Преемник - Марина и Сергей Дяченко - Книжная Полка

* * *

Вот уже много лет Эгерт Солль не переживал подобных поражений.

В гарнизоне царили стыд и уныние; вдовы погибших в последней экс педиции проклинали и Сову, и в первую очередь Солля. Уцелевшие страж ники роптали; упреки и обвинения висели в воздухе, и не затихал за Соллевой спиной угрюмый раздраженный шепот.

Эгерт заперся в своем кабинете – там и ел, и спал, и проводил бес сонные ночи над потертой картой. Время от времени ему являлись с доне сениями специально посланные шпионы – сведения приходили скудные и не достоверные, разведчики боялись соваться слишком глубоко и удовлетво рялись сплетнями деревенских баб... После долгих трудов удалось нако нец изловить молодого, нахального и неосторожного разбойника – но на полпути к городу он попытался бежать, ранив одного из конвоиров, за что и был немедленно убит его разъяренными товарищами. Эгерту приво локли бездыханный труп – но не родился еще человек, способный допраши вать трупы...

В собственных глазах Эгерт походил на изможденного, больного дят ла, с тупым упорством долбящего камень, долбящего день и ночь, расши бающего клюв – только бы не остановиться, не осознать в полной мере и свой позор, и ужас оттого, что сын его, чужой мальчик, скрестил с ним шпагу, сражаясь на стороне убийц...

В городе погибли еще двое детей; в обычных ночных звуках горожанам мерещился звон колодезной цепи. Эгерт горбился над своим столом, не желая ни слышать, ни думать.

Сова... Сова являлся к нему ночью, Сова обнимал за плечи Луара, Сова смеялся и поигрывал обрывком цепи; вокруг свечки кружились ночные бабочки, огромные и черные, лупоглазые, как совы...

Стаи сов. Полное небо сов...

И Эгерт сам становился Совой и в полубреду вел свой отряд по лесам и дорогам, изображенным на карте. Он добывал провиант и запасал воду, он жег костры на стоянках и ставил часовых, и отправлял дозорных во все стороны – он перестал быть полковником Соллем, он был угрюмым раз бойником, испепеляемым жаждой разрушения...

В другом сне он учил Луара фехтовать. Луар отчаивался и бросал шпагу – и приходилось утешать, уговаривать, начинать снова...

Поднявшись среди ночи, полковник Солль брал оружие и часами повто рял длинные замысловатые комбинации, и срезал клинком огонек свечи, и медленно, по волоску, состругивал свечку до самого основания, пока не оставался на столе плоский как монета пенек...

Ночной патруль видел человека в плаще. Тот не откликнулся на при каз остановиться и исчез, будто провалившись сквозь землю; в качестве трофея лейтенант Ваор доставил полковнику Соллю обрывок цепи. Разгово ры не стихали, по городу ползли слухи один другого страшнее – а во сне Эгерт выбивал шпагу из рук своего сына...

Из рук сына Фагирры.

Бывало, что после ночи сидения над картой он возвращал себе спо собность соображать, сунув палец в огонек оплывшей под утро свечки. Так бывало в Осаду...

Но тогда он защищал жену и сына.

Городской судья явился на закате – случайно либо по тонкому расч ету, ибо это было лучшее для Эгерта время, самое спокойное и трезвое. Судья явился сам, не утруждая полковника приглашением – и лейтенант Ваор тянулся в струнку, потому что судья традиционно был самым страш ным в городе человеком.

Эгерт поднялся навстречу – протягивая руку, он пытался сообразить, явился ли к нему старый приятель либо официальное лицо. У судьи были жесткие, холодные пальцы.

– Ты безжалостен к себе, – судья опустился в предложенное кресло. – Пусть наши враги всю жизнь выглядят так, как ты выглядишь сейчас... Неужели стратегические заботы и впрямь не оставляют времени для сна?

– У меня будет время отоспаться, – отозвался Эгерт глухо. И доба вил с усмешкой: – Как, впрочем, и у всех нас...

Судья кивнул:

– Да, мой друг... Но Сова отправиться на покой чуть раньше, чем мы – ведь так?

