39. Роман Савельев, капитан, Homo, планета Волга и капитанский бот.
Внутри чужого кораблика было светло. Словно снаружи – свет ничем
не отличался от дневного. Взору открылся маленький тамбур с четырьмя
дверьми. Над каждой виднелась отчетливая надпись, все тем же угловатым
шрифтом: «Двигатели», «Багажник», «Санузел» и «Рубка».
Я выбрал рубку.
Едва я приблизился, дверь исчезла. Точно так же как в борту
корабля в ней вдруг образовалось отверстие, которое расползлось и
поглотило преграду. Передо мной открылся овальный люк, почти
неотличимый от люков на моем «Саргассе». У меня невольно кольнуло
где–то в области сердца.
Два кресла перед подковообразным пультом. Вогнутая передняя стена
– не стена вовсе, а обзорник. Впрочем, моим чувствам показалось, что
стена просто прозрачная. Сбоку от входа высился узкий шкаф; как раз
когда я вошел в рубку его створки сами собой приглашающе распахнулись.
Я подошел. Внутри я увидел нечто вроде вмонтированного в шкаф
скафандра. Откуда–то из недр шкафа к спине и затылку шлема тянулись
пучки телесного цвета проводов. Странные это были провода – почему–то
они не вызывали никаких ассоциаций, связанных с электричеством.
– Ух ты! – восторженно вздохнул над ухом Костя Чистяков. Я резко
обернулся – мои спутники, конечно же, были здесь. Юлька отчаянная
недоверчиво озиралась перед самым пультом, Смагин и Янка держались за
руки и неотрывно глядели на стену–экран (а точнее, на приближающуюся
пару пятиугольных штурмовиков). Чистяков, как и я разглядывал
внутренности шкафа.
«Что это такое, тысяча чертей?!" – подумал я сердито и осторожно
коснулся поверхности скафандра. Наощупь он был ни теплым, ни холодным,
и почему–то мне показалось, что я коснулся человеческой кожи. Я
ожидал, что это касание вызовет неприятные ощущения, но вдруг мне
отчаянно захотелось погладить этот странный материал, потрогать шлем,
заглянуть внутрь скафандра и – капитан я или нет? – даже надеть его.
Не вынимая из шкафа.
Осмелев, я развел в стороны «полы» скафандра и заглянул внутрь.
Костя присвистнул; я невольно покосился на него. Впрочем, я и сам
едва удержался от удивленного восклицания. То, что походило на
скафандр, на деле оказалось живым организмом, потому что я увидал
самую настоящую плоть, сочащуюся сукровицей, увидел синеватые прожилки
и ветвистую паутину сосудов.
Штурмовики приближались.
В следующую секунду я понял, что все обстоит как раз наоборот. Это
все–таки скафандр, а изнутри он похож на живое существо. Потому что
это биоскафандр, надстройка над человеческим организмом. Мостик,
провешенный от бездушного корабля к живому капитану.
Ко мне.
И мне во что бы то ни стало нужно влезть в этот полуживой костюм,
застегнуть его, натянуть шлем и слиться с присланным за мной
корабликом. Влезть быстрее, чем штурмовики чужих успеют разнести
кораблик и нас вместе с ним в мелкие клочья.
– Простите, девочки, – сказал я стал торопливо раздеваться.
Догола. У Юльки поползли вверх брови, но она смолчала, а Янка,
кажется, нисколько не удивилась. Только одобрительно кивнула.
Костя поперхнулся очередным вопросом. А я, словно проделывал это
уже сотни раз, повернулся к скафандру спиной, и скользнул в штанины
сначала одной ногой, потом другой. Прикосновения к подкладке–плоти я
вообще не почувствовал.
Теперь руки. Левая. Правая. Шлем опускается на голову сам собой, и
сам собой застегивается шов на животе и груди.
А в следующий миг в тело впиваются тысячи игл, я на мгновение
умираю, и тут же воскресаю, а время останавливается.
Здесь были все. И Мишка Зислис – офицер–навигатор, и Суваев –
офицер–аналитик, и Фломастер – офицер–канонир, и Ханька, и Риггельд, и
Хаецкие, и Мустяца с Прокудиным, и еще сотни и сотни волжан. Чуть ли
не все. Даже Феликс Юдин был здесь. Однако это были не только мои
старые друзья и недруги. Это был мой экипаж, а сам я лишь на малую
частичку оставался Романом Савельевым, экс–старателем с Волги. Я был
кораблем, и корабль был мной, и кроме того – Зислисом, Суваевым, и
всеми–всеми–всеми. Я видел и знал, все, что происходило со мной
сейчас, и все, что происходило со мной миллионы лет назад. И еще – я
знал больше остальных, потому что был капитаном. Мозгом. Той малой
сущностью, которая принимает большие решения. Без меня корабль не
покорился бы и тысяче операторов с любым уровнем доступа.
У Волги кипел бой – чужие из Ядра крушили оборону «наших» чужих. И
тянулись ко мне–кораблю. Это следовало пресечь. И я начал пресекать, а
экипаж меня умело поддерживал.
Штурмовики, пытающиеся атаковать капитанский бот, я прихлопнул
походя, как комаров. Не так уж это было и сложно. Потом позаботился о
неинициированной части экипажа – четверке, которая недавно вместе со
мной взошла на борт моего личного кораблика. Все четверо станут
офицерами высших ступеней в корабельной иерархии. О них стоит
позаботиться... Да и Риггельд будет рад. Юльке. Это я знал точно, хотя
нельзя сказать, что я проник в мысли Курта Риггельда. Скорее, я
услышал его чувства.
В общем, я отрастил еще два кресла и усадил всех, чтоб не
ушиблись, когда бот будет швырять на виражах. В атмосфере бот всегда
швыряет. Да и перегрузки – это моему телу в биоскафандре все равно...
И – вверх, вверх, прочь от поверхности, к древнему кораблю,
который теперь был мной и волжанами. Одновременно.
Крохотная пылинка – капитанский бот – молнией пронзил волжский
воздух, оставляя могучий инверсионный след. Завис над носовой частью
крейсера – необъятного, как планета. А потом ринулся к обшивке, словно
хотел расшибиться вдребезги.
Но, конечно же, ничего со мной не случилось. Корабль втянул
бот–пылинку, как лужица ртути втягивает отдельную капельку. Втянул, и
передал в область командных рубок. Кстати, мой заклятый враг Феликс
Юдин сейчас занимался именно внутренним транспортом, но он не мог
сделать мне ничего плохого, потому что я был им, а он – мной, а вместе
мы были кораблем. Могучим звездным крейсером.
Бот достиг капитанской рубки, соприкоснулся с ее стенами и быстро
слился с ними в единое целое. Изумленные Юлька, Чистяков, Смагин и
Яна, не вставая из кресел, вдруг оказались вместо маленького кораблика
в просторном сферическом зале, окруженном звездами и искорками
вражеских кораблей.
А я окунулся в битву.
Это была славная битва.
