил гротеска в фиксацию скульптурно–выразительных «хищных» поз, мастерски показывая то бесшумный полет орла, то мощный бег тигра, то стремительный бросок удава.
Последняя фаза танца, в основе своей русская плясовая, – с неожиданными поворотами, удивительно точными прыжками, внезапными аритмичными остановками, действующими на зрителей подобно удару грома, с акробатическими элементами вроде двойного сальто и наконец с поразительным, приводящим в ужас и восторг, мистическим скольжением по каменным плитам площади, как по льду, – заставила всех оцепенеть. Даже Зу–л–Кифл выглядел завороженным, не спуская с танцора внимательных, оценивающих глаз. Что касается чувств Такэды, то он испытал непередаваемое эстетическое наслаждение, от которого хотелось плакать и смеяться одновременно.
Последний прыжок был самым высоким: Никита взлетел на добрых два с половиной метра и «ласточкой» нырнул вниз с этой высоты, раскинув руки в длинном и плавном – гораздо длиннее, чем это смог бы сделать нормальный человек, будь он даже спортсменом экстракласса, – полете. Танцор коснулся телом плиты, замер. Музыка оборвалась. Наступила полная, звенящая, ошеломляющая тишина... взорвавшаяся мгновением позже бурей восторженных криков.
Такэда обнаружил, что по щеке у него катится слеза. Глянул украдкой на Селкит: девушка тоже плакала! В глазах ее плескались восхищение и обожание. Зу–л–Кифл о чем–то глубоко задумался, глядя поверх моря голов зрителей. Проворчал словно про себя:
– Похоже, человек все–таки эволюционирует.
Перехватив взгляд Такэды, добавил:
– Надеюсь, вы не обидчивы?
– Почти, – растянул губы в улыбке Толя. – У нас на Земле считается, что, став на общественный путь развития, человек перестал развиваться морфологически. Но ведь, наверное, не зря природа запрограммировала ему колоссальный запас нейронов мозга, который он использует пока на два–три процента, и резерв так называемых «спящих» генов?
– Не зря, – кивнул номарх, как бы заново оценивая собеседника. – Ваш друг – одна из «ласточек» нового вида – хомо паранорм. Если захочет, он поднимется до высот Вселенной очень быстро, тем более что ему удалось сохранить канал Вести и подняться на второй уровень сознания.
– А сколько их всего... уровней?
– Семь.
Такэда пошипел сквозь зубы, выказывая тем самым свой скепсис, но сказать ничего не успел, сквозь толпу возбужденных «театралов» и судей к ним проталкивался довольный, чуть улыбающийся, но совсем не смущенный и не выглядевший усталым Сухов.
– Поздравляю, – сказал Зу–л–Кифл. – Вы наверняка выиграли состязание.
Он оказался прав. На двух следующих танцоров никто почти не смотрел и не оценивал, все еще находились под впечатлением танца и музыки белого конкурсанта. Ему и был вручен «лавровый» венок победителя из метельчатых растений и тончайшей работы золотая чаша в форме обнаженной женской фигурки, держащей над головой сосуд.
– Я почти жалею, что втравил тебя в историю с Вестником, – шепнул Сухову Такэда, поймав момент. – Тебе надо танцевать, а не мыкаться по «лестнице» Шаданакара в роли офицера связи. Кстати, как тебе удается выглядеть свежим после такой нагрузки?
– Пустяки, – равнодушно ответил Никита. – Экспресс–восстановление – и никакого мошенничества.
В сопровождении сияющей Селкит он направился во дворец номарха, Зу–л–Кифл и Такэда последовали за ними. Толя обратил внимание, что не ощущает жары, как прежде, хотя солнце стояло в зените, а повернув голову к магу, увидел, как тот кивнул, прочитав его мысль и ответив на нее: погода в этом регионе тоже подчинялась ему, как и люди.
А у моста, соединявшего плато селения с холмистой пустыней, их встретила группа молчаливых людей из трех человек исполинского роста. Стоящий впереди, чернобородый и черноусый, не смуглый, а какой–то синевато–сиреневый, одетый в черный плащ–хитон, с откинутым капюшоном, был выше Никиты, да и Зу–л–Кифла, чуть не на целую голову.
Заметив, как напряглась спина остановившегося Сухова, Такэда взялся под одеждой за рукоять хардсана, но Зу–л–Кифл легонько тронул его за руку, останавливая, шагнул вперед, загораживая танцора и Селкит. Сказал тихо и приветливо:
– Добро пожаловать в наш мир, странники.
Чернобородый не ответил, глядя на Сухова прицеливающимся, холодным и темным взглядом. Голоса возвращавшихся с кемтессий зрителей смолкли, наступила гулкая тишина, нарушаемая лишь далеким звоном шадуфа, подающего на плато воду. Время словно остановилось, заставив окаменеть все живое.
Дуэль взглядов длилась не больше нескольких секунд – или вечность по внутренней оценке Такэды. Троица, не сказав ни слова, повернулась и зашагала прочь, в пустыню. Но шаг ее был странен и ужасающ: с каждым шагом они удалялись метров на сто, пока не исчезли за цепочкой скал.
С облегчением вздохнула Селкит, засмеялась, что–то говоря отцу. Задвигались и заговорили и остальные риангомбцы.
Толя обнаружил, что по спине его течет ручеек пота. Подошел к задумчиво глядящему вслед черным странникам магу:
– Кто это был?
Ответил вместо Зу–л–Кифла Сухов, и голос его был ровен и зловещ:
– Охотники, Оямович. ЧК...

© Василий Головачев

Разрешение на книги получено у писателя
 www.Головачев.ru 
 
 < Предыдущая  Следующая > 

  The text2html v1.4.6 is executed at 5/2/2002 by KRM ©


 Новинки  |  Каталог  |  Рейтинг  |  Текстографии  |  Прием книг  |  Кто автор?  |  Писатели  |  Премии  |  Словарь
Русская фантастика
Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.
 
Stars Rambler's Top100 TopList