Он вдруг улыбнулся – спокойно и открыто, и у Эгерта полегчало на душе.

С городским судьей его связывали давние и сложные отношения; во время Осады человек по имени Ансин был сподвижником Солля, и сподвиж ником ценным. Эгерт был нечеловечески храбр, но мужество оставило его, когда необходимой стала показательная казнь десятка бандитов и мароде ров.

В глазах горожан такая расправа была доблестью и проявлением влас ти, едва ли не подвигом – но Солль покрывался липким потом при одной только мысли, что на его пути к победе придется учиться в том числе и ремеслу палача, вешать, хоть и чужими руками.

И тогда Ансин, находившийся рядом, молча взял эту грязь на себя. Он сам отдал приказ и сам проследил за выполнением – Эгерту осталось лишь стиснуть зубы и отказать в помиловании. Таким образом Солль ос тался чист в собственных глазах и добр в глазах горожан; он прекрасно понимал, что совершил ради него Ансин, ставший затем помощником го родского судьи, а затем и собственно судьей. Он знал, что и Ансин зна ет, чем Эгерт ему обязан – но ни разу ни один из них не касался в раз говоре этой темы. Эгерту оставалось только гадать, а чем, собственно, была для его добровольного помощника та давняя казнь – жертвой? Или долгом, или обыденностью, или испытанием, или приятным щекотанием нер вов? Сознавал ли Ансин, что ложится в грязь, давая возможность благо родному Соллю не испачкать белых одежд? Или чувствовал себя героем, урвавшим из рук победителя самый сладкий кусок власти?

...Ансин улыбнулся и коснулся Соллевой руки:

– Нет, Эгерт... Я не заставлю тебя долго мучиться и гадать про се бя, зачем я пришел... Тяжелые времена, дружище. Хуже, чем... тогда. Я боюсь... что принес тебе злые вести, и буду делать тебе больно. Ты го тов?

– Я привык к таким процедурам, – отозвался Эгерт после паузы. – Начинай.

Судья откинулся на спинку кресла:

– Эгерт... Во–первых, я твой друг. Знаю, ты так не считаешь... не перебивай. Перед тем, как услышать главное, просто уясни, что я твой друг.

Солль почувствовал, как к горлу его поднимается тягучая тоска ожи дания:

– Да... Говори.

Судья пожевал губами. Хмыкнул, растирая бледную щеку:

– Хм... Эгерт. Мы не знаем, сколько детей погибло в точности... Случалось, что случайно нашедший тело прятал его, дабы отвести подоз рения от себя... Несколько десятков детей. И многие из колодцев лиши лись своей цепи... Все это ты знаешь.

Эгерт кивнул, пытаясь проглотить ком, царапающий сухое горло. Судья сцепил пальцы:

– Убийца носит плащ, в точности такой же, как носили служители Ор дена Лаш... Ты прекрасно помнишь.

Эгерт снова кивнул. Его трясло.

– Тот безумец, старик... Погиб, расплачиваясь за чужие грехи. Пос ле его смерти убийства продолжаются...

Эгерт молчал. Пальцы судьи, длинные и белые, переплетались сложно, как прутики в корзине:

– Да... Скажи мне, Эгерт, где сейчас Луар?

Солль смотрел на сложную игру его рук. Рано или поздно... Все должно было открыться. Но только не сейчас. Не Ансин...

– Эгерт, – судья вздохнул. – Я понимаю некоторые тонкости... Но мне очень нужно знать. Скажи мне, пожалуйста.

– Я не знаю, – сказал Солль хрипло. – Я не знаю, где Луар.

«У Совы, – подумал он с ужасом. – А ведь у Совы, светлое небо...»

Судья снова вздохнул:

– Ты не хочешь мне говорить?

– Я не знаю, Ансин, – отозвался Эгерт, глядя в стол, – Я очень давно с ним не виделся.

Пальцы судьи перестали играть, сцепившись в замок:

– Да... А где Тория, ты знаешь? Она в загородном доме с девочкой, из прислуги при них только нянька, и их уединение не похоже на безза ботный летний отдых... Да, Солль. По долгу службы я знаю больше, чем тебе хотелось бы... Да и не нужно быть городским судьей, Эгерт, чтобы увидеть, что в твоем семействе случилась трагедия. Чтобы не увидеть этого, нужно быть слепым...

