Техник Большого Киева - Владимир Васильев - Книжная Полка

20. Музтаг – Джомолхари.

Ежась от гуляющего по улице Космонавтов прохладного ветра, Пард вышел на перекресток с Октябрьским проспектом. Сколько он себя помнил, от реки по Космонавтов всегда гулял пронзительный ветер и улицу иногда еще называли «аэродинамическая труба». Смысл этого словосочетания, как и многих других, которые он часто слышал, Парду оставался неясен, но откуда–то он точно знал, что такое название неразрывно связано с ветром. С сильным ветром.

В руке Пард нес мемориальную красную канистру, верную спутницу многих пивных мероприятий. Не мог же он явиться к дружкам на яхту без пива? А что может быть удобнее старой верной красной канистры? Сейчас она была пуста, пиво брать Пард решил прямо в яхт–клубе. И тащить легче, да и продукт посвежее будет...

К остановке как раз подрулила пошарпанная, старая маршрутка модели «Долина», казалось, даже спящая на ходу. У руля сидел пожилой дядька–человек с огромными седыми усами, но управление он не трогал, только собирал деньги за проезд. Пард влез внутрь, уселся в уголке и отвернулся к окну. Маршрутка несколько минут поторчала на остановке, подобрала двух орков в меховых фуражках, велюровых свитерках и бендерских тапочках, скрежетнула двигателем и тронулась. За окном проползал знакомый с детства Октябрьский проспект.

Пард так задумался, глядя на улицы родного района, что в себя пришел аж за центральным рынком. За окном сновал озабоченный народ – около рынка всегда было оживленно.

За стадионом, у гостиницы «Турист», Пард вышел и двинулся направо, к яхт–клубу. Здесь тоже гулял вольный ветер и чувствовалась близкая вода. Пришлось застегнуть безрукавку.

Он спустился к самым причалам, и еще издали заметил «Корсар», яхту приятелей. Рядом на волне покачивалась еще одна, зовущаяся «Рихтер».

Пард ускорил шаг. И вскоре его заметили. Радостно вскинув канистру, Пард чуть не бегом припустил к причалу, покрытому рассохшимися досками.

– Ха! Привет, Пард! Что это у тебя с рожей?

Навстречу по причалу шагал сухопарый и долговязый полуорк по имени Кутняк. Следом спешил Xor, чистокровный западный орк, которого все звали на местный манер «Ксором». Ладони звонко шлепали, встречаясь в рукопожатиях. Пард приветственно махнул живым на второй яхте – их он почти не знал, только наглядно. Все дружки Кэпа да Кутняка...

Вторая яхта как раз отвалила.

– Ну, что? – спросил Кутняк, вопросительно глядя на пустую канистру. – Сходим сегодня?

– За тем и появился! – ответил Пард. – Кто со мной за пивом?

– Я схожу, – предложил Xor.

– Тогда еще бутылок возьмите. Сейчас выгружу...

Кутняк ловко перепрыгнул на палубу «Корсара» и скрылся в каюте. Вернулся он с тремя двухлитровыми пластиковыми бутылками из–под «Кола–копты».

– Во... Жаль, маловато.

– А Гайдабура где?

– Обещался придти... А что? По «гайдабуровке» соскучился? – хмыкнул Xor.

– Можно подумать, ты не соскучился... – проворчал Пард, поднимая канистру. – Ладно, пошли...

Еще один из компании приятелей–яхтсменов, человек Гайдабура, такой же как и Кутняк долговязый и сухопарый, имел привычку брать на борт некоторое количество своего фирменного напитка, из составляющих которого Пард ручаться мог только за спирт и кофе. Остальное было тайным фамильным рецептом Гайдабур. Впрочем, секрет никто и не пытался выведать, напиток просто любили и уважали, как и самого Гайдабуру.

Подняться к пивной точке у загадочных металлических полос и наполнить емкости было делом четверти часа. Пард на всякий случай купил несколько сушеных рыбин у пожилой бабули, торгующей рядом с пивнухой. Xor посмотрел на Парда с одобрением.

