17. Книги
Проснулся Вишена перед самым рассветом с чувством неясной тревоги.
Словно кто–то чужой и враждебный шнырял поблизости, источая неприятную
угрожающую волну. Вишена привык доверять своему чутью, обостренному
вдобавок долгими скитаниями и волшебством изумрудного меча. Вспомнив, что
теперь на гарде настоящий изумруд, потихоньку взглянул на него, откинув
полу плаща. Изумруд чуть заметно светился.
Кроме разноголосого храпа Вишена мало что слышал. Украдкой
оглядевшись, он заметил, что Тарус тоже не спит. Прислушивается, приложив
к губам палец: не шуми, мол.
Некоторое время ничего не происходило, потом чародей, прикрывшись
плащом, приподнялся и бесшумно отполз в сторону. Выждав немного, Вишена
пополз следом; грудь и живот елозили по мелким камешкам. Кроясь за
угловатыми обломками скал, Тарус стелился, словно рысь, и даже не полз –
тек вперед, к Драконьей Башне. За Вишеной потихоньку скрадывал еще кто–то
в зеленом плаще, наверное, Славута или Хокан. Впереди неясно зашуршало,
словно гигантская летучая мышь вспорхнула.
«Крыланы?" – сразу насторожился Вишена.
Он выглянул как мог осторожно. У руины кто–то топтался. В темном
длинном плаще, может быть и кондотьерском. Но может и нет. А рядом
краснели две пары глаз. Нет, три! Или даже больше.
«Точно, крыланы, – уверился Вишена. – Что они тут делают?»
Ужом Вишена прополз к Тарусу. Рядом бесшумно возник Славута–дрегович.
Чародей приблизил, как мог, голову Вишены и прошептал едва слышно в самое
ухо:
– Это колдун–печенег! Собрался в руину.
Снова черный опережал их. Рука искала меч, но Тарус предостерегающе
сжал кисть Вишены.
– Лежи! Он идет в логово Тени! У нас сейчас два врага – он и Тень. А
останется один.
Пожарский замер. Ловко! Стравить двух врагов, а потом сразиться с
тем, кто уцелеет! Тарус умел извлекать выгоду даже из нежелательных
событий. Повторив те же слова дреговичу, Тарус притих, глядя на Башню. Он
думал, что в запасе оставалось не меньше часа.
С востока неторопливо скользил рассвет, глотая комки ночного мрака.
Печенег взмахнул рукой; крыланы тут же укрылись среди обломков и
упорных густых кустиков, что росли у Башни, невзирая ни на что. Наверное,
вражий кондотьер не подозревал, что совсем рядом стоянка Ушедших в поиск,
думал, они вместе с гномами и всадниками ушли ближе к перевалу. Кстати,
как он миновал перевал, там же гномьи посты еще с вечера высланы?
Наверное, перелетел. Волки могли его перенести, а крыланы умеют летать и
сами, без своих черных зверей.
Оглянувшись, фигура в черном плаще нырнула в непроглядную темень под
аркой.
Теперь следовало подкрасться ко входу, без лишнего шума перебить
крыланов и ждать. Просто ждать. Пока не выйдет печенег с Книгами. А если к
полудню он не покажется – спускаться под Башню самим.
– Буди наших! – сказал Тарус в ухо Вишене. – Только без суеты, чтоб
не пискнул ни один!
– Добро, – шепнул Вишена одними губами и уполз ко храпящим товарищам.
Он успел разбудить Роксалана, Пристеня, Озарича и Прона, прежде чем
заметил, что Бограда, Богуслава и Боромира на своих местах нет. Замешкался
Вишена лишь на миг, ибо отчетливо понял что это означает. Наверняка, все
трое уже у Башни.
Остальных будили Пристень с Озаричем, а Вишена, не зная чему отдать
дань – быстроте или тишине, спешил к Тарусу. Но он все же опоздал.
У руины как призрак, без единого звука возник Боград и скользнул ко
входу. Сбоку от него тотчас показались два крылана, у обоих секиры на
замахе.
– Берегись! – хором закричали, Вишена, Тарус и Славута, но не
ожидавший засады венед успел отбить лишь один удар. Вторая секира
раскроила ему голову.