Эгерт медленно кивнул. Тяжело отрицать очевидные вещи... Судья прав.

– Знаешь, Ансин, – сказал он медленно, – Я был бы тебе благода рен... Если б разговор о моей семье мы отложили бы на потом. Когда я... покончу с Совой.

Судья огорченно покачал головой:

– Нет, Эгерт. Потому что дело не терпит... Ты знаешь, что твой сын регулярно ходит на могилу Фагирры?

Солль медленно поднял глаза. Ансин смотрел на него из далекой да ли, из черного съежившегося пространства:

– Да, Эгерт. На могилу, что за кладбищенской оградой, там даже камня нет... А он, Луар, посадил там цветы.

Соллевы пальцы медленно путешествовали по сплетениям дорог на по тертой карте. Потом сжались в кулак, сминая леса и поля, ручей и дере веньку:

– Я... прокляну его. Святотатство... Я прокляну.

Судья дернул ртом:

– Это не все, Солль. Не так давно твой сын навестил нашего общего друга бургомистра... Он шантажировал его, и я знаю, чем... Он добился того, что бедняга открыл ему ход в Башню – догадываешься, о какой баш не я говорю? И, согласно показаниям очевидцев, парень провел там более часа, причем что он делал внутри – неизвестно...

Судья вдруг подался вперед и снова коснулся кончиками пальцев стиснутой Соллевой руки:

– Погоди... Не надо так... Выслушай до конца.

Солль кивнул, не поднимая головы. Перед глазами у него стояла пе реполовиненная луна, черные тени ветвей, переплетенные, как пальцы у судьи, и этот мальчик, бледный, как луна, поднимает шпагу из–под его, Эгерта ног...

А когда–то он носил мальчика на руках. Ночи напролет...

Судья снова откинулся на спинку кресла:

– Да... Известно также, что господин Луар Солль посещал поочередно неких личностей, о которых я склонен думать, что и они в свое время носили серый плащ... Есть сообщения, что Луара видели у Совы – но это го я утверждать не буду, это слишком серьезно и, скорее всего, сплет ни...

Солль боялся выдать себя – взглядом или жестом. Или Ансин играет? Или ему известно о той схватке у затоптанного костра? Несколько он искренен сейчас?

– Эгерт, что случилось у вас в семье? – негромко спросил судья.

Зависла тягостная пауза. Эгерт смотрел в стол, но перед глазами у него оказались не вытянутые узоры столешницы и не вышитые на шелковой карте перелески – перед глазами у него плавился на солнце белый песок, и в песке барахтались мальчишки, голые, загорелые, и каждое их движе ние казалось замедленным, будто в торжественном танце, и в чистых во дах речки Кавы отражался древний и гордый Каваррен...

Что ж ты молчишь, спросил Фагирра. Отважный и честный Солль... Объясни же своему старому другу, что именно случилось у вас в семье. Давай, поднимай глаза и говори...

– А зачем тебе, Ансин? – тихо спросил Эгерт.

Последовала новая пауза – а затем кулак судьи с грохотом опустился на столешницу, так, что едва не опрокинулся подсвечник:

– Вы не понимаете, о чем я говорю, полковник?! Или притворяетесь? Или принести вам чей–нибудь маленький труп с цепью на переломанной шее?!

Удивительно, но от крика его Эгерту стало легче; он даже подумал деловито, что до конца разговора следует и ему позволить себе нечто подобное – тогда у сидящих в кордегардии останется в памяти не «судья орал на полковника», а «они бранились»...

Судья перевел дыхание. Снова потер щеку, попросил почти что жалоб но:

– Эгерт... Не заставляй меня... Ты похож на больного, скрывающего свою болезнь от врача.

