*** *** ***
Хорст Ингвар аб Штилике очень любил детективные романы, и еще он
очень любил читать их перед сном. Уютный свет лампы над кроватью,
испещренные буковками страницы, тишина; за окном – темень, рядом, на
тумбочке, телефонная трубка, так что если с утра кто позвонит – не
нужно будет вскакивать и бежать через всю квартиру, а можно будет
просто протянуть руку и сонным голосом сказать: «Да–а?" А потом
вернуть трубку на тумбочку и снова провалиться в блаженный сон, в
котором есть шанс увидеть себя крутым сыщиком, гоняющимся за очередной
сворой бандитов.
После работы Хорст заглянул в любимую книжную лавочку и приобрел
сразу два томика Говарда Тона. Свежие–свежие, только из типографии.
Предвкушая вечерний экскурс в мир преступлений и неизбежных наказаний,
Хорст со вкусом поужинал, рассеянно посмотрел по телевизору нечто
развлекательное, мельком проглядел пришедшую за день почту и, никому
не ответив, он все же не выдержал, взял первый томик с аппетитным
названием «Никто, кроме нас» и уселся в кресло.
Четыре часа промелькнули, словно миг. С трудом оторвавшись от
книги, Хорст торопливо сварил кофе, торопливо, обжигая губы, выпил,
разделся и юркнул под одеяло. В горизонтальном положении читать было
как–то привычнее, и еще около часа промелькнуло так же незаметно.
А потом, ни с того ни с сего, запиликал телефон.
Хорст даже вздрогнул. Взглянул на часы – полтретьего. Ночь, самое
сонное время. Кто мог звонить ему посреди ночи?
Звонки не умолкали, они были короткими и частыми, похоже –
междугородними. Хорст неуверенно протянул руку и взял телефонную
трубку.
– Да–а?
– Витя? – рявкнули в ухо по–русски.
– Нет, – ответил Хорст с некоторым облегчением, тоже по–русски. –
Вы ошиблись.
– Погодите! – звонивший перешел на немецкий. Говорил он без
всякого акцента, словно коренной берлинец. – Не кладите трубку. Я
звоню из Алзамая, это в Сибири, и я в опасности. Запомните и передайте
кому–нибудь из полиции: волки выжили. Здесь, в Сибири. Я не пьян, и я
в своем уме. Меня зовут Леонид Дегтярев, я химик–эколог из Берлина.
Совершенно случайно мне стало известно, что недалеко от Алзамая под
видом староверов живут потомки людей, не проходивших биокоррекцию
тысяча семьсот восемьдесят четвертого года. Все они – хищники. И,
боюсь, они уже знают обо мне и моей осведомленности. Обещайте, что
передадите мое сообщение кому–либо из официальных лиц. Обещаете?
Хорст Ингвар аб Штилике растерялся. С одной стороны, это выглядело
не то как бред, не то как розыгрыш. Но уж слишком последовательным и
упорным был этот Леонид Дегтярев. И еще – в его голосе слышалась
смертельная усталость пополам с обреченностью.
– Обещаете? – повторил Дегтярев с надеждой в голосе.
– Я... Я постараюсь...
– Не надо стараться. Надо просто немедленно – слышите? Немедленно!
– пойти в полицию и рассказать. Или хотя бы позвонить.
– Немедленно? Но на дворе ночь!
– Какая разница! Вы понимаете о чем идет речь? Хищники! Не Земле
уцелели люди–хищники! Ночь, день, какой вздор...
В трубке вдруг послышался какой–то посторонний звук – глухой удар,
а потом – протяжный всхлип. Снова грохот, словно телефон уронили.
Хорст слушал это, затаив дыхание, изо всех сил прижимая трубку к уху,
потому что руки заметно дрожали.
Потом стало тихо, и другой голос спокойно и внятно произнес:
– Алло, с кем я говорю?
Хорст издал невнятное сипение.
– Кто вы? Назовите свое имя.
В голосе неизвестного звенел лед. И Хорст страшно испугался. Он
поспешно коснулся сенсора отбоя и испуганно отбросил трубку прочь от
себя, словно собеседник мог просочиться по проводам и магическим
образом выскочить из крохотного динамика здесь, в Берлине.
Заснул он только под утро, после бесчисленных чашек кофе и
мучительных размышлений.
Что это был за звонок? Чей–то неумный розыгрыш? Или произошло то,
о чем Хорст столько мечтал, и так боялся – все вдруг поменялось
местами и одна из книжных историй вдруг шагнула в жизнь, а чьи–то
глаза, жадно вглядываясь в строки, принялись следить за его, Хорста
Штилике, полными грядущих опасностей похождениями?
Сообщить в полицию, конечно, можно. Но какими глазами на него там
поглядят? Вежливо спровадят в психушку? Самый вероятный вариант.
Чем дольше Хорст раздумывал, тем сильнее сомневался, что его
рассказу кто–нибудь поверит. И намерение зайти с утра в участок на
Инхельхоффштрассе мало–помалу сходило на нет.
В тот день Хорст Ингвар аб Штилике никуда не пошел. Проспал до
обеда, совершенно не отдохнул, аппетит утратил напрочь, и даже читать
не смог, сколько не старался. Выходные были испорчены безвозвратно.
