сжимало упущенную Удаловым блесну.
- Саша, - произнес Удалов. - Отними у него блесну.
- Почему я?
- А он, может быть, ядовитый?
- Для тебя ядовитый, а для меня безвредный?
- Зацепи чем-нибудь. Не бросать же блесну.
Из-за елей на берегу показался край солнца, запели птицы, засеребрилось
ведро. Осьминог в ведре шевельнул щупальцами, приходил в себя.
- Отлично, - обрадовался Грубин, - Я очень опасался, что он сдох.
- А тебе какая разница, - сказал Удалов с раздражением.
Блесна все еще оставалась в ведре, и рыбалка была под угрозой. Не скажешь
ведь жене Ксении, что вместо обещанных лещей придется довольствоваться
половиной осьминога, возможно несъедобного и ядовитого. Нет, и половины
Грубин не отдаст - захочет исследовать и, может, даже разводить в
аквариуме.
- Дай мне блесну, будь другом, - попросил Удалов. - Может, чего еще
поймаем. Жалко же возвращаться.
- Дураком помрешь. Немедленно назад!
- Так что с твоим осьминогом случится?
- Может подохнуть.
- Ну и пускай, в спирту его содержать будешь.
Но Грубин уже схватил весла и принялся грести к берегу.
- Ты как хочешь, - сказал он Удалову со всей решительностью, - но я спешу
в город.
Я пришел в себя. Медленно покачивался металлический цилиндр, в котором я
был заточен. Цилиндр был открыт сверху, но атмосфера кончалась у верхнего
края цилиндра - любая моя попытка вырваться привела бы к гибели.
Внутренние стенки цилиндра были гладкими и холодными.
Я попался глупо. Простить себе не мог доверчивости. Раса, населяющая
планету, казалась коварной и жестокой. Да, в разуме им отказать было
нельзя - они строили воздушные корабли и умели обрабатывать металлы. Но,
видно, идеи межпланетного братства, даже идеи простого внутрипланетного
братства еще не нашли дороги к их сердцам. Я осторожно постучал концом
пальца в стенку цилиндра. Звук был слаб, и они могли не услышать его. Я
нащупал бластер. По крайней мере я дорого отдам свою жизнь.
Круглая голова одного из моих тюремщиков показалась над краем цилиндра. Он
был огромен. Только его голова превышала по размерам все мое тело, не
считая конечностей. Глаза редко мигали и по краям поросли щеткой шерсти.
Пасть его была окружена полосой красной кожи, и там, внутри, виднелись
желтоватые плоские зубы. Даже в тот ужасный момент во мне не умер
исследователь. Я сделал поразительное открытие: оказалось, что это
существо находится в безвоздушном пространстве, и я готов был поклясться,
что оно без скафандра. Но ведь известно, что ни одно существо, развитое
более, чем бактерия, не может обитать вне атмосферы.
Чудовище присматривалось ко мне, и я приподнял две руки и развел ими в
общеизвестном жесте мира и доброты.
- Угрожает, - сообщил Удалов. - Щупальцами шевелит. Если бы не блесна,
стал бы я с ним связываться?
Пасть чудовища угрожающе распахнулась, и внутри зашевелился какой-то
красный орган. Я подумал, что они могли бы вытащить меня наружу, но
пожалели, поместили в цилиндр с воздухом. А может быть, они просто хотят
продлить мои муки?
Над краем цилиндра появилась конечность, завершенная пятью уродливыми
малоподвижными отростками. Отростки погрузились в атмосферу, приближались
ко мне. Он хотел меня задушить! А я-то, наивный, принес им металлический
предмет, хотел порадовать. Я выхватил мой маленький бластер. Наступил
критический и, может быть, последний момент в моей жизни. Мелькнули перед
мысленным взором картинки далекого детства, минуты первой любви, угар
научной работы, долгие дни в космосе... Лапа приближалась, и когти уже
касались моего беззащитного тела. Я выхватил бластер и всадил заряд в
лапу. Взбурлила атмосфера в цилиндре...