Когда они вернулись, Кутняк беседовал с Кэпом, человеком, как и Пард. Собственно, Кэпа по жизни звали Игорь Каневский, но все и всегда его величали не иначе, как Кэпом. Поздоровавшись, Пард ступил на качающуюся, словно живую, палубу. Яхта, кажется, узнала его, скрипнула снастями и, вроде бы, даже качаться стала меньше. Помнится, в первый свой выход на «Корсаре» Пард спьяну не устоял и разбил губу о палубу, но на яхту совершенно не рассердился, и «Корсар» вскоре простил Парду дремучий дилетантизм в мореходном деле. Все яхты обладали собственными именами, а не серийными, и всегда казались Парду куда более ярко выраженными индивидуальностями, чем, скажем, автомобили, у которых именами различались только модели. Поэтому ко всем плавучим машинам у живых отношение было совершенно иное, чем к ездящим.

– Сегодня гоняются, – сообщил Кутняк Парду. – До Первомайска и назад.

– Вы тоже?

– Нет, куда нам, мы ж железные... Ход тяжелый.

Действительно, «Корсар» имел металлический корпус, отчего в быстроходности уступал многим деревянным яхтам, но зато был крепким и не боялся камней на мелководье. Впрочем, от камней мог пострадать только киль, а у «Корсара», Пард знал, киль заканчивался увесистой металлической же блямбой весом килограмм в восемьсот. Из–за этого волна ему тоже была нипочем, а в море это очень важно. Это здесь, на лиманах и в устье Ингула волна не страшна. А только выйдешь в Днепробуг или Чонгар... Пард ведь туда и собирался. До самого острова Крым, таинственного и недоступного.

– И чего, если не гоняться?

– Походим... Пивка попьем. Тля, где ваш Гайдабура, через двадцать минут уже старт. Отваливать надо, чтоб в стаю не влететь...

Xor на вопрос о Гайдабуре пожал плечами:

– Обещал подойти... Откуда я знаю – где он?

– А «Рихтер» гоняется?

– Вне зачета. Решили вместе со всеми дойти до Ковалевки, и назад. А то до Первомайска далековато... Мы их встретим, если что.

Подождали еще минут пять. Фарватер уже пестрел от парусов, высились мачты, чертя клотиками небо.

– Все, отходим, – сказал Кэп с кормы «Корсара». – На борт, разгильдяи...

Кутняк, Пард и Xor перебрались на яхту. Пиво заботливо поместили в каюте. Кэп с Кутняком завозились со снастями; Xor, разбирающийся в яхтинге получше Парда, помогал, а Пард, чтоб не путаться под ногами, ушел на корму и сел так, чтоб не мешать рулевому. Поставили грот и стаксель; «Корсар», вобрав в парусину ветер, заскользил к яхтам, вертящимся невдалеке от стартовых буев.

– Под ветер забирай, – проворчал Кэп сидящему на руле Кутняку. – Как ломанутся щаз все...

Они успели отойти метров на двести, когда Xor указал пальцем на берег:

– О! А вон и Гайдабура!

Темная фигура, увязая в песке, бежала вдоль береговой линии к причалу. Даже отсюда было видно, что в каждой руке фигуры по бутылке.

– Разворот! – с готовностью скомандовал Кэп. Xor тягал шкот стакселя. Все пригнулись – над головами с шелестом снастей и хлопками грота прошел гик. Только Пард продолжал халявничать и сидел на корме.

Подрулили к причалу; Гайдабура приплясывал на некрашенных досках.

– «Гайдабуровка»? – издалека поинтересовался Xor.

– А то! – отозвался Гайдабура. – Я ж вас, стервецов, знаю...

– А у нас пиво, – сообщил Пард.

– О! – обрадовался Гайдабура. – Кого я вижу! Что это у тебя с рожей?

– Девчонка поцеловала... – вздохнул Пард и приветственно помахал рукой.

– Чалиться не будем, – сообщил Кэп Гайдабуре. – Так прыгнешь. Давай, Кутняк, вдоль причала... Ксор, Пард – руки наготове, чтоб бортом не стукнуться...

Полминуты – и «Корсар» вплотную подошел к причалу. Xor и Пард уперлись руками в навешенные сбоку автомобильные покрышки устрашающих размеров. Гайдабура ловко прыгнул на палубу, миновал низкую надстройку и нырнул под гик.

– Привет всем!

Он оставил бутылки в каюте, поднялся и по очереди пожал всем руки, стараясь не мешать работе. Пард продолжал отпихивать «Корсара» от причала. Вновь двинули к фарватеру. Кутняк привязывал к вантам колдунчики – короткие цветные ленточки, указывающие ветер.