Пока они добежали, Боромир с Богуславом рубились со всеми четырьмя
крыланами, и Боромир уже был ранен. В лагере проснулись, к Драконьей Башне
спешили и даты, и песиголовцы, и все, кто еще минуту назад спал. Крыланы
продержались недолго.
Тарус опустился на колени перед неподвижным Боградом. Крови было
целое море.
– Боград... Что же ты, друже...
И тут захрипел и начал медленно, как подтаявший снеговик, оседать
Дементий. В горле у него торчала арбалетная стрела. Посреди наступившей
тишины еще раз пропела спускаемая тетива; путаясь в складках лилового
плаща, лицом вперед упал дат Херцог. Вишена закрутил головой в поисках
стрелков. И, наконец увидел.
Их было всего трое, но рядом обнажили длинные белоснежные клыки
четыре громадных волка. Миг, и они прыгнули вперед.
Ярость окутала разум, и Вишена уснул. Остался кондотьер в белом
плаще. В руке был меч с изумрудом, а перед ним – враги. Сон – это просто
кровавый сон...
Меч вычерчивал смертоносные письмена, свистел рассекаемый клинками
воздух. Тетива тренькнула после этого всего раз, а рычание быстро смолкло.
Время будто остановилось.
Стены Драконьей Башни заслоняли тусклые иллурийские звезды. Саят
прислушался: было тихо, только далеко на болотах кричала ночная птица.
Хоть Саят и задержался, урусы, северяне–мореходы и псоглавые не успели
проникнуть в руину.
– Оставайтесь здесь, – негромко велел колдун крыланам и трем
воинам–арбалетчикам. – И никого не пускать в Башню.
Крылан–вожак оскалился и клятвенно зашипел. Волков, на которых
прилетел Саят и воины, отвели в сторону и уложили в зарослях корявых
аргундорских полудеревьев–полукустов.
Близился рассвет, небо уже светлело. Саят еще раз взглянул на болота,
и ступил под выгнутый свод арки. Подобрал факел, зажег его и начал спуск.
Может быть, эти истертые тысячами ног ступени, приведут его в подземную
страну Ко, родину колдовских рубинов...
Спускался он долго, лишь эхо собственных шагов сопровождало его. Но
Могучий не крылся: он шел к Тени, так пусть же та слышит!
И она услышала. Внизу был сырой зал; но Тень ждала в другом, чуть
дальше. Саят медленно миновал темный ход–коридор, и увидел ее. Сгусток
тьмы, бесформенное черное облако и два красных, как рубины Ко, глаза. Саят
вздрогнул. Мощь этого создания едва не расплющила его. Напрягая все силы
Могучий пытался уцелеть в потоке нечеловеческой магии, и Тень ослабила
хватку.
«Зачем ты пришел...»
Темная Речь, не звуки, а нечто, не имеющее названия на языках людей.
Саят понимал ее.
– Ты звала.
«Живым не место во Мраке...»
– Я готов быть первым.
«Нужна сила...»
– Я не слаб. А если ты поможешь... Вместе мы проникнем в Ко, и
кое–что там изменится.
Тень рывком приблизилась. Ее гнев был чужим, как шепот умершей травы.
«Мир станет другим...»
– А разве ты не этого хочешь? Я буду с тобой!
И Саят нараспев прочел заклинание Горсти Рубинов, освобождающее от уз
жизни. Черный плащ соскользнул с его плеч и осел на влажный камень
подземелья. Некоторое время Тень безмолвствовала.
«Идем...»
Саят, не чувствующий более обременяющей тяжести тела, скользнул вслед
за Тенью вниз, в непроглядный мрак, который теперь был для него яснее дня.
Война где–то там, на поверхности отныне занимала его не больше, чем
солдата сражение двух муравьиных семей, и весь мир наверху сделался меньше
мелкой монеты. Его ждала иная сила иных миров.
В зале остался только ларец с Книгами да невесомый кондотьерский
плащ.
– Эй, друже, ты как?
Голос был тихий и скорбный. Вишена поднял отяжелевшие веки. Перед ним
стоял перемазанный кровью Славута. С недоумением Пожарский взглянул на
свои руки – они тоже были в крови. И меч был весь в крови. И плащ. Рядом
высилась серая свеча Драконьей Башни, а за ней вставало красноватое
солнце.
– Нормально, дрегович... Кого еще?
Славута сразу понял о чем он.
