хочет ребенка, хочет иметь свою семью. И все это он мог бы осуществить,
если бы... Если бы не существовало на свете Герберштейна, невидимого, но
грозного хозяина, купившего его жизнь целиком...
Но сейчас - разве имеет он право навсегда связать свою жизнь с жизнью
Нади?.. Разве может он ставить под угрозу будущее Нади и ребенка?..
Под вечер в институте Денни Уилкинс увидел высокого сухопарого человека
в дымчатых очках, и тут ему впервые изменила выдержка - он вздрогнул. Они
шли друг другу навстречу, и мысли Денни Уилкинса испуганно метались: он
старался сообразить, чем вызван приезд этого человека, доверенного лица
Герберштейна, исполнявшего его особо секретные поручения...
- Корреспондент, - сказал Денни Уилкинсу сотрудник института,
сопровождавший сухопарого человека. - Знакомлю его с институтом...
...На следующий день они встретились на явочной квартире резидента.
Агент Герберштейна держал в руках советскую газету с большим портретом
Джефферса.
- Погиб старик, - сказал он Денни Уилкинсу. - Вот она - жизнь! Даже
жаль его, ей-богу жаль. Было в нем нечто от первых переселенцев, тех, что
в фургонах пересекли континент от Атлантического до Тихого океана,
разгоняя индейские племена. Этакое, понимаешь ли, могучее, дерзкое! -
Денни Уилкинс смотрел на худое, словно высохшее лицо агента, а видел
другое - круглое, розовое, доброе, - лицо самого Герберштейна и улавливал
его высокомерно покровительственные нотки в голосе агента - тот явно
подражал шефу. Впрочем, он сам имел право на покровительственный тон,
потому что действовал от имени Герберштейна и привык к беспрекословному
повиновению; а сейчас он приглядывался к нему, Денни Уилкинсу, и не спешил
переходить к делам. - Да, Джефферс, Джефферс, - нараспев повторил агент. -
Газетные писаки нападали на него, оскорбляли... А он сто очков вперед мог
дать любому, поэтому они и не могли раскусить его... Ну-с, так мы и будем
- я говорить, а ты молчать? Думаешь, меня прислали поболтать с тобой о
старике?.. Рассказывай.
- Пока все идет хорошо. Составляются окончательные списки участников
экспедиции, и в них числится некто Крестовин.
- Так... Еще?
Совсем недавно Денни Уилкинс подметил странный факт: он увидел, что для
экспедиции упаковывают какие-то приборы, очень похожие на навигационные.
Потом он случайно узнал, что в звездолет погружено небольшое судно.
"Забавно, - подумал тогда Денни Уилкинс. - Ведь на Марсе нет морей - мы
своими глазами убедились в этом. Зачем же тогда нужен катер?.. Одно из
двух - либо на Марсе все-таки есть моря, либо мы летим не на Марс..."
Денни Уилкинс хотел рассказать об этом, но в последний момент что-то
удержало его. "Не стоит говорить загадками, - успокоил он самого себя. -
Это произведет плохое впечатление, а зачем мне казаться плохим?"
- Вылетаем через неделю, - ответил он на вопрос агента.
- Шефа удивляет, что коммунисты мало пишут об экспедиции... Может быть,
ты еще что-нибудь знаешь?
- Нет. Я не могу рисковать. Через неделю я все равно открою тайну
Батыгина. Это не поздно.
- Ты уверен?.. А вдруг поздно?
Денни Уилкинс не понял.
- Почему поздно?
- Между прочим, я видел, как ты ворковал со златокудрой красавицей...
Новый вариант Ромео и Джульетты! Ты знаешь, кто такие Ромео и Джульетта?
- Знаю.
Вот сейчас Денни Уилкинс почувствовал впервые в жизни нечто очень
похожее на ненависть и к этому не в меру болтливому человеку и к тому, кто
дал ему право вмешиваться в его, Денни Уилкинса, личную жизнь, касаться
самого дорогого.
- Кто она?
- Эта девушка?.. Мало ли у меня было девчонок...
- Просто очередная?
- Просто очередная.