- Гад ползучий! - закричал Удалов. - Придушить его мало! Ой-ой как током
дернул, тварь ядовитая.
- Я тебя предупредил, - сказал Грубин, не переставая грести к близкому
берегу. - Животное только защищалось. Как защищаются муравьи, когда такой
дурак, как ты, наступает на муравейник.
- Ты еще скажешь, что комары тоже защищаются.
- Про комаров не скажу, они питаются человеческой кровью.
- Этот, может, тоже человеческой кровью питается.
- Не исключено.
Лодка ткнулась в песок, вода выплеснулась из ведра, и осьминог засуетился
в ведре.
- Не исключено, - повторил Грубин, выпрыгивая и подтаскивая лодку повыше,
к кустам. - Но можем ли мы винить животное в том, что предписано ему
природой? Нет, не можем. Давай сюда ведро, только осторожно, не повреди.
- Умный нашелся, - ответил Удалов, собирая удочки. - Я, может, вообще тут
останусь, порыбачу еще.
- Боишься?
- Еще бы. Ведро железное. А железо для электричества лучший проводник, еще
в школе учили.
- Обмотай ручку чем-нибудь.
Но Удалов уже не слушал, он быстро удалялся по берегу, отмахиваясь
свободной рукой от долетающих слов Грубина. И только отойдя на солидное
расстояние, обернулся и крикнул:
- Будешь эту гадину выбрасывать, блесну подбери. Таких у нас в магазине
нету. Из Вологды специально привозил.
Грубин дотронулся пальцем до ведра. Ведро током не било. Удалову могло это
показаться со страху.
- Пожалеешь, Корнелий! - крикнул Грубин другу, взвалил на спину рюкзак,
взял в одну руку удочки, в другую ведро и пошел не спеша через лес к
остановке автобуса, на шоссе, стараясь не плескать водой и не беспокоить
животное.
Это путешествие будет преследовать меня в кошмарах, если мне еще суждены
кошмары. Цилиндр покачивался, воздух завихрялся в турбулентных потоках,
перехватывало дыхание, и приходилось цепляться за гладкие скользкие стены
цилиндра, чтобы меня не перевернуло. Мутило. Я готов был просить пощады -
но у кого, как?
Положение мое ухудшалось. Еще недавно мне казалось, что нельзя попасть в
худшее положение, нежели то, в котором я нахожусь. Но теперь стало хуже. И
в первую очередь потому, что мне не найти пути обратно, к космическому
кораблю, ибо мой тюремщик нес цилиндр над безжизненным высокогорным плато,
с каждым шагом отдаляясь от котловины. Я включил вживленный в меня
компас-спидометр, и прибор автоматически вычислил маршрут, по которому мы
двигались. Я сделал это механически, я не верил, что информация мне
когда-нибудь пригодится.
Вокруг посветлело. Темные твердые образования, прикрывавшие от меня небо,
исчезли. Прекратилась и тряска. Мы ждали чего-то. Удивительны размеры этих
существ - очевидно, жизнь в разряженной атмосфере, почти в безвоздушном
пространстве позволяет им достигать столь фантастических размеров. Ах,
если бы мне когда-нибудь вернуться домой - какой бы сенсацией оказалось
мое сообщение о жестокой разумной расе, обитающей на границе космоса!
Непонятный грохот достиг моих ушей сквозь слой воздуха. Дно цилиндра
задрожало. Тюремщик подхватил цилиндр, и мы поднялись в какое-то помещение
или экипаж. Тряска, еще более ужасная, чем раньше, возобновилась.
- Что везешь? - спросил знакомый с маслозавода. - Неужели столько наловил?
Дай посмотреть.
Грубин сел на свободное сиденье, поставил ведро на колени, чтобы меньше
тряслось.
- Загляни.
