*** *** ***
Глубокой ночью Макса что–то разбудило: не то посторонний звук, не
то верное чувство близкой опасности. Он открыл глаза и вслушался.
Облюбованный подвальчик полнился ночью; где–то далеко с размеренностью
метронома булькали водяные капли.
И все–таки, что–то было не так.
Чужаков он почувствовал через минуту. Почувствовал носом – но не
запах тела, прически или оружия, как обычно, а непривычно стерильную
безликую волну, которая текла от бесшумно передвигающихся людей. Они
явно пользовались какой–то новомодной химией для уничтожения
естественных запахов. Если бы Макс спал, он точно не обратил бы
внимания на подобный запах.
Их было трое, это Макс понял мгновением позже. И они пока крались
по соседнему подвальчику. Он так же бесшумно вскочил, подобрал свой
бесценный шмотник, сунул туда ком спальника и шастьнул к лестнице.
Конечно же, он спал одетым и обутым. Сколько раз эта привычка спасала?
И не счесть, наверное.
На нижней ступеньке он ненадолго замер и прислушался–принюхался.
Чужаки позади и не думали спешить: все так же размеренно скользили по
подвалу, приближаясь к комнатенке, где прятался Макс. Как всегда в
минуты опасности все чувства обострились: Макс неплохо видел в
практически кромешней летней тьме, выбритые уши ловили каждый еле
слышный шорох, а влажный, как у диких собак, нос читал запахи, словно
книгу.
У выхода его ждали. Конечно, ждали, об этом можно было просто
догадаться. Какой смысл ползти к его тупичку через весь подвал? Темный
и заваленный всякой дрянью? Эти ребята явно знали, что Макс отследит
гостей в подвале и бросится наутек. Прямо к ним в лапы. И гнали его,
как волки зверя.
«Надо бы их сильно разочаровать, – подумал Макс. – Только как
именно?»
Рука уже сама нашаривала в кармане шарик наступательного
хемолюминофора. В запасе оставалось секунд десять, пока троица из
подвала пересечет его клетушку и выйдет к лестнице.
Раздавив шарик ногтями, Макс швырнул его наружу и зажмурился.
Мертвенная синяя вспышка забралась даже под зажмуренные веки. Он знал,
что сейчас творится перед входом в подвальчик: шарик распух до
размеров теннисного мяча и превратился в крошечное солнце. Народ из
засады, скорее всего, трет руками невидящие глаза.
Пауза в три секунды; Макс напряг мышцы лица и заблокировал носовые
пазухи. Волшебный шарик перестал сиять, он выжег люминофор дотла;
теперь он с легким хлопком распался на множество комочков и выпустил
наружу волну боевого, чрезвычайно активного феромона.
В тот же миг Макс рванулся вперед. Неясную фигуру, возникшую на
пути, он сшиб коротким ударом локтя и скользнул влево от лестницы, к
пролому в лысом заборе. Все колючки у пролома он заранее пообломал,
чтоб можно было проскочить в эту дыру не оставляя клочков одежды.
Кто–то стоял на коленях рядом с дырой и действительно тер глаза.
Макс мог ему только слегка посочувствовать. Это на час, не меньше.
Он, не глядя, нырнул в дыру. И сразу угодил в чьи–то цепкие
объятия.
От человека, который его схватил, пахло еле–еле, той самой
непонятной стерильной химией. Не будь у Макса искусственно
восстановлено обоняние – он бы вообще не ощутил никакого запаха.
В следующую секунду кто–то вырвал из рук Макса шмотник; Макс
наугад отмахнулся локтем и снова попал. Рядом сдавленно ухнули, но в
тот же миг на голову обрушился сильнейший удар. Макс покачнулся, и тут
же прилетело кулаком в лицо. Безжалостно, коротко и мощно. В голове
мгновенно разорвалась бомба, и мир слегка поплыл.
«Еще один такой удар, – успел подумать Макс, – и все, нока...»
Додумать ему не позволили. Именно повторным ударом.