А теперь он их ненавидел - по-настоящему ненавидел обоих, и ему едва
удалось скрыть свои чувства.
- Смотри, Денни. Ты хороший агент. Но хороший агент может стать плохим,
если женщина разбудит в нем сердце. А что делают с плохими агентами,
которым много известно, - ты сам знаешь...
- Да, знаю, - подтвердил Денни Уилкинс.
- Но хватит болтать. Компания надеялась, что на Марс наши прилетят
первыми. Но Джефферс подвел. Теперь нам мало узнать, что задумал Батыгин.
Нужно сорвать его экспедицию.
"Вот что! Ради этого он и приехал сюда", - подумал Денни Уилкинс.
- Что я должен сделать?
- Сущий пустяк. Компании по эксплуатации планет будет гораздо полезнее,
если на Марс или куда-то там еще прилетит не астроплан, а обломки
астроплана. Понятно?
- Почти.
- Для этого тебе нужно оставить в астроплане небольшую черную
коробочку. Она плоская и очень удобная. Коробочка сработает примерно через
месяц после вылета. Сам же ты под каким-нибудь предлогом откажешься от
участия в экспедиции и вернешься на родину.
- Астроплан уже готов к вылету, и посторонних к нему не подпускают.
Вероятно, я войду в него всего один раз, перед взлетом, и уже не смогу
выйти...
- Мне очень жаль, но Герберштейн едва ли отменит задание...
- Да, не отменит. Но если мне не удастся пронести коробку, - а это
может случиться, потому что перед посадкой все личные вещи будут
подвергнуты особой дезинфекции, - останется ли его прежнее задание в силе?
- По-моему, тебе известно, что Герберштейну не очень нравится, когда
агенты рассуждают... Раз ты нарушил правило, я отвечу: да, останется. Но
если ты уклонишься от выполнения задания... Я тебе не советую этого
делать...
- Все ясно. Батыгин не долетит до Марса. Раз уж Герберштейн разрешает
мне остаться на Земле - постараюсь остаться. А если придется лететь... Что
ж, каждый разведчик давно приучил себя к мысли о близкой смерти.
- Вот это - другой разговор. Шеф будет доволен. Бери коробку и помни:
мину надо включить, чтобы она сработала.
- Прощайте.
- Но, но! - высокий сухопарый человек встал и положил руку на плечо
Денни Уилкинсу. - У русских есть более подходящее слово: до свидания! Мы
же оптимисты!
- Да, мы оптимисты, - подтвердил Денни Уилкинс.
Денни Уилкинс достаточно хорошо знал нравы разведки. Дома он тщательно
исследовал взрывной аппарат и убедился, что тот заряжен, что включать его
нет надобности. Открытие это ничуть не взволновало Денни Уилкинса. Иного
он и не ожидал. Даже мысль о смерти не пугала: он давно почувствовал, что
начинает запутываться и никогда не сможет решить возникших перед ним
проблем; порой ему казалось, что смерть - лучший выход из создавшегося
положения.
Но впервые в жизни Денни Уилкинс задумался о тех, кого он должен
уничтожить... И вспомнился ему штормовой океан, роковая волна, унесшая его
за борт, и Виктор, этот безумный мальчишка, бросившийся на помощь... Нет,
дело не в сентиментальности и даже не в чувстве благодарности. Но было в
людях, с которыми два года жил и работал Денни Уилкинс, что-то очень
здоровое, чистое и смелое - словно как-то иначе жили они и как-то иначе
понимали жизнь. И вот он должен уничтожить их - молодых, отважных...
Денни Уилкинсу удалось выключить аппарат - недаром он прошел
великолепную выучку в разведшколе!
"Так лучше, - подумал Денни Уилкинс. - Включить его я всегда сумею,
если захочу. А может быть, еще и не захочу. Там видно будет. В чем-то
Герберштейн ошибся. Кажется, он недооценил силу этих самых
коммунистических идей. Впрочем, я болтаю лишнее. Идеи, идеи! Плевать мне
на идеи! Но Надя... Надю я никому не позволю задевать!"
Список участников экспедиции был давно составлен и утвержден. Батыгин
не вносил в него никаких изменений. Женщин среди участников экспедиции не
было. Но Светлана продолжала надеяться, что какая-нибудь счастливая
случайность поможет ей попасть в экспедицию. Когда же Батыгин в последний
раз категорически отказал Светлане, - она расплакалась и убежала из его
кабинета. Виктор, присутствовавший при разговоре, догнал ее на улице.
Пытаясь успокоить Светлану, он в конце концов проболтался.
- Я возьму тебя в следующую экспедицию, - пообещал он.
- В какую это - следующую?
Светлана перестала плакать и удивленно посмотрела на него. Виктор,
сообразив, что сказал лишнее, молчал.
- Не последняя же это космическая экспедиция, - нашелся он наконец.
- Нет, ты что-то знаешь! - Светлана насухо вытерла глаза и спрятала
носовой платок в сумочку.
- Ничего я не знаю. Ты же сама понимаешь, что будут еще экспедиции...
- Виктор, мы поссоримся. Совсем поссоримся!
Виктор стоял, не решаясь произнести ни одного слова. Светлана ждала,
требовательно глядя на него, но вдруг с ней что-то произошло. Виктор
скорее почувствовал это, чем увидел. Неуловимо изменилось выражение
Светланиных глаз, и уголки губ горестно опустились.
- Какие же мы дураки, - сказала она. - Ведь через неделю мы расстаемся
и как расстаемся! Подумать страшно! А я так люблю тебя, так люблю!
Они стояли посреди многолюдной улицы, но Светлана, не обращая внимания
на прохожих, наклонила к себе голову Виктора и поцеловала в губы.
- Так люблю! - повторила она.
Вот теперь Виктору тоже захотелось плакать - от счастья. Светлана взяла
его под руку, и он покорно пошел рядом с ней.
Он не спрашивал, куда они идут, ему было все равно. Лишь увидев
знакомый двор, в котором бывал уже не раз, Виктор понял, что они пришли к
Светлане. Она никогда раньше не приглашала Виктора к себе, а теперь они
шли вдвоем под руку, шли, словно всегда ходили так вместе.
В комнате Светланы, на небольшом туалетном столике, Виктор увидел
фотопортрет Юрия Дерюгина. Почти два года прошло с тех пор, как он погиб.
Тогда им было по восемнадцати лет. Сейчас Виктору двадцать, но ему
казалось, что больше, гораздо больше, и он был прав, потому что возраст
измеряется не только годами, но и пережитым...
- Вот... теперь ты мой муж!
Очень трудно сказать слово "муж" в первый раз, но Светлана все-таки
сказала...
- Ведь все может случиться, - говорила потом Светлана. - Все, даже как
с Джефферсом... Но я верю, что с тобой ничего не случится. Ты вернешься ко
мне. Теперь тебе нельзя не вернуться!
Батыгин прошел перед полетом специальный профилактический курс лечения
в геронтологическом институте. Препараты-интенсификаторы дали ему немалый
запас бодрости и энергии, но все-таки в последние предотлетные дни он не
испытывал душевного подъема, взволнованности, как это было десять с лишним
лет назад, перед вылетом на Луну. Он и тогда прощался с Землей, прощался
со знакомыми и родными, но прощался иначе - как перед долгой разлукой. А
сейчас ему казалось, что он расстается с Землей навсегда. Он верил в успех
экспедиции. И все-таки чувствовал, что едва ли вернется на Землю... Ему
хотелось еще раз побывать в любимых местах, повидаться со старыми
товарищами...
К заместителю председателя Совета Министров Леонову Батыгин зашел среди
дня. Они сели в машину и поехали на дачу.
Под колеса автомобиля с огромной скоростью мчалось бетонное шоссе;
отяжелевшие от плодов ветви фруктовых деревьев, росших вдоль дороги,
склонялись к самой земле.
- По-моему, теперь нет ни одного человека, который не чувствовал бы
себя хоть немножко астрономом или астрогеографом, - говорил Леонов. - Уж
на что, кажется, я втянулся в социальные и философские проблемы, а тоже не
устоял. - Леонов улыбнулся, как бы прося снисхождения к слабости.