Автобус быстро мчался по шоссе, убегали назад сосны, но Грубину казалось,
что движется он недостаточно быстро. Осьминог мог подохнуть.
- Не разберу, - признался знакомый. - Что у тебя, Саша? Головастиков, что
ли, наловил?
- Нет. Осьминог.
- Чего?
- Осьминога поймал.
- Ага, - сказал знакомый. - Редкое животное.
И больше интереса к осьминогу не проявлял, чем Грубина немного обидел.
- Ты раньше-то осьминогов видел? - спросил Грубин.
Автобус резко затормозил на остановке. Вода плеснула из ведра, осьминог
замельтешил в ведре, словно возражал.
- На картинках. А ловить не приходилось.
- И не придется, - резко ответил Грубин.
- Почему не придется? - сказал знакомый, разворачивая газету. - Сегодня ты
поймал, завтра мне повезет. Хотя я рыбалкой не очень интересуюсь.
"С ума сойти, - подумал Грубин. - Я поймал осьминога, а он не удивляется.
Как будто осьминогов у нас пруд пруди".
- Детям везешь? - обернулся сосед с переднего сиденья. - Детям интересно.
Я недавно своим скворца принес. Крыло ему подвязали, и живет. Забавная
птичка.
- Скворца, - произнес Грубин с презрением. - А я осьминога поймал.
- Где? - спросил сосед спереди.
- В озере нашем, в Копенгагене.
- Не слыхал, чтобы там осьминоги водились.
- Никто не слыхал, - сказал Грубин.
- А я видел осьминога, - сообщил юноша, стоявший сбоку. - Даже ел. В
рыбном магазине были. Мороженые. Кальмары.
- Из них консервы делают, - согласился сосед спереди.
"С ума сойти, серость какая! - возмущался мысленно Грубин. - Если бы я вез
тигренка, сказал бы, что поймал в лесу, неужели они тоже бы не удивились?"
Осьминог свивал и развивал щупальца. Тряска ему не нравилась.
- А я бы никогда детям осьминога не привезла, - сказала бабка с мешком.
Она сидела сзади и прислушивалась к разговору. - Страсть-то какая! Может,
он ядовитый.
- Нет, - ответил Грубин. - Только электричеством бьет.
- Кто ядовитый? - спросили с дальнего конца автобуса.
- Да змею ядовитую один тип везет, - откликнулись спереди.
- Не змею, а осьминога, - громко поправил Грубин. - Редчайшее животное.
- Да он всех перекусает! Водитель, остановите машину! - крикнули сзади.
- Он у меня в ведре, - успокоил Грубин. - Не опасайтесь.
- Гадюку везут, - пронесся слух по автобусу.
Люди отступали от Грубина. Водитель обернулся, притормозил.
- Какое хулиганство в автобусе? - спросил он.
- Высадите его, - сказала старушка, которая никогда бы не принесла детям
осьминога. - Он тут всех перекусает.
- Гражданин, правила не нарушайте, - произнес водитель, прижимая машину к
обочине. - Взрывчатые вещества и так далее перевозить запрещено.
- Это же ценное, безобидное животное, - возмутился Грубин. - Музейная
редкость, никому зла не сделает. Некоторые товарищи здесь присутствуют,
которые его даже ели в мороженом виде, правда же?
Но юноша, который ел мороженых кальмаров, отрекся от своих слов.
- Я не таких ел. Таких у нас не продают.
- Каждая минута промедления, - кричал Грубин, - может стоить жизни
единственному в нашей области пресноводному осьминогу! Кто может взять на
себя такую ответственность?
- Я возьму, - сказал водитель. - У меня пассажиры.
И Грубина высадили из автобуса на самой окраине Великого Гусляра.
Ужасно сознавать, что вокруг тебя имеют место какие-то драматические
события, но не понимать, в чем же дело. Обитатели планеты шумели, тряска
то кончалась, то возобновлялась, мой тюремщик издавал громкие звуки.
