2. Вот Его Логика
Это был странный парень. На лице его вечно блуждала неопределенная
улыбка. Никто толком не мог понять, что, собственно, ему нужно в
археологию и вообще, что, собственно, ему нужно от жизни.
Однажды ночью он вышел к костру экспедиции и сказал:
– Салют алейкум.
И никто не догадался тогда, что это не дешевая острота, а формула его
личности – причудливая смесь старых и новых приветствий, с которыми он
обращался к окружающему миру.
В каждом человеке живут как бы два человека. Мы все это знаем. Но они
в общем–то мирно уживаются друг с другом и к внешнему миру обычно
повернуты одной стороной. По ней и судят о человеке. Другая притаилась и
ждет удобного случая, чтобы проявиться в исключительных обстоятельствах.
Тогда говорят – герой или, наоборот, – подлец. А о чем это говорит? Ровно
ни о чем. Просто вторая сторона личности более приспособлена или,
наоборот, не приспособлена к этим исключительным обстоятельствам. И если
бы эти обстоятельства были не исключительными, а повседневными, мы бы
знали этого человека с другой стороны, а не с той, с какой сталкиваемся в
условиях, которые принято считать нормальными. А так ли уж нормальны эти
условия?
Вот я хожу на работу, которая мне приелась, и я знаю, какой я на
работе. А если дать мне работу по душе – как бы я себя повел? Неизвестно.
Это только считается так – дай человеку дело по душе, и все будет хорошо.
На самом деле тут–то и начинается самое сложное. Один с радостью ей
отдается весь, и ничего ему на свете не надо, кроме милого дела, другой
увидит в ней только средство, которое поможет ему возвыситься над людьми,
а третий вообще испугается свободы и душевного простора и не решится
вылезть из скучной, но обжитой скорлупы и всю жизнь будет тайно ненавидеть
осмелившихся, и будет радоваться неудачам смельчаков, и будет бескорыстно
и бесстрашно ставить им подножки и палки в колеса.
Но может быть, самый сложный случай – это когда человек долго ждал
момента встречи со счастливым делом и, наконец, вырвался на простор и
простор ослепил его. Выпусти соловья из клетки – он взлетит и упадет
мертвый, сделав глоток неба. А если бы сначала полетал по комнате, все бы
обошлось. Может быть.
В общем из всех наших, пожалуй, я один догадывался, что с ним
происходит. Я понял, что это как раз четвертый, последний случай. И потому
в нем не уживались эти два человека и все время были в борьбе. Это
выражалось во всем. Вот он рассказывает дикие, смешные байки. Хохот
вокруг, у глаз его веселые морщинки, а длинная морда печальна. А однажды
утречком, когда только слышен стук движка вдали, а за глиняным дувалом
мерно вздыхают волы и весь мир улыбается, и смотрю, он идет мне навстречу
и тоже улыбается. А подошел поближе – в сощуренных глазах плещутся слезы.
Он интересовался проблемой дьявола. Удивляетесь? Да нет, конечно, не
того мистического, религиозного и так далее дьявола, а вполне реального.
То есть он был убежден, что на самом деле там что–то такое было. Что–то
такое, что послужило толчком ко всем басням, сказкам, описаниям,
бесчисленным изображениям. Конечно, как человек современный, он понимал,
что дьявол – это олицетворение сил зла. Всяких сил – и природных и
общественных, – в которых не под силу разобраться и которые легче всего
отнести к придуманному дьяволу. Ну, это все так, конечно, но почему тогда
дьявола изображают страшилищем, а бога человекоподобным? Видимо, потому,
что бог – это идеальный человек, то есть человек, приносящий окружающему
миру только благо, а дьявол – это нечто вредное и потому его надо
изображать и представлять себе в виде чудовищно безобразного существа. Но
если это так, если за понятием «бог» стоит представление об идеальном
человеке, то есть существе реальном, то ведь следует допустить
существование чего–то чудовищно реального, что пакостило и вредило и чему
были приписаны все человеческие несчастья. Вот его логика.