Батыгин задумался, помолчал, а потом сказал:
- Вы, остающиеся, размышляете об иных планетах, а мы, улетающие,
мысленно никак не можем расстаться с Землей... Полтора года нам предстоит
провести в полете и на Венере. Срок немалый.
- Да, немалый. За это время и на Земле кое-какие изменения могут
произойти. Вернетесь - увидите.
- Если вообще вернусь.
Леонов не стал произносить пустые слова утешения.
- Плохо чувствуете себя?
- Временами неважно. Устал я. И это такая усталость, что от нее не
избавишься.
- Может быть... вам лучше не лететь?
- Экспедиция для меня сейчас - все в жизни...
- Не имею права задерживать вас. Наверное, стоило бы, но не могу.
Летите. А мы на Земле продолжим наше общее дело... Понимаете, зрим
коммунизм у нас, почти ощутим. Но чуть ли не каждый день возникают все
новые и новые проблемы. И очень своеобразные проблемы. Знаете, что
характеризует наше время?.. Настала пора воплощать в жизнь многие
теоретические положения научного коммунизма, относящиеся к высшей фазе
развития общества. Так, абстрактно, все мы их давно усвоили. Но когда дело
до практики доходит... Что, например, делать с элементами социализма,
которые корнями своими уходят в буржуазный строй?
- Смотря что вы имеете в виду.
- Государственный аппарат, хотя бы. Еще Ленин писал, что при социализме
сохраняется "буржуазное государство без буржуазии". Но все мы знаем, что
полный коммунизм несовместим с государством, ведь государство - это
все-таки форма принуждения. Сейчас мы приближаемся к высшей фазе
коммунизма. Но ликвидировать государство нельзя, раз существует
капитализм. Он оказался живуч, этот строй, более живуч, чем думалось
первым коммунистам... Вот и приходится ломать голову в поисках правильных
решений назревших проблем построения коммунизма.
- И каковы результаты этих поисков?
- В общих чертах они были предугаданы довольно давно. Мы осуществим
коммунистический принцип - "от каждого по способности, каждому по
потребности", но государственный аппарат не ликвидируем, хотя он и
подвергнется изменению. А внутренние функции государства до конца
рассредоточим по местным органам самоуправления, создав при центральном
правительстве нечто вроде Комитета координации. Что касается внешних
функций, то они останутся централизованными, иначе нельзя!
- Да, иначе нельзя, согласился Батыгин. - Ленин неоднократно
подчеркивал, что отмирание государства будет очень медленным и постепенным
процессом.
- Вот вам второй пример, - продолжал Леонов. - Из теории давно
известно, что в коммунистическом обществе не будет никаких политических
партий. Действительно, в самом факте деления на партийных и беспартийных
есть элемент социального неравенства; пока партия стоит у власти, она
выдвигает на командные посты в первую очередь своих членов - исторически
это оправдано и необходимо. При коммунизме же абсолютно все члены общества
должны быть во всем равны. Значит, наступит такой момент, когда
необходимость в существовании партии исчезнет...
- Да, все это бесспорно, - кивнул Батыгин.
- Но наступил этот момент или не наступил? - быстро спросил Леонов. -
Вот что вызвало дискуссию. Горячо она проходила, я бы сказал -
темпераментно. Одни утверждали, что пора резко увеличить прием новых
членов в ряды партии. Мотивировалось это тем, что партия уже сыграла свою
роль исторического вожака, подняла народ до своего уровня и,
следовательно, лет через десять можно вообще ликвидировать деление
общества на партийных и беспартийных... Однако против этой точки зрения
выступила небольшая группа - и выступила неправильно. Как бы это
выразиться поточнее?.. Ее представители усмотрели опасность для себя в
уравнении с другими, потому что в своих личных планах рассчитывали не на
способности и трудолюбие... Так вот, эти деятели и заявили, что партия
была и останется на веки веков ведущей силой, и потребовали применить
суровые меры к инакомыслящим... Не сразу, но все-таки выявилась в ходе
дискуссии точка зрения большинства. И тогда первым пришлось признать, что
они не учли конкретной исторической обстановки, а вторым мы доказали, что
они вообще антиисторичны. Нет, до тех пор пока существуют
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг