* * *
Река лежала в изгибах – голубое с зеленым. Голубое небо в воде,
весенняя трава на мокрых осклизлых кочках.
Луар осадил коня. Дорога шла прямо – но в конце ее не было медаль
она; зато на пологом берегу в стороне от тракта медленно прохаживался
человек – маленькая фигурка то наклонялась, подметая землю полами пла
ща, то странно взмахивала рукой, приседая, будто в танце. Один только
человек на широком берегу – и больше ни души.
У Луара перехватило дыхание. Безумному пути его пришел конец; те
перь он точно знал, что еще до захода солнца Амулет будет у него в ру
ках. Даже, если ради этого придется убить.
Под ногами чавкала вода. Вода проступала сквозь слой травы – ры
жей, полусгнившей, вперемешку с ярко–зеленой, новорожденной. Луар смот
рел под ноги – на человека он пока не смотрел; все его силы шли на то,
чтобы шаги не сбились в торопливую семенящую рысь. Он должен ступать,
как хозяин.
Запах реки сделался сильнее. Сапоги по щиколотку проваливались в
раскисшую грязь; потом Луар ступил на мокрый песок, и тогда только
вскинул голову.
Человек не смотрел на него. Человек пускал по воде камушки.
Тщательно выбрав среди валявшейся на берегу гальки самый плоский и
круглый камень, он долго примеривался, зажав снаряд между средним и
указательным пальцем. Потом красиво замахивался, бросал – и камушек ле
тел по поверхности воды, летел бесконечно долго, прыгая, как лягушка,
по безупречной прямой – а незнакомец вслух считал его прыжки. Дело это
казалось в его исполнении торжественным и важным, как коронация. Или
как похороны.
Луар стоял и молчал. Вероятно, так чувствует себя странствующий
рыцарь, отыскавший в каменном лабиринте сокровище – и на страже его
свирепого дракона. Равнодушного, как все сторожа.
– Двадцать пять, двадцать шесть, двадцать семь... – метатель ка
мушков поморщился – «двадцать семь» казалось ему неудачей. Он наклонил
ся, высматривая – плоский как монета камушек лежал в границах длинной,
падающей от Луара тени.
Незнакомец помедлил, и казалось, что вот сейчас он наконец подни
мет голову. Луар напрягся, готовясь встретиться с ним взглядом – но
незнакомец отвернулся, так и не подобрав камушек. Теперь он стоял спи
ной к юноше, стоял, глядя на реку – высокий, худой, прямой как палка.
Луар до сих пор не разглядел его лица.
– Я пришел за своей вещью, – глухо сказал Луар. – У вас есть то,
что принадлежит мне.
Незнакомец медленно обернулся.
Он не переменился с тех самых пор, когда пятилетний Луар глотал
слезы за сундуком, потому что его любимую вещь, тайную игрушку отдавали
в чужие руки – в длинные сухие руки этого вот старика. И отец, и мать,
бывшие тогда чуть старше теперешнего Луара, трепетали под его, незна
комца, взглядом – и теперь Луар отчасти понял, почему. Он был нездеш
ний, этот старик. Кто знает, какая бездна его исторгла.
– Ты вырос, – медленно сказал старик. – И ты так похож на отца.
Кончики его губ язвительно приподнялись. Старик имел в виду вовсе
не Эгерта Солля; Луар, затрясшийся, как от пощечины, вспомнил тем не
менее, что, когда четырнадцать лет назад его заставили поздороваться с
этим страшным стариком – так вот уже тогда узкие губы язвительно изог
нулись, а прозрачные глаза без ресниц впились в Луара, будто нанизывая
его на вертел. Старик уже тогда все знал. Видел насквозь.
– Отдайте мне мое, – сказал Луар все так же глухо. – Больше мне
ничего не надо.
– Чего уж больше, – усмехнулся старик.
Луар молчал, соображая, уж не отказ ли это и что в таком случае
делать. Мысли его ворочались медленно – но он твердо знал, что пойдет
до конца. Если понадобится, утопит старика в реке вслед за его камушка
ми.
– Иногда мне кажется, что мне уже все равно, – старик поднял лицо
к непрерывно меняющемуся небу. – Я уже все видел... Теперь пришел ты. И
просишь вещь, которая... умирает. Вместе с нами. Вместе с миром. А я
еще не решил, заботит это меня или нет...
Луар смотрел на старика, пытаясь разглядеть на длинном, прорезан
ном морщинами лице его след сумасшествия. Старик поймал этот взгляд и
хмыкнул:
– Да... мальчик. Дитя пыточного подвала... Ты – Прорицатель? Нас
ледник Орвина?
Он захохотал, желчно кривя узкий рот. Потом оборвал себя, деловито
выбрал камушек и запустил его по водной глади.
– Отдайте! – неожиданно для себя крикнул Луар. Старик молчал. Ка
мушек прыгал и прыгал – где–то у противоположного берега.
– Я – Прорицатель, – сказал Луар. Язык, выговоривший небывалое со
четание слов, отнялся, онемел.
– Ты вправду пришел за ним? – старик смотрел на противоположный
берег.
Рука его скользнула за пазуху. Луар шагнул вперед, как пьяный, ко
торого толкнули в спину. На жесткой ладони старика лежала золотая плас
тинка со сложным фигурным вырезом.
– Он ржавеет, – сказал старик шепотом. – Видишь, он ржавеет.
Луар не слышал. Весь мир сжался до сокровища на старческой ладони.
– Ты... – старик чуть усмехнулся, – никогда не читал... завещания
Первого Прорицателя. Тебе не понять...
Луар протянул трясущуюся руку.
– А зачем он тебе нужен? – легко спросил старик. – Так ли нужен,
как ты думаешь, а?
Неуловимое движение рукой.
– Не–ет!
Луар захлебнулся криком.
Блеснула на солнце золотая цепочка; Амулет Прорицателя, выстрадан
ная Луаром вещь, пустился прыгать по гладкой зеленоватой поверхности.
...Вода обожгла – так, будто он бросился в костер. Глинистое дно
выпало из–под ног, и на секунду он увидел водную гладь изнутри – колы
шущаяся светлая пленка с шариками пузырей. И впереди – маленькая золо
тая комета, пластинка, опускающаяся на дно, влачащая за собой тонкий
хвост цепочки.
Его руки впились в мутную ледяную воду. Он видел только свои руки
цвета мертвечины, зеленую воду и белый песок на дне; на миг испугался,
что потерял – но медальон звал его, тонкая пластинка стояла ребром, до
половины утонув в иле.
И тогда его вытянутые пальцы коснулись Амулета Прорицателя.