– Атяша, Дементия, Юргорда и трех песиголовцев. Дата – из арбалета,
остальных – волки...
– А Боромир?
– Ранен, но жив. Купава прямо сама не своя...
Вишена рывком встал.
– Где Тарус?
– Вон, у арки...
Быстрым шагом Пожарский пошел туда; Славута двинулся следом. Мертвых
отнесли подальше от Башни; они лежали на месте ночевки, рядком; их накрыли
плащами, куртками – кого чем. На бело–голубом плаще Бограда там, где было
лицо, расплывалось неправильное темное пятно.
Тарус, завидев Вишену, предостерегающе поднял руку.
– Молчи, Пожарский. Потом...
Вишена спокойно покачал головой.
– Я не о том, чародей. Что печенег?
Тарус понял: Вишена успел отойти. Это его обрадовало – честно говоря,
он боялся, что Пожарский натворит глупостей.
– В руине. Давно уже. И там совсем тихо, Йэльм с Хоканом слушали у
спуска. И меч Йэльма молчит, хотя раньше изумруд слегка тлел. Я в
растерянности, скажу начистоту...
– Давай уйдем, – вдруг предложил Вишена. – Домой. Прямо сейчас.
Дались тебе эти Книги! Всех нас здесь перебьют, в этом дурацком Мире...
– Охолонись, Пожарский, – резко сказал чародей. – Выходит, зря наши
гибли, что ли? Боград зря голову под секиру подставил, когда до Книг два
шага осталось? Что бы он сказал, уйди мы сейчас? Не ожидал от тебя...
Вишена опустил взгляд.
– Ладно... Прости, друже...
Тарус смолчал.
А на перевале кипела битва, видно было даже от Драконьей Башни.
Грифоны там так и носились, то взмывая повыше в небо, по стрелой падая к
тропе. Похоже, гномам было несладко, а всадники в горах не помощники.
Приблизился хмурый Роксалан. На щеке его багровела глубокая царапина.
– К нам гномы спешат, – сообщил он. – Кажется, задали им перцу...
Тарус взглянул – к Башне едва не бегом приближались два кондотьера в
коричневом. Нужно было идти им навстречу.
Вишена увязался за чародеем.
На лицах гномов боролись друг с другом озабоченность и досада. Но,
увидев мертвых и кровь на земле, оба несколько остыли. Видно, хотели
узнать, почему Ушедшие в поиск уклоняются от боя, но быстро убедились, что
здесь тоже не сладко.
– Что? Не ожидали? – с некоторой издевкой сказал Тарус, но тут же
мысленно ругнул себя за злость. Ну разве виноваты эти двое в смерти
товарищей? И уже спокойнее добавил: – Тут есть кое–кто в руине. Если не
хотите, чтоб вам ударила в спину толпа нечисти – просто уходите к своим,
ни слова не сказав.
Один из гномов растерянно пробормотал:
– Но... Нам нужна помощь... Нас сейчас сбросят с перевала...
– Надо отдать им наши вещи из руин, – сказал Роксалан. – Ты ведь
говорил, чародей, что они имеют силу только здесь, в Иллурии.
Тарус кивнул.
– Ты прав. Зови наших.
Перед гномами стала расти горка самых разных предметов. Пояс Вишены,
пара перчаток, полосы скорого шага, коробочки–леталки, браслет–сила,
снятый с Яра, странной формы шлем, короткий блестящий кинжал, жезл, что
носил Тарус, изогнутая штуковина с трубкой впереди, плюющаяся смертью,
кепка–невидимка мертвого теперь Дементия...
– Берите! – сказал Тарус. – Все это мы вынесли из руин. У вас хватит
кондотьеров, чтобы ударить всей мощью магии. Аргундор не устоит. Надеюсь,
у вас достанет рассудительности поделиться этими вещами с кондотьерами
Семи Народов.
Гномы переглянулись, подобрали трофеи Ушедших в поиск, кое–как
навешав все на себя, и так же бегом отправились назад, к перевалу, где
кипел бой.
Ледяное Жало и Зимний Вихрь остались у Таруса и у Хокана. Вишена это
отметил. Чародей некоторое время глядел гномам в спины, потом глубоко
вздохнул.
– Что же внизу тихо, прямо не пойму... не нравится мне это...