Солль рассмеялся, запрокинув голову. Закрыл лицо руками:

– Ансин... Дружище Ансин... если б ты мог исцелить меня... Если бы кто–нибудь на свете мог поправить... Клянусь, я отдал бы этому челове ку все свои деньги, всю свою славу, всю жизнь до секунды и кровь до последней капли... Но ничего не изменить – и никому не интересно, что же произошло... Прости, но я не скажу даже под пыткой. Спрашивай что угодно другое – я отвечу, клянусь...

Судья хмуро разглядывал упрямое, почти вдохновенное Соллево лицо. Снова переплел пальцы, опустил уголки рта:

– Солль. У меня есть основания думать, что рассудок твоего сына помутился. Что именно он, твой сын, будучи поврежден в уме, совершает те ужасные злодеяния, которые держат в страхе весь город.

Эгерт встал и отошел к окну. Вечерело, неподалеку старый фонарщик взбирался на свою стремянку, и Эгерту показалось, что он слышит его натужное дыхание.

Собственно, а как теперь? Какой реакции ждет от него судья, какой реакции он ждет сам от себя? Улыбаться и твердить «нет, нет», или гне ваться и кричать «нет! нет!", или делать вид, что не может понять, что это слишком чудовищно...

Что тот мальчишка делал в логове Совы?! Зачем ему понадобилась эта схватка... И как он смеет, сопляк, ухаживать за могилой человека, ко торый...

– Эгерт, – сказал судья у него за спиной.

...который пытал его мать? Палача и насильника... Неужели родс твенная связь, кровь, неужели это столь крепкие узы, для которых все прочее не имеет значения?

...А он сам, Эгерт? Что за сила заставила его отторгнуть сына, ко торый был частью его самого, за которого он без размышления готов был отдать жизнь? Разве не те же узы крови, только разорванные, извращен ные, оскверненные?

– Эгерт, – судья подошел и остановился за его спиной. – Вчера его видели на могиле Фагирры, и он надел плащ...

– Значит, он уже в городе? – вырвалось у Солля.

– А ты видел его вне города? – тут же поинтересовался судья.

Фонарщик справился наконец с фонарем, и по темнеющей улице расп лылся тусклый теплый свет. Эгерт молчал.

– Я думаю, он болен, – сказал судья мягко. – Но если все, о чем я говорю, правда... Я пришел к тебе, Эгерт, потому что я твой друг. И я прошу тебя взять Луара – иначе его убьют, как уже убили того безумного старика... Потому что люди не слепые, – в последних словах Эгерту по мерещился скрытый упрек.

– Это не он, – отозвался Солль глухо. – Неужели нельзя установить за ним слежку... И доказать его алиби?!

Судья вздохнул:

– А за ним... невозможно уследить, Солль. У твоего сына... Обнару жились странные свойства. Он исчезает и появляется, как из–под зем ли... Однако каждый день является в Университет, в кабинет декана Лу аяна...

Стиснув зубы, Эгерт принял этот новый удар. Судья покивал:

– Да... Над Луаром сгущаются тучи. Город ждет расплаты... За эти смерти. Старик был невиновен – но все же погиб... Думаю, горожане не станут проводить дознания. Дознание проведу я, а ты – ты возьмешь Луа ра. Немедленно.

– Сова, – сказал Эгерт сквозь зубы. – Завтра я выступаю на поимку Совы.

Решение пришло к нему внезапно – однако он тут же уверил себя, что день начала экспедиции был выбран заранее и обратного хода нет.

Судья прошелся по полутемному кабинету. Остановился, свел брови:

– Если за это время случится новое убийство...

– Это не он! – шепотом выкрикнул Эгерт. – Сова... Убивает каждый день. А Луар... Не убийца. Ты убедишься. Я возьму его... Когда вер нусь.

Судья колебался.

– Это не он, – сказал Эгерт со всей силой убеждения, на которую был способен. – Все будет, как ты скажешь... Я возьму его, запру, и ты увидишь... Но не сейчас, мне нужно взять сперва Сову... Это мой долг, я должен, я не могу иначе... Ты долго выжидал – выжди еще несколько дней... Не трогай Луара, я сам...

На лице судьи написано было сомнение – однако, некоторое время посмотрев Эгерту в глаза, он медленно, через силу кивнул.