* * *
А во время еды напротив меня оказалась Мод. Я с изумлением заметил,
что она краснеет. Наверное, мой одеколон понравился.
– На тупиц рассчитано, – бубнил Круклис, развешивая на груди
салфетку, белую и необъятную, как зимнее поле. – Серж, ты зябликов видел.
– Да, – сказал я.
Птицелов даже вазу переставил. Чтоб лучше меня видеть.
– Когда?
– Лет шестьдесят назад. Впрочем, нет, шестьдесят пять.
Круклис с высокомерным хрустом поправил салфетку.
– Если опять встретишь, будь добр, не вызывай уборщика.
Я перестал жевать.
– Откуда знаешь?
– От уборщика, откуда еще. Мод, видите ли, этот сапиенс наткнулся на
материальные следы зябликов и не придумал ничего лучшего, как их
уничтожить, гигиенист.
– Серж, в самом деле? – удивилась Мод.
– В ту ночь я мог ошибиться... – мстительно начал я.
И Мод вновь порозовела.
– ... но арбайтер? Не понимаю.
– Ничего, голубчик, – добродушно молвил Круклис. – Какие твои годы.
Я вспыхнул. Довел все же добрый Парамон.
– Думаю, недостаточные. Самодовольство не успело выработаться.
Круклис печально заглянул в блюдо с миногами. Видимо, ему было жаль
искусственных рыб.
– Считаешь меня одержимым?
– Как раз в этом ничего плохого не вижу.
– И правильно, юноша. Одержимые страшны в эпоху дикости. Сейчас они
опасны лишь себе. А истину прозревают раньше.
– Допустим. И что есть истина?
– Истина в подсказке, – театрально прошептал Круклис.
– Невероятное появление зябликов должно подтолкнуть к невероятным
выводам?
Круклис повернулся к Мод.
– Нет, он явно подает надежды, этот бойскаут.
– Смышленый мальчонка? – усмехнулась Мод. Она уже успела спрятаться в
свою броню.
– Вот–вот. Это я его открыл.
Мод покачала головой.
– Вы строите заключения на зыбкой почве, Парамон.
– На моей стороне опыт, интуиция и зяблики.
– Все же, кроме вас их никто не видел.
– А помет?
– Мало ли шутников на Гравитоне.
– Шутников? – зловеще переспросил Круклис. – Я это выясню.
