* * *
Назначить нового Первого министра было делом непростым и крайне
деликатным.
В первую очередь перед государем стояла проблема служебного соот
ветствия выбранного человека высшему чиновничьему рангу в государстве.
Во вторую – проблема доверия к этому человеку государя. И, наконец, в
третью – ритуал государевых похорон, о котором император Аджаннар ду
мал со дня восшествия на престол, но отменить который так и не решил
ся, несмотря на очевидное варварство и дикость этого обряда. Другой
способ держать в узде некоторых из местных храбрецов просто не годил
ся. Слишком часто от опрометчивых поступков их удерживало лишь то, что
некоторые обязаны были умереть в день похорон государя. В могилу им
ператора закапывали живыми: Первого министра, начальника личной охраны
и восемь телохранителей, главнокомандующих Южной и Северной армий, на
местника Северного Икта, старшую жену и младшего сына из ненаследующих
престол.
Стало быть, главой кабинета министров следовало выбирать человека
достаточно умного, чтобы справлялся с возложенными на него обязаннос
тями; достаточно честного, чтоб не замалчивал перед государем неприят
ных и неблагополучных дел; и, в то же время, достаточно дерзкого и
смелого, потому что иначе сознание возможной опасности может попросту
сломать его, искалечить и до неузнаваемости переменить.
Кандидатов было много, но ни про кого из своих приближенных госу
дарь не мог себе сказать сразу «вот мой Первый министр, и я в своем
выборе не сомневаюсь».
Ленясь лишний раз прибегнуть к инородной начинке своей головы,
государь составил из них пронумерованный список на оборотной стороне
доклада о расходах по закупке для двора траурных принадлежностей к по
хоронам кира Энигора.
Государственный казначей кир Варрур, ходжерец.
Глава внешнедипломатической службы кир Наор, на три четверти
тарг, на четверть савр.
Градоначальник Столицы, кир Эмеркар, тарг только по имени, боль
шинство родственников у него из купеческого сословия.
Тайный советник Дин, бывший наставник принца Ша, человек и вовсе
подлого происхождения, сын пирожника из столичных предместий, выбив
шийся в высшие дворцовые чиновники благодаря лишь собственным старани
ям и способностям, но зато женат на аристократке.
Три ближайших помощника бывшего первого министра: выбирай – не
хочу.
Кир Хагиннор Джел, Арданский генерал–губернатор, – ну, собствен
ного отца даже рассматривать в этом списке как–то нечестно.
Наместник провинции Эгиросса, кир Аксагор, белая кость, двадцать
поколений чистой таргской крови...
Еще имена, еще, еще...
Против каждого государь ставил черточку и, подумав, приписывал
«нет».
Когда это занятие надоело, государь порвал свой список пополам и
бросил в корзину для мусора. Перед ним на столе остался только зеленый
гербовой лист с подготовленным текстом именного указа и золотым ков
чежцем снизу – под печать. Государь трижды обмакивал стило в черниль
ницу, и трижды оно подсыхало. Нужно было вписать одно единственное
имя, и имя это было у государя в голове. В негодный список ставить он
его не стал. Имя это, в прежние времена громкое, ныне было незаслужен
но забыто.
За пятнадцать лет до сегодняшнего дня государь уже пытался свя
зать свою судьбу с судьбой этого человека чем–то более крепким, нежели
старая вражда. Нынешняя старшая государыня Яати на самом деле являлась
второй женой императора. Первой была дочь кира Ариксара Волка, Аисинь.
Тогда, пятнадцать лет назад, в день годовщины правления императора Ад
жаннара, пять северных таргских провинций взбунтовались. Восстание
возглавил хозяин земель Северной Агиллеи – Ариксар Волк. Требования
восставших были просты: либо отречение от трона императора не–тарга и
восстановление в стране республики, либо отделение Таргского Севера от
империи и основание суверенной республики там.
Однако клич новоявленных республиканцев, к немалому их удивлению,
в стране большого успеха не имел. Купцы центральных и южных провинций,
видевшие от государя много полезного и хорошего для торговли и для се
бя, не желали свержения монархии, но, напротив, готовы были оказать ей
всемерную поддержку. В Ренне, пограничном мятежным провинциям с се
вера, тоже жили купцы. Они мечтали о безопасной торговле, поэтому им
было выгодно, чтобы империя простиралась как можно дальше на север; в
войне эти люди не видели для себя ни пользы, ни прока, поскольку при
вычны были жить торговлей, а не грабежами. Для Эн–Лэн–Лена война у со
седей, за счет которых он приспособился существовать, тоже была бедой
необычайной. Взбунтовавшиеся провинции преградили традиционный путь на
север, торговля в новых условиях могла остановиться и неизвестно, ког
да бы наладилась.
Таргский Север оказался зажат в клещи. Пока в Таргене рассматри
валась программа экономического давления на мятежников (поскольку все
ж дурным тоном было переходить к военным действиям, не пройдя пред
варительно стадии переговоров), Эн–Лэн–Лен и Ренн изъявили не случав
шуюся дотоле в истории мира готовность ввести в Северную Агиллею свои
войска. После чего дело оказалось практически решенным. От Волка стали
разбегаться сторонники; кто сомневался, не сбежать ли – был пойман на
золотую удочку; кто сомневался, не присоединиться ли к восстанию –
получил подарки за нейтралитет; а не перебежавшим и ни в чем не сомне
вающимся была обещана награда за покорность. Тем временем Северная
армия в оба Крыла форсированными переходами шла из савр–Шаддата в Се
верную Агиллею.
Ариксар Волк проиграл сражение, даже не вступив в бой. Он не стал
прятаться. Он понял, что волкам не загнать тигра, даже если они со
берутся в стаю. Его ближайшие соратники проследили, чтобы он себя не
убил и выдали его императорскому посланнику. После чего, казнив в Сто
лице для острастки десятка два виновных, из мелочи в основном, и из
шпионов, а не из богатых и знатных зачинщиков мятежа, государь посмо
трел Ариксару Волку в глаза, увидел, что тот раскаивается в содеянном,
и попросил у Волка себе в жены его любимую дочь, девочку пяти лет.
Дальновидные и приближенные к государю мудрецы подумали: если го
сударь говорит «я хочу», это значит «я требую». Не выполнишь – будет
хуже. Бывшие мятежные тарги, приехавшие в Столицу на поклон и за про
щением, решили, что это великая честь и очень даже хорошо, что старшая
жена государя будет таргской крови. Ведь по закону государь должен
иметь по жене от каждого народа, которым правит. Если первой возьмет
ходжерку – будет хуже. А Ариксар Волк подумал, что никакая это не ве
ликая честь, что дочь его берут в заложники, отдаст – будет худо и не
отдаст – будет худо. Но девочку привез.
Девочка была маленькая, как мышонок, и очень пугливая. В Столице
она прожила семь лет и умерла, во время летнего отдыха за городом от
равившись водой из плохого колодца...
Государь отложил стило, так и не заполнив пробел между слов ука
за, зато взял именную печать и старательно оттиснул ее в золотом ков
чежце. Выдвинул ящик стола, положил бумагу на донышко, и только там,
чтоб нельзя было подглядеть каким–либо образом, кого он пишет, быстро
вывел имя. Поддел ногтем легкую мембрану сигнализации, чтобы сработала
на свет, если кто–то ящик откроет, запер указ на два замка, взял спра
ведливую маску и покинул кабинет.