Вернее всего, происходил жаркий спор между членами экспедиции, посланной
на мое пленение: откуда я родом, какую планету представляю. А может быть,
они опасались, что мы уже вторглись на их планету, или полагают меня
разведчиком, подготавливающим вторжение. А у меня нет никаких средств
рассказать о широко известном миролюбии моих соотечественников.
Мой тюремщик покинул грохочущую машину и понес цилиндр со мной дальше.
Солнце дробилось зайчиками на поверхности атмосферы. Меня мутило. Воздух
стал затхлым, и скоро, если они не найдут способа освежить его, я умру от
удушья. Смерть подстерегала меня на этой планете на каждом шагу.
Солнце пекло, от каждого шага поднималось облачко пыли и тащилось за
Грубиным. Вода в ведре помутнела, и от нее тянуло неприятным запахом.
Грубин поставил ведро на землю и пригляделся к животному. Тот вроде бы еще
шевелился. К счастью, по пути встретился колодец. Вода в нем была
холодная, и Грубин доливал ее в ведро понемножку, чтобы не простудить
осьминога, потому что в массе своей осьминоги - дети тропических морей.
Обливаясь потом, задыхаясь от жары, Грубин втащился во двор дома номер
шестнадцать. Двор был пуст, даже доминошники, занимающие по субботам с
утра места вокруг стола под сиренью, где-то скрывались от жары. Грубин, не
заходя домой, поднялся на второй этаж, к старику Ложкину, известному в
Гусляре натуралисту и любителю птиц,
Ложкин был дома.
- С чем пожаловал? - спросил он строго, потому что считал Грубина
дилетантом и легкомысленным человеком.
- Здравствуйте, - сказал Грубин. - У вас запасного аквариума не найдется?
- Это зачем же?
- Вот, - произнес Грубин скромно, - поймал одну штуку, не знаю,
представляет ли интерес.
Грубин хитрил. Ему важно было узнать, что скажет
Ложкин. Может, и в самом деле существует озерная порода осьминогов.
Ложкин не спеша достал с комода футляр, вынул очки, велел поднести ведро к
свету и начал изучать его содержимое. Изучал долго. Молчал. Грубин извелся
от нетерпения, но не вмешивался.
Наконец Ложкин вздохнул, развел жилистыми руками, поскреб на груди
тенниску, почесал лысину и сказал:
- Как минимум новый вид.
- Как?
- Новый вид осьминога, - пояснил Ложкин, не отрывая глаз от пленника. -
Или генетический уродец, мутант. Ног у него десять. Вот так. Можешь
оставить его здесь, у меня, на досуге почитаю Брема и дам исчерпывающую
консультацию.
- Нет, пусть лучше у меня поживет. - Грубин не ошибся. Животное оказалось
редким. - А вообще-то они у нас водятся?
- Бывают. В зоомагазине брал?
- Сам поймал.
- Любопытно. Оставь его здесь. Я в Москву напишу. У тебя его кот съест.
- Кот не съест, осьминог электричеством бьет. Удалова ударил.
- Корнелия даже соловей может током ударить. Это не аргумент. Но если
настаиваешь, аквариум тебе дам. На время. И письмо в Москву сам напишу.
Тебя там не знают, а меня многие знают. Я многим уже написал.
Если бы я вел дневник, то написал бы в нем: "Мое положение улучшается.
Если бы не голод, который начал меня мучить, как только прошел первый шок,
я бы сказал, что наконец-то я попал в руки к ученым, возможно, к
специалистам по контактам с инопланетными цивилизациями. Может, даже в
специальную комиссию по контактам. Из темного цилиндра меня перевели в
квадратный прозрачный куб, наполненный свежим воздухом. По трубке воздух
стекает внутрь, так что я могу не беспокоиться о дыхании".
Но я не писал дневника. Я осматривался. Странные предметы и приборы
заполняли огромное помещение, окружающее мою тюрьму. Внизу непрерывно
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг