* * *
Взбегая по ступенькам в Хрустальный зал, я поклялся не разыскивать
Мод. И в меру умения танцевал, в меру способностей острил, вдыхал ароматы,
топил себя в блесткой атмосфере. Но с собой я хитрил, точно зная, что
долго не вытяну. И вскоре начал ее высматривать, сначала – украдкой,
поверх бокала, а затем – вполне откровенно.
Пришла Оксана. Выглядела она отдохнувшей, но держалась не вполне
уверенно. Любезные кавалеры наперебой бросились ее развлекать.
– Пригласи, – низким голосом приказала Зара.
– К ней и без меня очередь.
– Делай, что говорят.
Зару нельзя назвать умной. Но она мудрая.
Выпал медленный танец.
– Оксана?
– Да, Серж.
Конечно же, мне понравились ее духи. Было странно, что у нее все еще
не появился избранник. Так размышлял я, танцуя.– Признаться, сначала я не
поверил в Сумитомову затею. Но у него все всегда получается.
Оксана повернула пушистую головку.
– Да, очень мило. На поверхности.
– А в глубине?
– В глубине? В глубине всех лихорадит.
– Значит, Сумитомо сделал все правильно. Не думал, что он такой
психолог.
– Серж, ты всегда будешь его видеть таким, каким он захочет
выглядеть.
– Расчетливый демон?
– Нет, грамотный губернатор.
– Тогда я – неопытный мальчик.
Оксана улыбнулась.
– В чем–то – да. О, не принимай всерьез. Это всего лишь мнение.
Скажи, у тебя бывал К–инсайт?
– А как же.
– И ты так спокойно об этом говоришь? Знаешь, в кого я
перевоплотилась? Там, на Феликситуре?
– В героиню феодальной войны?
– Да. Оказывается, ее сожгли на костре. Неужели люди были такими?
– Для меня удивительно то, что они перестали быть такими, – сказал я.
И мрачно добавил: – Не все, конечно.
Оксана снова улыбнулась.
– Не переживай. Все у тебя будет в порядке. Некоторое время.
– Спасибо.
– За что?
– Ты так дружески это сказала.
– Тебе не хватает дружбы?
– А кому ее хватает? Дружбы всегда мало.
– Это верно. Серж, среди твоих предков много славян?
– Попадались настойчиво.
– Я это чувствую.
– Что?
– Это. Прости, ты мог бы меня поцеловать?
– Это – мое любимое занятие, – сказал я, смеясь. И поцеловал ее в
ушко. Какой может быть бал без этого?
– Ах, нет, не то, не то...
С неожиданной силой она меня оттолкнула и убежала, порывистая. Я даже
не успел сгруппироваться.
– Мастодонт, – сказала Зара. – Робот с отключенными датчиками.
– Вовсе нет, – со всем возможным достоинством возразил я. – Homo
sapiens я. Человек мудрый.
– Был бы лучше Homo habilis, прямоходящий. Человеком умелым. Кто же
начинает сразу с эрогенных зон?!
И она перечеркнула меня взглядом разгневанной цыганки. Где–то на
уровне пояса.
Интересно, а с каких еще зон должен начинать мужчина? У женщин
столько ахиллесовых пяток.
Тут мелькнула, наконец, Мод. В открытом вечернем платье, с прической
начала девятнадцатого столетия, она опиралась на мощную длань Круклиса.
Великий ученый горячо ее в чем–то убеждал. На этот раз он тоже был в
белом, правда, не только в носках. Когда хотел, умел он выглядеть
импозантно, признаю. И смокинг сидит прекрасно, и осанка появляется, и
даже цветок в петлице имеется.
Не прерывая беседы, эта оч–чень приличная пара скрылась за колонной
дорического ордера. А я, как выражаются фехтовальщики, получил укол. Так
себе, мелкий уколишко.
– Ты меня слушаешь, или нет?!
– Да–да, очень почтительно.
– Тогда говори!
– Какой у меня может быть ответ... – промямлил я с умным лицом.
– Уже лучше. Похоже на речь мужчины. Ничего, тебя не убудет. Слишком
уж ты здоров.
– Это как посмотреть.
– Не юли, сапиенс. У каждого есть долг перед ближним.
Возмутительно, сколько хлопот доставляет человеку покладистый
характер.
– Итак? – наседала Зара.
– Сдаюсь.
– Да ты не мне, не мне сдавайся, мученик.
– Понятное дело. Чай не самоубийца.
– Ты? Да ни в коем случае. Стой! Куда?
– Ох, что еще?
– А где энтузиазм? – не унималась несносная. – Энтузиазму не вижу.
– Зарочка, – взмолился я, – аппетит приходит во время еды, насколько
я знаю гастроэнтерологию.
– Большой аппетит?
– Ох!
– Так я и думала. Шляпа ты, Серж.
– В каком смысле?
– В смысле головного убора.