Он пошел в сторону, где лежал ослабевший Боромир. Голова ватажка
покоилась на коленях сидящей тут же Купавы. Непоседа часто терял сознание,
но сейчас был при памяти.
– Чародей! – он закашлялся. – Хорошо, что ты пришел. Мой меч...
Недавно изумруд вспыхнул, словно решил сжечь всю округу, и погас. Совсем.
Наверное, ты должен знать.
Тарус не успел как следует обдумать услышанное, как с той же вестью
прибежал Йэльм. Вишена не мог взять в толк, почему сам не заметил того же,
но, верно, это произошло еще до того, как он пришел в себя после стычки с
арбалетчиками и волками.
– Все, – объявил Тарус. – Теперь, или никогда. Вишена! Славута!
Йэльм! Хокан! Идем впятером. Обнажайте мечи!
– У меня секира, – улыбнулся дрегович, но улыбка вышла безрадостной.
Тарус поворотился к лежащему Непоседе.
– Извини, ватаг, что идем без тебя. Но ждать больше нет резона.
– Хей–я–а–а! – воскликнул Йэльм. – Давно пора, южанин! Чего ты мешкал
до сих пор? Бой все рассудит, так было всегда и будет всегда.
Тарус с лязгом выдернул из ножен меч.
– Ошибаешься, дат. Не всегда так будет. И то, что мы добудем в руине
по праву меча, может когда–нибудь отменить право меча, заменив его правом
разума.
Йэльм поморщился, не понимая, зачем отменять право меча. Но возражать
не стал. Потому что не поверил Тарусу, хотя тот умел убеждать.
У входа в Башню мялся с ноги на ногу Анча – остальные песиголовцы,
гонимые вековым страхом перед Тенью, отошли от руины шагов на триста. Анче
было не по себе – шерсть на мощном загривке стояла дыбом, а уши прижаты,
ровно у щенка перед матерым кобелем, но он храбрился.
– Ар–р! Я пойду с вами, люди. Хоть мой род и бежал всю жизнь от
Тени... может быть, я буду первым, кто не сбежит.
– Как знаешь, – сказал Тарус. – Держи меч под рукой. Хотя, от Тени он
вряд ли защитит.
И направился под арку. Вишена твердо ступал следом, окровавленный
плащ плыл, невесомо шевелясь, за ним. Дальше стремительно шагал Йэльм,
воинственно задравший бороду, Славута с секирой наперевес, рядом с ним –
Хокан с черным клинком. Решительный Анча. И – чуть позади – Омут, сжимая
тяжелую свою булаву, Ларс, Похил, Озарич, Роксалан, Пристень...
Настороженные Урхон с Гархом, пересилившие страх, рыжеволосый скальд Коек,
силач Магнус, Богуслав, Гонта, дат–колдун Бролин...
Наверху остались только Купава с раненым Боромиром да две дюжины
собакоголовых вокруг спящего Яра.
Вишена не оборачивался. Вниз вела спиральная лестница с выщербленными
ступенями.
– Факелы! – сказал Тарус, узрев у спуска охапку обугленных с одного
конца сучьев. – Зажигайте!
«Наверное, их оставил Яр когда спускался сюда. Пригодились ему, не
помешают и нам», – подумал Вишена, подхватывая из чьих–то рук пылающую
ветку. Крутые ступени убегали вниз.
Пожарскому стало вдруг все равно кто кроется внизу. Хоть печенег,
хоть Тень, хоть тысяча чертей. Рядом шагали надежные друзья–побратимы, и
те, в чьей верности и храбрости он не раз убеждался здесь, в Иллурии.
Когда есть единство – их не остановить.
Изумруд на гарде медленно разгорался.
Лестница привела в темный сырой зал, ничем не нарушаемая тишина
рвалась на части звуком шагов. Трещали факелы, изредка фыркая, когда в
огонь с потолка падала случайная капля. Зал был пуст, единственный коридор
уводил в сторону, кажется на юг.
Второй зал был посуше. В центре его высился большой камень с плоским
верхом, похожий на гигантскую черепаху, а на камне стоял, поблескивая
сине–фиолетовым, ларец.
– Это он! – сказал Йэльм. – Я уже держал его в руках! Хей–я! Мы
пришли к цели!
