Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | LAT


Шмиэл Сандлер
Призраки в Тель–Авиве
 < Предыдущая  Следующая > 
Глава 29
Потрясение, испытанное Елизаветой, привело ее к сильнейшему нервному срыву. Она почти ничего не ела, не спала уже несколько суток, думая о пропавших детях и дожидаясь повторного появления дедушки, чтобы умолять его вернуть похищенных деток. Семейный врач Шварцев – Нахум Розенблат, лечивший в свое время самого деда, настаивал на срочной госпитализации.
– Иначе случится непоправимое, – хмуро внушал он супругу, – она на грани безумия и охвачена манией преследования.
– Я сам подниму ее на ноги! – сказал подавленный Гаври.
В глубине души он надеялся, что дедушка придет к ним еще и, возможно, с детьми, а если Лиза будет вне дома, то мертвецу незачем являться сюда, в больницу то он явно не пойдет.
– Поймите, молодой человек, горячо убеждал его доктор, – в клинике она получит правильный уход и, что важно – ее изолируют от домогательств беспардонных журналистов.
Действительно, обнаглевшие представители прессы пытались любой ценой взять интервью у внучки покойного генерала. Они наводнили улицу, на которой проживали супруги, и от них некуда было деваться. Даже полиция, блокировавшая все подступы к дому, не сумела оградить Шварцев от посягательств бездушных писак, которые ради нескольких строчек сенсации готовы были продать душу дьяволу.
Один из журналистов, чудом прорвав железное кольцо сержанта Альтермана, с неимоверными усилиями пробрался к дому Шварцев и, проникнув на балкон сквозь литую решетку, предложил Гавриэлю двести тысяч долларов в обмен на интервью с внучкой генерала Хильмана.
– Поверьте, – завтра это ничего не будет стоить, – сказал он.
Назавтра он предложил Гаври на пятьдесят тысяч больше, но в том же энергичном стиле был послан им в места, не принятые упоминать в приличном обществе.
Гаври было не до журналистов. Его беспокоила судьба пропавших детей и ухудшающееся на глазах здоровье Елизаветы. Сначала он думал отвезти супругу к родителям (подальше от вездесущих журналистов), а самому дожидаться деда дома и поговорить с ним по–мужски, но после того, как ей стали слышаться по ночам стоны зарезанной няни, решил воспользоваться советом доктора Розенблата, и обессиленную от нервного истощения Лизу поместили в городскую больницу «Ихилов».
Для полного расслабления новой пациентки дежурный врач отделения выписал ей сильнодействующее снотворное, чтобы выспалась перед началом укрепляющего курса лечения. Елизавета механически проглотила безвкусную таблетку и, впервые за последнюю неделю, нормально и надолго заснула без ужасных сновидений и стонов замученной злобным изувером няни.
* * *
После продолжительного тяжелого сна она проснулась с головной болью и, еще неясно различая, окружающие в палате предметы, вдруг почувствовала на себе чей–то долгий пристальный взгляд. «Это доктор Розенблат» с благодарностью подумала Елизавета и вспомнила, что с таким же трогательным самопожертвованием доктор относился когда–то к больному генералу.
Раз в день он непременно посещал ее, когда она лежала дома, приносил лекарства, которые сам же выписывал и даже кормил с ложечки, не доверяя робкой филиппинке, которую Гаври выписал в конторе по найму иностранных рабочих.
Вскоре размытый силуэт у кровати принял реальные очертание, и она поняла, что ошиблась, приняв его за добрейшего Нахума Розенблата.
Смотревший оказался мужчиной пожилого возраста с разбитой седой головой, мертвенно бледным лицом и до боли знакомым шрамом на щеке.
Она узнала деда, испугано приподнялась на локте и увидела доктора, который лежал на полу, словно безмятежно разметавшийся во сне ребенок.
Очки его в тяжелой металической оправе слетели с горбатого носа и были раздавлены ударом огромного генеральского ботинка.
Доктор Розенблат не подавал признаков жизни. «Он убил его! " – с ужасом подумала Елизавета и перевела робкий взгляд на дедушку. Генерал был в тяжелой походной обуви и военной форме с поблекшими погонами, хотя хоронили его (она хорошо помнила это) укутанным в белоснежный саван. Она хотела закричать и позвать на помощь, но голос изменил ей. «Зачем, зачем он убил доктора, ведь они были друзьями» Генерал Хильман и дивизионный врач Нахум Розенблат участвовали вместе в Синайской кампании, и милейший доктор находился в прямом подчинении у своенравного дедушки. Разница в чинах не отразилась на их близких отношениях, и они продолжали дружить на гражданке, поминутно вспоминая и заботясь, друг о друге. Доктор самолично, как заправская сиделка, выхаживал генерала, во время его частых болезней, и тот умер на руках своего боевого товарища – стоически, как и подобает настоящему воину.