Вскоре с берега перед зданием яхт–клуба взмыла сигнальная ракета и донесся запоздалый хлопок. Яхты враз устремились к Варваровскому мосту.

– Все, – удовлетворенно сказал Кэп. – Теперь не забодают. Давай тоже к мосту...

«Корсар» лег на новый курс.

– Граждане, – сообщил Пард без подготовки. – У меня к вам деловой базар немерянного водоизмещения. Так что когда освободимся, давайте потрещим. Правда, касается это только Кэпа и Кутняка, потому что «Корсар» не резиновый... Но пиво – на всех.

– А чего тянуть–то? – Кэп пожал плечами. – Ксор, на руль. Гайдабура, на стаксель. Правь за всеми...

Орк и человек послушно выполнили команду Кэпа, а Пард, Кэп и Кутняк, чтоб не толкаться на палубе, спустились в каюту. Люк закрывать никто не стал, поэтому и Xor, и Гайдабура все слышали.

– В общем, – начал Пард без предисловий. – Нужно высадить кое–кого на северный берег Крыма.

– Крыма? – удивился Кэп. – Какие же психи собрались в Крым?

– Например, я, – небрежно бросил Пард. – И еще несколько живых. Из Центра.

Кэп и Кутняк переглянулись. К Крыму они уже ходили, и Пард в том числе. Даже берег далекий видели. Но приближаться не стали, недобрым местом считался Крым.

– Это по–дружески или... – спросил Кутняк.

– Или. Я ж не урод какой. Меня наняли организовать, я вас подряжаю. По штуке на брата, как с куста, чтоб не торговаться.

– По штуке? – Кэп вытаращил глаза. – Когда выходим, босс?

Он подмигнул Кутняку, и тот засмеялся.

– Ха! Я тоже согласен. А сколько пассажиров? Откренять надо будет, то, се...

– Пассажиров до черта. Кроме меня еще как минимум четверо. Возьмете больше – значит еще парочка. Кстати, двое из них гномы, так что их можно смело загнать в носовой. Да и все равно они из каюты не выползут до самого Крыма – где вы видели гнома, который любит воду?

– Гномы – это хорошо. – Сказал Кэп. – Воды они и правда не любят, зато я точно знаю, что если случится какая драка, в носовом они не станут отсиживаться. Ну, ладно, а остальные?

– Значит так, – начал загибать пальцы Пард. – Во–первых, мы с Гонзой, это двое. Потом шеф, собственно, кто платит – он вирг. Секретарша его, человек...

– Девка? На борту? Мы ж не развлекаться идем, я так понимаю, – встрял Кутняк.

– А когда развлекаться что, девки не мешают?

– Помогают! – Кутняк осклабился. – Ладно, как Кэп скажет, я против девки не возражаю за такие бабки.

– Да за такие бабки пускай хоть «Белаз» везут, лишь бы «Корсарушка» не осел...

– Вот и замечательно! – обрадовался Пард. По правде, он опасался этого момента. Развлечения развлечениями, а в своих полулегальных делах Кэп с Кутняком с женщинами никогда не связывались и брать хоть одну на борт считали дурным тоном и нарушением морских традиций. – Итак, это четверо. Два гнома...

– Это пятеро, – хмыкнул Кутняк. – Все равно в носовой больше одного живого никогда не помещалось. Так что будем считать гномов за одного, раз одно место занимают...

– И два эльфа еще. Охранники. Суровые ребята.

– Итого около семи. Плюс нас двое. В принципе терпимо, мы вдесятером уже ходили пару раз... Но вам там тесно будет, внизу, – Кэп покачал головой.

– Потерпим.

– А груза много? – поинтересовался Кутняк.

– Без груза, скорее всего. Только жратва, да оружие.

– Пойдет, – согласился Кэп. – По рукам. Когда платите? По возвращении?

– Нет, вперед.

– Тогда расплатись заранее, чтоб деньги в море не таскать...

– Ладно. Можно даже сегодня, после всего. Ко мне съездим, и все дела, – предложил Пард.

– А мы живы останемся? – поинтересовался с палубы Гайдабура, пригнувшись и заглядывая в каюту.

– А чего? Пива всего шестнадцать литров. По три на брата. И полтора «Гайдабуровки»...

– Она ж крепкая, зараза. Да еще с пивом. А мы уже сегодня с Кэпом пили, – проворчал Кутняк. – А, фигня, мы живые крепкие, первый раз что ли?

