*** *** ***
Фотография из «Вечернего Алзамая» вполне могла оказаться
фальшивкой. Коллажем. Но Генрих отнесся к ней вполне серьезно.
Изображал этот плохонький черно–белый любительский снимок обычный
средний грузовик–селектоид; правда Генрих не знал такой породы.
Странность же заключалась в том, что грузовик был заснят в момент,
когда он парил на высоте добрых пяти метров над можжевеловыми кустами.
Из короткого комментария явствовало, что заснял этот свихнувшийся
грузовик один фотограф–пенсионер, имеющий склонность к ранним
прогулкам и постоянно таскающий с собой архаичный фотоселектоид
пятидесятых годов выроста. Пенсионер обитал на самой окраине и часто
уходил в тайгу ловить удачные кадры и ракурсы. По его словам, сначала
грузовик вел себя вполне мирно: как и положено экипажам стоял на
обочине окраинной улицы. Потом он некоторое время ехал по трассе
Алзамай–Шантарск. Недолго, минут пять, и отъехал всего на пару
километров. Вскоре грузовик свернул с дороги прямо в тайгу, а потом
неожиданно воспарил над деревьями и невероятно быстро улетел прочь от
города. Ошарашенный пенсионер все же успел клацнуть затвором своего
селектоида и немедленно помчался домой проявлять снимок. Когда проявил
– без промедлений помчался в редакцию журнала «Природа», где часто
печатали его работы. Из журнала фотка немедленно попала в «Вечерний
Алзамай».
«Бойкий, видать, пенсионер, – подумал Генрих, всматриваясь в
снимок. – По редакциям бегает...»
Он отложил общественную газету, и взял спецвыпуск «Криминальной
хроники». Здесь тоже было на что посмотреть.
Фотография найденного на одной из свалок трупа. Мужчина лет
тридцати–тридцати пяти. Стаффордширский терьер.
Испанец. С перерезанным горлом. Тот, кто сломал ногу напарнику,
Франсуа д'Арсонвалю, и вывел того из игры. А вот с самим Испанцем
обошлись суровее. Убили.
Генрих задумался. Кто? Понятно, кто–то из агентов, причастных к
поискам волчьих следов. Только не сибиряки – эти бы не стали убивать,
закрыли бы в накопителе службы безопасности и тянули бы помалу из него
информацию.
И, конечно, это не европейцы – Генрих остался единственным
действующим европейцем–разведчиком в Алзамае.
Сомневался Генрих и насчет того, что Испанца убрали русские. Хотя,
минимальные шансы все же сохранялись. Допустим, прижал Испанец их
негласного агента в темном углу. Да только агент оказался расторопнее
и насадил Испанца на железный нож... костью так горло не располосуешь,
кость скорее для колотых ран. А вот мертвое железо...
Алзамайские газетчики правильно сделали, что не поместили этот
снимок в общественной прессе. Обыватель плохо переносит кровь.
Человеческую кровь.
Вторая фотография: застывший на лавочке мужчина со стеклянным
взглядом. Тоже мертвый. Генрих его прежде никогда не видел. Отчего
помер–то? Ага, укус ядовитого насекомого. Ля–ля, три рубля... Ага,
калифорнийский скорпион. Калифорнийский. Америка?
Генрих оторвал взгляд от газеты и крепко задумался.
Америка. Вот кому выгодно выводить евразиатских разведчиков из
игры. Причем выводить надежно, наверняка, насмерть. Насовсем.
Значит, Испанец работал на одну из евразиатских держав?
Поразмыслив, Генрих пришел к выводу – что нет, не обязательно.
Строго говоря, Испанец вообще мог работать не на правительство
какой–нибудь страны, а на абстрактного хозяина. Заполучи какой–нибудь
маньяк с деньгами возможность активировать ген волка – и пожалуйста,
почва для нового передела мира готова. И это будет не игрушечная
склока тридцать седьмого года, не кабинетная схватка изощренных
дипломатов. Это будет бойня, как до биокоррекции, и крови прольется
море. А каковы будут последствия бесчисленных психических травм –
вообще невозможно представить. Собственно, у человечества появился
вполне реальный, но очень невеселый шанс вновь скатиться в
средневековье.
И еще одно. Безопасники Сибири арестовали накануне вечером двух
братьев в «Привокзальной». Эта парочка мозолила глаза Генриху с
первого дня, но он так и не понял – что они за публика. Действовали
они в интересующем направлении, но невероятно грубо, примитивно и
очень по–дилетантски. Сначала Генрих подумывал – а не взять ли их в
оборот? Потом решил – нельзя. Скорее всего, они просто приманка. Два
дурика мутят воду, а в стороне прячется крупная рыба и внимательнейшим
образом фиксирует всех, кто на дуриков клюет. Того же Испанца, к
примеру. Очень накрепко зафиксировали, ничего не скажешь...
Генрих подошел к окну, не переставая размышлять. Ситуация
складывалась слишком уж неопределенная.
Волки, это почти наверняка, располагают селектурой (или
механической техникой), которая превосходит по возможностям земные
образцы. Чего один только летающий грузовик стоит... Изначальные
посылки оказались неверными – вместо изолированной и отсталой группы
волков–дикарей дело предстоит иметь с организованной и серьезно
экипированной группой... непонятно кого. Невольно задумаешься о
летающих тарелках.
«Кстати, – вдруг пришло в голову Генриху. – А ведь убийство
Испанца вполне может оказаться и волчьей работой. Тот мужик на лавочке
– вряд ли, уж слишком по земному он убит. Скорпион за шиворот. А вот
Испанец – совсем другое дело. Ножом по горлу.»
Надо на всякий случай быть готовым к тому, что волки – сугубые
механисты. Пользующиеся мертвыми вещами. Изготовленными, а не
выведенными и выращенными.
Что же получается? Что волки перешли в наступление? Что они вовсе
не намерены сидеть и ждать, пока целая туча агентов выйдет на их след.
Сие, кстати, вполне объясняется волчьей натурой – лучшая защита, это
нападение.
Наверное, для оставшегося без напарника Генриха самым разумным
выходом будет затаиться. Ничего не предпринимать, только наблюдать,
только смотреть и слушать. И выжидать удобный момент, буде таковой
представится. Чтоб все–таки выполнить миссию, возложенную внешней
разведкой Европейского Союза.