Он уже ничего не видел и не слышал, когда над ним склонились сразу
пятеро.
– Готов, – вполголоса констатировал один.
Говорили по–русски, но выговор показался бы странным и сибиряку, и
россиянину.
– Эй, Архипа! Хорош слепого изображать, иди сюда!
Тот, что тер глаза у забора, послушно встал с колен и приблизился.
С глазами у него, судя по всему, было все в порядке.
– Шустренький отрок, – проворчал тот, что бил. На руках у него
были кожаные перчатки с обрезанными пальцами. – И экипирован
будь–будь.
Он подобрал валяющийся рядом с Максом рюкзачок–шмотник.
– Спеленайте его... И чтоб без фокусов, пехтура тут уже достаточно
дров наломала. Архипа, Дрон, проверьте подвальчик. Фонарями
пользоваться разрешаю. Дудник – на шухер. И тихо мне!
Две тени склонились над Максом, две вкрадчиво переместились к
лестнице и неслышно ссыпались по ней, еще одна растворилась в темноте
ночного двора.
Вряд ли спящие обитатели окрестных домов что–нибудь слышали.
Бродячие харзы, шарящие в отбросах, и то обычно производят больше
шума, чем сегодняшние гости. Возможно, кто–нибудь заметил неясную
вспышку, но она была такой слепящей, что минут десять обитатели домов
все равно ничегошеньки не сумели бы рассмотреть из своих окон.
А спустя несколько минут Макса взвалил на плечи все тот же Архипа;
шмотник и кое–какое барахло из подвала подобрали остальные, и вскоре
все шестеро бесследно растворились в мутных летних потемках.
Светать начало спустя полчаса. Когда в темноте исчезла та
невыразимая кромешность, что присуща настоящей ночи, и прорезался
намек на сумерки, по соседней улице пронесся одинокий экипаж. «Белка».
Еще два таких же подъехали спустя несколько минут с разных сторон.
Степан Чеботарев, Михеич и Герасим первыми свернули во дворик.
Шелухин вскоре материализовался у дыры в заборе; из глубины двора
вынырнули Нестеренко и Богдан По.
Оскар Бардтинов остался на улице, Больных со своей двойкой – у
экипажей.
Сибирские безопасники действовали слаженно и четко, без ненужных
слов. Сразу было видно, что операция хорошо отработана и
прорепетирована.
Нестеренко и Богдан открыли дверь крайнего подъезда универсальной
отмычкой; той же отмычкой открыли и дверь в подвал. Михеич и Герасим
спустились по старенькой лесенке; с этой стороны дверь в подвал
оказалась незапертая.
Чеботарев ожидал шума борьбы. Ну, или хотя бы каких–нибудь звуков,
но в подвале продолжала царить мертвая предутренняя тишина. Он
забеспокоился – конечно, четверо его ребят мастера вязать всяких
ловкачей, но этот мохнатый афган мог оказаться слишком крепким орешком
даже для них. Шелухин, затаив дыхание и приоткрыв рот, вслушивался.
И когда Чеботарев уже готов был вытащить из кобуры игломет и
самолично лезть в это мрачноватое подземелье, на лесенке показался
озадаченный Герасим.
– Пусто, шеф! – прошептал он. – Ушел, гад! Ничего не оставил, ни
крупинки!
Чеботарев досадливо скрипнул зубами. Потом принюхался – пахло
какой–то активной дрянью.
– Ну–ка, осмотрите тут все! – велел он Герасиму. Шелухин,
Бардтинов, сделайте пару кругов тут, невдалеке...
Герасим тоже принюхался. Видимо, он разделил подозрения шефа.
Михеич присоединился к нему; Нестеренко и Богдан По продолжали
шариться в подвале.
Чеботарев тем временем докладывался оперативному дежурному.
Уже через пару минут к нему с мрачной миной подошел Герасим.
– Надо вызывать экспертов, шеф. Там следы какого–то новомодного
фокуса. Я лично ни во что не врубаюсь.
Эксперты прибыли спустя полчаса.
