* * *
Тряпичное тело куклы замусолилось и истрепалось, но на фарфоровом
лице лишения не отразились никак – оно оставалось белым, лупоглазым и
вполне благополучным. Людям бы так, подумала я почти что с завистью.
– Новое платье надо бы, – задумчиво сообщила я Алане.
Она засопела, убежала и вернулась с обрывком парчи – кто знает,
откуда она его вырвала. Впрочем, это меня ничуть не печалило.
Завернутая в желтую искрящуюся ткань, кукла преобразилась и выгля
дела теперь почти что царственно. Я покивала:
– Ну, это принцесса, конечно... А воин? Теперь нужен благородный
воин, чтобы освобождать...
– Откуда? – справедливо спросила Алана. Я почесала подбородок:
– Найдется... Ты, главное, воина разыщи.
Она снова убежала; слушая, как стучат по пустым коридорам ее то
ропливые пятки, я вспомнила свалки, устраиваемые приютскими девчонками
за право потискать линялого медведя из мешковины...
Алана вернулась с деревянным солдатом. Тот выглядел вполне мужест
венно, но был почти в двое меньше предполагаемой невесты.
– Ничего, – бодро решила я, – не в росте дело... Ну, теперь смот
ри. Жила–была принцесса, красивая–прекрасивая... И ее похитил...
Я огляделась. В углу кухни валялись тряпка да совок для углей.
– Ее похитило чудо–овище! – заявила я страшным голосом. Совок ока
зался обряженным в тряпку, как в плащ; Алана тут же в испуге прижала
ладошки к щекам.
– У–у! – сказал страшный совок и потащил принцессу за печку. Парча
перепачкалась в золе – но так и надо. Похитили ведь...
– А дальше? – спросила Алана, дрожа от страха и восторга одновре
менно.
– И тогда отец принцессы кликнул клич, – я огляделась в поисках
новых персонажей и наткнулась взглядом на кувшин для воды. – Он, то
есть король, пообещал всякому, кто спасет его дочку... Во–первых,
принцессу в жены, а во–вторых, Великий Золотой Кувшин в вечное владе
ние... Вот он, – я показала Алане посудину, – а большего сокровища в
том краю и не было... И вот отважный воин...
– Он что, из–за кувшина? – справедливо возмутилась Алана. – А
принцесса?..
– И принцесса, – успокоила я. – Прежде всего он хотел жениться...
И он не боялся чудовища... То есть боялся, конечно, но смелости в нем
было больше... И вот он отправился в поход...
Поход отважного воина длился почти полчаса. Он странствовал по
кухне, встречая на пути все новые препятствия; Алана помогала ему изо
всех сил, и нянька, тихонько наблюдавшая из–за двери, беззвучно всхли
пывала и вытирала слезы. Я боялась, как бы нянюшкины сантименты не
вспугнули девочку – но Алане, по счастью, было не до того.
Наконец, воин и чудовище встретились; разыгралась небывалая битва,
в результате которой злой совок лишился своего одеяния и был заточен в
печь. Алана смеялась заливисто, как–то даже похрюкивая; нянька вконец
растрогалась и убралась в свою комнату – плакать.
Некоторое время мы с Аланой просто сидели, разомлев, и вспоминали
подробности пережитого воином приключения; я предложила сыграть свадь
бу солдата и красавицы – но Алана наморщила нос и заявила, что это
скучно. Я удивилась – девочек обычно интересуют именно свадьбы, а не
батальные сцены... И тут же опомнилась – у нее ведь был старший брат.
И отец– герой Осады... Она видела себя скорее мальчишкой, конечно, от
сюда и строптивый нрав и хулиганский характер...
Я захотела потрепать ее по загривку – и не решилась. Важно каждое
движение, один неосторожный шаг – и все сначала, а ведь пройден такой
путь... Спугнуть сейчас Алану – все равно что соскользнуть с самой
вершины ледяной горы, куда долго взбирался, обламывая ногти...
– А теперь еще, – потребовала она шепотом.
– Про кого? – спросила я с готовностью.
– Про моего брата, – она смотрела на меня внимательно и печально.
– Как он бьется... со злыми.
Сделалось тихо. Перекресток на большой дороге и затихающий вдали
стук копыт...
– Нет ничего проще, – улыбнулась я после паузы. – Злых, конечно,
собралось видимо–невидимо, но наш Луар всех одолеет... – в руках у ме
ня снова оказался деревянный солдат. – Вот идет Луар по дороге,
идет–идет... а навстречу ему...
– Ты что, его невеста? – спросила Алана с отвращением. – Ты же
нишься на нем, да?
Из щели за печкой настороженно показались тараканьи усы.
– Женщины выходят замуж, – поправила я машинально. – Женятся муж
чины.
– Все равно, – Алана покривила губы.
Мы помолчали. Я не знала, что делать и что говорить; деревянный
солдат в моих руках казался неуклюжим и бесполезным.
– Так что дальше? – требовательно прищурилась Алана.
– Идет–идет, – сказала я глухо, – а навстречу ему... волшебник.
– Злой? – тут же предположила Алана.
– Злой, – я устало кивнула. – Добрых волшебников и на свете–то не
осталось... Превращу–ку, говорит волшебник, тебя, Луар, в чудище...
Снаружи как человек, а внутри – как Черный Мор, безжалостный и беспо
щадный... И забудешь ты, Луар, родных своих и друзей... И они от тебя
отрекутся. И пройдешь по земле, как железная метелка...
– А Луар его – мечом? – перебила меня Алана.
– Нет... Волшебник–то еще не договорил. Вот, говорит он, что сде
лаю я с тобой, и никто никогда не полюбит тебя... И ты никого не полю
бишь... Потому что чары мои тверже стали...
– А Луар его – мечом? – тянула свое кровожадная девчонка.
– Еще нет. Вот... Чары мои тверже стали. А расколдовать тебя не
возможно... Потому что люди слабые. Люди не умеют как следует любить и
как следует ненавидеть – зато они умеют забывать... Навсегда. И люди
забудут тебя, Луар...
Алана фыркнула:
– Дурак! Луар его как мечом стукнет...
– Да, – вздохнула я. – Вот тут–то он его... Мечом. Тот и пикнуть
не успел...
– А Луар?
– Лег спать, – я уложила деревянного солдата поперек стола. – Он
устал. Я тоже. А ты?
Алана прислушалась к своим ощущениям.
– И я, – сказала она неуверенно.
– Тогда пойдем, – я поднялась, протянула ей руку – и тут же, прос
ледив за ее взглядом, резко обернулась.
Поздно. Тень изможденной женщины отшатнулась и исчезла.