– Тогда так: если сегодня не обломимся, съездим. А если обломимся – пересечемся завтра.

– Лады, – сказал Кэп и потянулся к канистре. – Обмоем?

– А, может, «Гайдабуровки»? Все–таки солидное дело... – предложил Кутняк невинно.

– Не возражаю! – хмыкнул капитан. – Вон стаканчики...

Наполнили пять пластиковых стаканчиков, отдали два на палубу. «Корсар» как раз проходил под мостом; сверху громыхали машины.

Выпили. Крякнули. Привычно похвалили гайдабуровский продукт. На всякий случай запили пивом. И настроение резко пошло вверх.

– Ну, – довольно сказал Кэп. – Пошли, Кутнячище...

Гайдабуру погнали на разлив, Пард опять пробрался на корму и уселся, скрестив ноги, а Xor убрел на самый нос и повалился на палубу.

– Гляди, чтоб стакселем не смело! – проворчал капитан. Xor отмахнулся: мол не первый день на борту...

Пока дошли до бакена на траверзе тюрьмы, где обычно чалились для попить пива, одну из бутылок «Гайдабуровки» успели приговорить, да и из канистры отхлебнули изрядно. Твердо условились, что по возвращении из Крыма Пард проставляется всей компании в «Клюзе» – небольшой таверне рядом с яхт–клубом. Никто даже не пытался спрашивать что именно Пард и его шеф забыли на загадочном острове, но почему–то никто и не сомневался, что Пард вернется оттуда целым и невредимым. И это вселяло в Парда непонятную уверенность в успехе.

– А что сейчас в Днепробуге? Флот шалит? – решил разузнать Пард. – Я слышал, в Чонгаре дикие броненосцы свирепствуют.

– Для броненосцев мы мелочь, они на «Корсара» и антенной не поведут, – ответил Кэп, морщась. – Недели две назад через Босфор американский крейсер прорвался – так они все скопом на юг потащились. Хуже если торпедники в Чонгаре шастать будут – от них нам не уйти...

Капитан взял протянутый стаканчик. Чокнулись, выпили.

– Эх! Хороша «Гайдабуровка»! – привычно крякнул Кутняк. – Спроворишь нам в рейс пару бутылочек?

Гайдабура развел руками: какой вопрос!

– А вот меня всегда вот что интересовало, – сказал Пард весело. – Почему живые говорят «выпить», хотя логичнее сказать «впить»? А?

– Давай сначала пива... э–э–э... впьем, – рассудительно предложил Xor, – а потом подумаем.

Впили. Потом еще разок впили. Но так ни до чего и не додумались.

– Скажи–ка, Кэп, – вернулся к насущному Пард. – А флотский торпедник – он на кого обычно нападает?

Кэп пожал плечами:

– На моторки, на яхты... На катера. Да мало ли! На все, что в длину метров до пятнадцати – на это и нападают.

– А зачем? Смысл в этом какой?

– Ну... – протянул Кэп. – Не знаю. Это ж боевые корабли, они больше ничего не умеют. Грузовики умеют возить грузы, они и возят. Легковушки – живых. Автобусы – тоже живых, но сразу помногу.

– Странно... А почему среди наземных машин нет боевых? – спросил Гайдабура.

– Почему это нет? – удивился Xor. Он был орком, поэтому прожил дольше всех, кто сегодня вышел на «Корсаре». – Есть. Танки называются. У них такая пушка на башне торчит, торпедник продырявить запросто можно.

– Ну да! – не поверил Гайдабура. – Где это ты такое видел?

– Между Киевом и Прагой, в горах. Там особое место есть, где танки водятся. Полигон называется.

– И что, они там друг с другом дерутся? Палят из пушек?

– Нет. Они как бы одна компания, дивизион называется. Они на трассу нападают иногда, сбивают грузовики и захватывают цистерны с топливом.

– А живые на танках ездят?

– Не знаю, – честно ответил Xor. – У танков нет окон, одна броня. Что внутри – не видно. А близко я не подходил, что я, псих, что ли?

– Окон нет – значит, не ездят, – отрезал Кутняк. – Машин без окон не бывает.