«Он убил своего друга! – лихорадочно думала Елизавета, – ведь так он может и меня убить! А может мне все это снится, или я сошла с ума?» Странная мысль эта показалась ей вполне убедительной. Она вспомнила, как доктор перечислял недавно ее мужу основные симптомы параноидального синдрома и все, что он говорил тогда уныло слушавшему Гавриэлю, было очень похоже на то, что она испытывала теперь.
«Ведь он это про меня говорил, и мне все это действительно чудится.
Наверное, я должна кричать» – решила она в какой–то момент, но поняла, что ее все равно никто не услышит.
В глубине души Лиза надеялась, что все происходящее с ней – наваждение, и мертвый дедушка ничто иное, как плод ее воспаленного воображения. Она сурово посмотрела на деда, усилием воли пытаясь прогнать жуткое видение, но тот ласково стал покачивать головой, всем видом своим, показывая, что все это происходит с ней наяву. «Да он читает мои мысли!" – догадалась она, и снова он кивнул своей разбитой расплывающейся в воздухе головой, в подтверждении ее страшной догадки. «У него такое доброе лицо» – подумала она, вспомнив, как он убаюкивал ее в детстве на своих сильных руках, но коченеющее тело доктора Розенблата на полу, красноречиво говорило о другом. Дедушка, понял и это. Его глубокие зеленые глаза стали тихо гаснуть, превращаясь в сквозные черные глазницы. Елизавета не могла оторваться от них.
– Не пугай меня, дедушка! – тихо сказала она. Безумный страх, растекаясь по жилам, лишил ее способности кричать. Она вся будто онемела и не могла даже пошевелить пальцем. Дед вынул из кармана гимнастерки, перемазанной землей, две вязаные детские шапки и бережно положил их на тумбочку для продуктов, потом с той же заботливостью, он вытащил из–за пазухи кусок засохшего почерневшего мяса и протянул ей. Мясо издавало тяжелый неприятный запах, и Елизавета непроизвольно отшатнулась от него. Дедушка понимающе усмехнулся внучке и положил протухший гостинец на тумбочку. Она узнала ярко–красные шапки своих малюток, и мысль о детях, которых держит у себя этот полусгнивший труп, придала ей силы.
– Отдай мне их, – дрожащим голосом сказала Елизавета, – отдай мне детей, слышишь, дедушка.
Дед слабо улыбнулся ей, обнажая редкие полусгнившие зубы, и пустые глазницы его зажглись вдруг тусклым огнем. К стыду своему она не могла вспомнить, какого цвета были у дедушки глаза, но была уверена, что оранжевыми они явно не были, хотя когда он впервые пришел к ней в дом, у него, кажется, тоже горели зрачки.
В следующее мгновение дедушка неожиданно исчез, будто и не было его никогда в палате. К удивлению своему, Елизавета не уловила даже, как это произошло.
И снова ею овладели мучительные сомнения. «А может, дед не появлялся вовсе, и все это ей только почудилось?" Но зимние шерстяные шапочки, оставленные им на тумбочке и лежащий на полу задушенный доктор безжалостно напоминали ей о жестокой действительности.
Она надавила на кнопку экстренного вызова медперсонала (о которой раньше почему–то забыла), но вместо сестры милосердия в палату быстро вбежал Гаври. Увидев лежащего на полу доктора, он осторожно нагнулся к нему, но, убедившись, что тот мертв, взглядом, полным тревоги, посмотрел на жену.
Она показала ему на детские шапки и глаза ее застлали горючие слезы.
– Он был здесь? – сказал обеспокоенный Гаври, – но как он проник сюда? Я все время стоял у дверей.
– Я видела его, – тихо сказала Елизавета – губы у нее дрожали, как у обиженного ребенка.
– На всех этажах стоят полицейские, – сказал Гаври потеряно. Елизавета закрыла лицо руками и затряслась от бесшумных рыданий. Гавриэль, боявшийся слез жены, вышел из палаты и громко позвал врача. Вместе с врачом в палату шумно вторгся лейтенант Кадишман.
– Как это случилось? – грубым тоном спросил он, нагнувшись над посиневшим трупом доктора.
– Спросите об этом своих олухов, – сказал Гаври, сдерживая себя, чтобы не накричать на этого самодовольного индюка в форме. За плачущую Лизоньку он готов был сражаться с целым легионом таких вот горе полицейских.
Кадишман выпрямился, подозрительно всматриваясь в лицо осмелевшего мужа.
– А вы как тут оказались, молодой человек? – вкрадчиво сказал он, и слова раздосадованного комиссара, упрекавшего его в том, что он не до конца проработал версию с мужем, вдруг всплыли у него в памяти. «В самом деле, ведь именно сей наглый тип, приказал тогда «психопатке» срочно звонить в полицию, когда к ним заявился призрак покойного деда, хотя вполне мог направить ее к телохранителям, стоявшим внизу. Уж не связан ли он каким–то образом с мертвецами?»

© Шмиэл Сандлер

 
 < Предыдущая  Следующая > 

  The text2html v1.4.6 is executed at 5/2/2002 by KRM ©


 Новинки  |  Каталог  |  Рейтинг  |  Текстографии  |  Прием книг  |  Кто автор?  |  Писатели  |  Премии  |  Словарь
Русская фантастика
Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.
 
Stars Rambler's Top100 TopList