Люди и песиголовцы, ощетинившись сталью, оглядывались в поисках
врага. Но больше в зале никого не было. Изумруды на гардах и руны мечей
Таруса и Хокана горели ровным чистым огнем, словно успокаивая: ничего
злого рядом нет, есть только что–то чужое.
– Эй, поглядите!
Ларс подцепил мечом какое–то черное полотнище.
– Да это кондотьерский плащ! – узнал Хокан. – Черный!
– Плащ печенега? – спросил Озарич.
Тарус пожал плечами:
– А чей же еще?
– Значит, он мертв?
Тарус пожал плечами.
– Не обязательно. Но в этом мире его больше нет, это точно.
– А Тень?
– Наверное, – предположил Славута, – они извели друг друга. Начисто.
Или вместе провалились в какие–нибудь темные места.
Тарус медленно приблизился к ларцу, от которого исходило неясное
тепло. Ларец был настолько чужд злым чарам, что отторгал их, хотя не раз
они обрушивались в его резную душу. Руны на мече Таруса и фиолетовый
камень ларца заискрились, тихонько потрескивая.
– Гляди–ка! – удивился Похил. – Он признал тебя, чародей!
Тарус протянул руки и коснулся выпуклой крышки. Сноп фиолетовых искр
взметнулся в воздух, пощекотав ладони чародея. Ларец и вправду был теплый.
Медленно, словно пытаясь растянуть мгновения, Тарус поднял крышку и
заглянул внутрь. Девять кожаных переплетов с золочеными надписями
взглянули на него.
– Книги, – прошептал Тарус. – Я искал вас десять лет...
Все сгрудились у камня, в надежде заглянуть в ларец. Вишена, поглазев
на причудливо завитые буквы, вздохнул и подумал:
«Нужно попросить Таруса, чтоб выучил читать на каком–нибудь из
древних языков... Может, там и вправду дельное что найдется. Кто–то ведь
это писал, не жалел времени и сил...»
Вдоволь налюбовавшись, Тарус опустил крышку, спрятал меч в ножны и
взял ларец за ладные металлические ручки.
– Все! Уходим отсюда!
Без всяких помех они поднялись на поверхность и вышли из арки. Но
едва отошли на десяток шагов, под землей что–то глухо заурчало, Драконья
Башня, и так полуразрушенная, тяжко дрогнула, сложилась как глиняный
домик, и рухнула, став настоящей руиной. Серая пыль взметнулась облаком, и
повисла в воздухе, медленно опадая.
– Это знак, други, что пора возвращаться домой! – сказал Тарус
негромко.
Вишена глянул на перевал – там никого уже не было, даже грифонов в
воздухе не видать. Наверное, гномы обратили аргундорцев в бегство и
бросились вдогонку, чтоб на их плечах ворваться в черные замки Аргронд и
Торибал. Иллурия жила войной. Воинов Лунных Заводей, сошедших с флотов и
спешивших с юга эльфов и солдат Сириана, Ушедшие в поиск так и не
дождались.
Они собрались на месте ночевки – тринадцать датов, двадцать девять
арранков, и пятнадцать людей из дружины Боромира. Шестнадцатый – Яр –
спал, одурманенный зельем Таруса. Они добыли Книги. Все–таки добыли.
– Где наших похороним? Здесь, или на родной земле? – спросил Похил.
– По крайней мере, – сказал Тарус, – в родном Мире. Ты можешь стоять,
Боромир–Непоседа?
– Смогу...
Ему помогли. Ослабевшей рукой Непоседа обнажил изумрудный меч и
вытянул его перед собой. Вишена и Йэльм, не дожидаясь приглашения, стали
рядом. С чистым звоном три клинка скрестились, а в изумрудах родился
ободряющий свет. Ход открылся перед путниками, и вел он на этот раз не в
чужие незнаемые земли, а домой.
Перед тем, как уйти, Вишена оглянулся. Красноватое солнце над
болотами, неприступная аргундорская гряда и руины Драконьей Башни у
подъема к перевалу – такой запомнилась ему Иллурия. Ему, кондотьеру Белого
Воинства Сириана. Бывшему кондотьеру.
МЕНТАЛЬНЫЙ РЕТРАНСЛЯТОР–УСИЛИТЕЛЬ ХА–32С
ИТОГОВЫЙ ОТЧЕТ