Пард тоже слушал с интересом. До сих пор самая опасная для живого машина, с которой он сталкивался, был дикий бульдозер с южной окраины Николаева. Город там уже заканчивался, и если пробраться подальше в сады, можно было увидеть голую, без единого дома степь. Бульдозер прятался в старой заброшенной яме, которую местные называли «карьер», и иногда выбирался наверх, ломал маленькие одноэтажные домики и деревья, но поскольку был старым и дребезжащим, быстро успокаивался и уползал назад, в этот самый карьер. Так и оставался рядом с живыми много лет. Пард еще мальчишкой не раз отсиживался с приятелями в садах, ожидая пока старая железяка в очередной раз не угомонится и не уползет.

Впрочем, бульдозеры, в принципе, приручались. Только вот использовать их было трудно – они мало на что годились, были тихоходными и неповоротливыми. Разве что дома ломать – но кому из живых могло придти в голову ломать дома? А вот в местах, где дома растут, бульдозеров, говорят, встречалось много, но что они там делали оставалось загадкой, потому что машины в таких местах двигались только ночью и в полной темноте. Да еще ревниво следили, чтоб никто из живых рядом не шастал. Да и к тому же растущие дома – большая в городах редкость. Один–два раза лет в сто встречаются. Пард, например, ни одного пока не встречал. А Гонза рассказывал, что видел как росла шпиль–многоэтажка на Соборной сорок семь лет назад. Еще не небоскреб, но уже весьма высокое здание. Говорил, ночь машины пошумят–пошумят, а наутро глядь – этаж–другой вырос. За три недели, говорит, и отросла. А машины потом сбились в колонну и куда–то уползли. Даже забор с собой прихватили, что место роста огораживал.

Пард хлебнул и вновь обратился к Кэпу:

– Так что получается... Вот, если на «Корсар» торпедник кинется, то все? Буль–буль?

Кэп пожал плечами:

– Ну, не факт, вообще–то. Во–первых, они только кажутся грозными – далеко не всегда они пускают торпеды. Во–вторых, далеко не у всех торпеды есть. Так, попалит из пулеметов и, глядишь, отстанет. Но это в том случае, если сопротивляться. Пулевой стрельбы они не шибко боятся, они ж бронированные. А вот гранат и ракет – опасаются. В общем, можно их отогнать, как и любую дикую машину. Если с умом. Если знать их нравы и повадки. Я – знаю, если это тебя интересует.

Кэп тоже отхлебнул.

– Ну, доволен? – спросил он.

Пард поспешно кивнул.

– Надо же будет шефа успокаивать, – правый глаз сам собой подмигнул яхтсменам. – Он же меня великим мореплавателем считает...

Кэп фыркнул.

– Мореплаватель... Что ж ты в прошлый поход к Крыму про торпедники не спрашивал? Или когда чуть в Бухарест не ушли?

– Не спрашивал? А ты вспомни на каких бровях мы шли! Я только за Кинбурном протрезвел, да и то ненадолго. А после Бухареста меня вообще на берег сгружали, вспомни...

– Что было, то было... – вздохнул капитан. – Кутняк тогда «Пьяную лодку» по десять раз на дню крутил да слушал, затрахал нас по самое не могу.

– А чего? – Кутняк пожал плечами. – Хорошая песня. Мне нравится. И, главное, название подходящее. Кстати, а где там рыбка была?

– А вот! – Пард вытащил пакет с таранью. Некоторое время народ блаженно потягивал пиво под рыбу, а разговор тек в общем–то ни о чем.

Мало–помалу опростали и канистру, и вторую «Гайдабуровки». Остались только бутылки из–под «Кола–копты». Решили сниматься и идти к Родникам, перехватывать «Рихтер».

– Давай, шевелись, макрель его через пролив! – Кэп подпустил в голос капитанских ноток. – Пард, уберешь тут со столика, ладно?

– Ага, – Пард послушно сгреб шелуху и кости в опустевший пакет из–под рыбы и стал сосредоточенно протирать стол.

– Чего ты там трешь? – подозрительно спросил Кутняк с палубы, пригнувшись и заглядывая в каюту.

– Ну, – растерялся Пард. – Крошки всякие...

– А что, остались крошки? – несказанно удивился Кутняк и вздохнул: – Стареем, братец... Теряем форму.

Пард в ответ только хмыкнул: уж больно сокрушенный у Кутняка был тон.

«Корсар» разворачивался к ветру. Казалось, палуба теперь шатается куда сильнее, чем когда отходили. Но Кутняку и Кэпу было равнобедренно: эти в любом состоянии на ногах держались крепко, если находились не на суше. Да и Xor с Гайдабурой тоже. Вот Парду – Парду, да, стало сложнее сохранять равновесие. Но он старался.

– Хватит сачковать, – скомандовал ему Кэп. – Садись на стаксель.

– Я? – удивился Пард. – Я не умею.

– Так учись!

На плечо Парду легла смуглая рука полуорка и он послушно сел на банку. В ладонях оказался шершавый шкот.

– Держи! Да крепче, крепче!

Пард уперся ногами и что есть мочи потянул шкот на себя. Парус отозвался упругим усилием, и «Корсар» слегка накренился, но и пошел быстрее.

Минут через пять Кэп скомандовал:

– Поворот!

Пард уже знал что делать: сперва пригнуться, чтобы гиком по башке не звездануло, потом пересесть на банку по другому борту и снова держать шкот. Все то же, но зеркально. Яхта то кренилась, сильно заваливаясь набок, так, что к борту близко–близко подступала беспокойная вода, то снова выпрямлялась, целясь мачтой в низкое облачное небо.

– Не боись! – подмигнул ему Кутняк. Не ляжем. – Формулы яхтинга знаешь? Чем сильнее крен, тем больше сила, которая заставляет яхту выпрямиться. А иначе бы уже все валялись парусами по волнам...

Пард не то чтобы боялся – понимал, что раз ходят на яхтах, значит те для этого и приспособлены. Просто близкая вода внушала уважительный и смутный восторг.

«Корсар» шел галсами, пока на траверзе не замаячила Матвеевка. Река здесь делала широкую излучину; ветер дул теперь точно в корму и колдунчики вытянулись вперед по ходу яхты.

– Бабочку! – скомандовал Кэп и, взглянув на Парда, смилостивился: – Ксор, сядь на шкот, пусть это отдохнет...

«Это», то есть Пард, обрадовался: кисти уже заметно ныли от напряжения.

Грот и стаксель теперь были раскинуты в разные стороны от мачты, действительно напоминая крылья огромной бабочки. «Корсар» пошел бойчее. Но даже Пард знал, что бакштаг в смысле хода все равно лучше ветра в корму.

Сначала закончилась пиво в первой бутылке из–под «Кола–копты», потом во второй, а у самого камышиного острова – в третьей. Камыши были совсем рядом – метров полста.

– Не сядем? – недоверчиво спросил Кутняк, глядя на непроглядный частокол зеленых стеблей.

Кэп лихо развернул яхту к левому берегу.

– Не. Не сядем, – уверенно сказал капитан.

Ветер наполнял паруса, но камыши почему–то оставались такими же близкими.

– Ага, – сообразил Кутняк. – Конечно, тля, не сядем. Мы, тля, уже сидим, макрель его через пролив!

– Да? – спросил капитан и внимательно поглядел за борт. Взгляд у него плыл – впрочем, как и у остальных. – А ну, давай на правый борт!

Все переместились. Яхта накренилась, но сидела так же прочно и надежно.

– Щаз я на на топенант влезу... – сказал Кутняк и пошел к мачте. Повозившись со снастями он вдруг повис на тонком конце, который тянулся к самой верхушке мачты. «Корсар» стал крениться все сильнее и сильнее.

Кэп проворно выбрался из–за руля, влез ногами на гик и лег на парус, сложив руки на груди. Яхта накренилась еще сильнее, так что Кутняка опустило к самой воде и макнуло чуть не по пояс.

– Мама! – сказал Кутняк чужим голосом и проворно полез вверх по топенанту, скрежеща мокрыми джинсами. – Вода–то холоднющая!

– Да и день не теплый, – проворчал Гайдабура, привалившись к мачте и задумчиво глядя в небо. По небу ползли назкие серые тучи, косматые, как бродячие псы.

Кутняка опускало в воду быстрее, чем он карабкался по неподатливой тонкой снасти, и Кутняк беспрерывно ругался.

– Ксор, греби! – скомандовал Кэп.

Xor заработал рулем, как веслом, и от первого же могучего гребка Кутняк с воплем сверзился с топенанта в воду. «Корсар» сразу выпрямился.

Пард кинулся к борту спасать Кутняка, но тот побарахтался всего миг и вдруг встал на ноги – глубина была еле–еле по пояс. Пард протянул ему руку.

– Толкать надо! – тоном знатока сказал Xor. И ушел вслед за Кутняком в каюту.

Кэп с Гайдабурой пока закурили и завели какой–то малопонятный Парду разговор о разборках в яхтклубе. И сильно увлеклись.

Тем временем Xor разделся донага и осторожно сполз в воду, сразу покрывшись гусиной кожей – вода была и впрямь холодная. Кутняк, сменив куртку и отжав джинсы, снова полез на топенант. Кэп вместе с Гайдабурой легли на грот, а греб теперь Пард. Яхта до предела завалилась на борт, но сидела прочно. Xor изо всех сил толкал в нос, но она и не думала разворачиваться.

– Грот убрать надо! – сказал Xor с досадой. – Ветер же, я его не перетолкаю.

Кэп с Гайдабурой продолжали беспечно лежать на парусе и болтать, не обращая внимания на призывы Xora. Орк в перерывах между усилиями повторял, что нужно убрать грот, все безрезультатно. Наконец ему надоело, он выбрался из воды, подошел к мачте и что–то там отвязал. Парус с хлопком ослаб, и такого подвоха не ожидавшие Кэп с Гайдабурой со сдвоенным воплем бултыхнулись в реку. От рывка сбросило и Кутняка с топенанта – на яхте остался один Пард.

– Ну, Ксор! – оскалился капитан. – Ну урод!

– Е–мое! – сказал Гайдабура грустно. – А у нас все питье кончилось, и отогреться нечем...

Минут десять народ злобно отжимал одежду; у Кэпа–то с Кутняком было во что переодеться, а вот Гайдабуре приходилось похуже. Единственно сухим оставался Пард. Впрочем, у предусмотрительно раздевшегося Xor'а одежда тоже сохранилась в порядке.

«Вот что значит жизненный опыт», – мимоходом подумал Пард.

Они пробовали сняться и так, и сяк, сумели даже развернуть яхту, но сидеть она продолжала как вросшая.

Спустя час невдалеке прошла моторка; вняв дружным воплям с «Корсара» угрюмый вирг кивнул сыну и тот принял конец. Закрепили его, вирг сел к двигателю. «Вихрь» взревел, моторка задрала нос, клубы сизого выхлопа величаво поплыли над волнами. Пару минут без толку потерзав мотор, вирг молча отвязал конец и швырнул его в воду, не обращая внимания на протесты с «Корсара». Шум мотора затих вдали еще через минут пять.

– А, чтоб тебе! – запоздало выругался вослед моторке Кутняк.

Уже начало смеркаться, когда раскачиваемый «Корсар» наконец стал тяжело отползать от камышиного острова. Поднялась волна, что было очень кстати, и мало–помалу с мели снялись. Настроение сразу поползло вверх, и продрогшие мореплаватели с воодушевлением стали мечтать, как сейчас подойдут к БАМу, как возьмут в ближайшей же таверне водки и ка–ак согреются!

По формуле подлости сели еще раз, причем в таком месте, где (Кэп клялся) всегда ходили без проблем, но, к счастью, ненадолго: рядом проходил на двигателе «Орион», большой двухмачтовик из яхтклуба и содрал «Корсара» с мели шутя.

Когда нырнули под пролет Ингульского моста, зарядил противный мелкий дождичек, и под его унылый аккомпанемент прошли вдоль почти пустого БАМа.

– Ну, тля, выход! – капитан сердито сплюнул за борт. – Уродство сплошное.

– Ладно, чалимся, – проворчал Кутняк, цокая зубами, как работающая кофемолка.

Минут десять ушло на то, чтобы убрать и снять паруса да снасти и запихать их в большой непромокаемый мешок. Яхту закрыли и сошли на причал. «Корсар» ставили не в центральном яхт–клубе, у Варваровского моста, а напротив БАМа, поэтому возвращаться было ближе. На Соборной завернули в первый же встречный кабачок и разогрелись, как и мечтали. Понятно, никто с Пардом за деньгами не поехал, и условились, что Пард завтра с утра звякнет Кутняку.

На том и разошлись.

Когда Пард добрался до Дюшиного двора все уже спали. Кроме хольфингов–часовых. Пард, потрепав по загривку Плюха, тихо пробрался к своей любимой тахте и, не раздеваясь, повалился на клетчатое одеяло. Экспресс в очередное утро не заставил себя ждать.