9
«На следующий день они проснулись знаменитыми!" Млокен–Стив потянулся
и, не поворачивая головы, скосил глаза влево. На огромной кружевной подушке
рядом с его плечом покоилась женская головка, увенчанная короной вьющихся
белокурых волос. Он несколько мгновений рассматривал симпатичное личико,
потом скользнул взглядом по аккуратной грудке, высвободившейся из слишком
широкого проема ночной рубашки, и по–дурацки осклабился. Подумать только,
он, варвар, делит ночное ложе с одной из этих белокурых леди, которые еще
пару дней назад не желали и смотреть в его сторону! Эх, что за жизнь
началась! Он пошевелился, и веки лежащей рядом с ним женщины дрогнули, потом
она поджала губки, потянулась, как проснувшаяся кошка, и открыла глаза.
Несколько мгновений она недоуменно смотрела на Стива, словно не понимая, кто
это вдруг забрался к ней в постель, потом в глазах мелькнуло узнавание, и
она облегченно улыбнулась:
– О дорогой, ты уже проснулся?
Млокен–Стив смущенно хмыкнул и потупил глаза. Леди ласково улыбнулась
и, сев на кровати, протянула руку к колокольчику, стоящему на прикроватном
столике, заполненном последствиями бурной ночи в виде двух высоких бокалов с
остатками вина и вазочками с огрызками, кусочками пирожных и косточками. По
спальне поплыл нежный хрустальный звук. Не успел он затихнуть, как на пороге
появилась горничная, затянутая в строгое длинное платье, которое, впрочем,
совершенно не прятало ни одного из ее достоинств.
– Стамея, пусть накрывают завтрак, мы с... господином гардемарином
выйдем через полчаса.
Горничная поклонилась и так же молча исчезла. Леди повернулась к нему,
призывно улыбнулась и совершенно другим тоном произнесла:
– Извини, дорогой, вероятно, ты голоден, но я подумала, что, вполне
возможно, найдется причина, по которой ты согласишься немного подождать. – И
она кошачьим движением скользнула вниз, ловко нырнув головой под одеяло.
Спустя мгновение его плоть оказалась в плену умелых женских губок.
Млокен–Стив вздрогнул от неожиданности, но тут же расслабился и зажмурил
глаза от удовольствия.
Сразу после завтрака, который был ожидаемо роскошен, Стиву было
предложено немного понежиться в солярии, расположенном рядом с бассейном. Он
растянулся на ложе и прикрыл глаза. Нет, ну что за жизнь! В голове роились
сладкие и сумасшедшие мысли, и было немного жалко, что всего этого не видят
Берс и Энтони.
Последние пятнадцать минут игры они делали на площадке, что хотели.
Вернее, царил на площадке Берс, Млокен–Стив больше работал на подхвате. А
Берс возникал перед «топперами» «академиков» как ночной кошмар, легким
хлопком сбрасывал с выставленной вперед ладони мяч и устремлялся к
вражескому кольцу, как северный буран. Он влезал в такие ситуации, из
которых с обычной техникой не было выхода, и зал, первоначально почти
полностью поддерживавший «академиков», не смог удержаться от восторженных
воплей. А когда Берс на последней минуте обошел троих защитников и,
буквально проломившись сквозь сгрудившуюся у кольца половину команды
противника, в классическом баскетбольном прыжке буквально вложил мяч в
кольцо, трибуны взорвались неистовым ревом. После этого все и началось. На
них одновременно набросились корреспонденты информационных сетей,
представители доброй дюжины профессиональных команд, председатели
благотворительных фондов и директора рекламных агентств. Их портреты мерцали
на первых полосах всех информационных серверов, но отдуваться за всех троих
пришлось одному Стиву. Берс, похоже, слегка тронулся на почве какой–то
неизвестной, которая, по его словам, во время матча находилась в
императорской ложе, Энтони хлопотал над ним, как перепуганная квочка, да
даже если бы не это, вряд ли эти двое оказали ему существенную помощь.
Впрочем, Млокен–Стив был не особо расстроен подобным поворотом событий и с
удовольствием окунулся в водоворот званых завтраков, обедов и ужинов и
рафинированную атмосферу аристократических салонов.
– Лэр, к вам пришли.
Млокен–Стив вздрогнул и рухнул с облаков на землю. На пороге солярия
стояла горничная и откровенно пялилась на него. Стив покраснел и, схватив
полотенце, торопливо обернул его вокруг бедер.
– М–м–м, кто?
– Он... с другим цветом лица и назвался довольно странным именем.
Иентоуни, – и она брезгливо поджала губы. Млокен–Стив недоуменно пожал
плечами – зачем это он мог понадобиться Энтони в такую рань, и, торопливо
скользнув в валявшуюся рядом домашнюю накидку, которую леди преподнесла ему
вчера вечером, поспешно направился следом за горничной.
Энтони ждал его в одной из многочисленных гостиных. Он был явно
встревожен. Млокен–Стив пожал протянутую руку и озабоченно спросил:
– Что случилось?
– Берс пропал.
– Как?!
Энтони пожал плечами:
– Ну ты знаешь, после той игры он был сам не свой. Я даже опасался за
его психику. С ним происходило что–то очень странное, и хотя я бы не рискнул
назвать это любовью или чем–то в этом роде, потому что смешно влюбиться в
того, кого никогда не видел и ничего об этом не знаешь, но... – Энтони
запнулся и, тряхнув головой, что–то пробормотал себе под нос.
Млокен–Стив шагнул вперед и стиснул его плечо.
– Успокойся и постарайся мне внятно все объяснить.
Энтони сделал глубокий вдох и взял себя в руки.
– Ну, ты знаешь, что мы с ним на Танаке не расставались с первого дня.
Я помогал ему контролировать свои эмоции... Ай, да что там, ты все знаешь.
Так вот. Эти четыре дня он не выходил из номера, поскольку все время
находился на грани транса и прекрасно представлял, чем это может кончиться.
Ко вчерашнему утру я пришел к выводу, что, пожалуй, не обойтись без
медикаментозного вмешательства. Я дал ему успокаивающее и снотворное и,
когда он уснул, спустился вниз к аптечному пункту. Там я заказал необходимые
медикаменты, но когда поднялся обратно в номер, то застал Берса бодрствующим
и в крайне возбужденном состоянии. Когда он немного успокоился, то рассказал
мне, что к нему приходила ЕЕ посланница. Я попытался его расспрашивать, но
он замкнулся и впервые за эти дни спокойно уснул. Я было успокоился и решил,
что кризис миновал, и поскольку за это время сам изрядно подрасшатал нервную
систему, то принял дозу снотворного и тоже уснул. Вечером, как ты помнишь,
была церемония награждения, с которой ты, как всегда, исчез довольно рано, –
и он сделал многозначительную паузу, – так вот, когда за нами прибыл
боллерт, чтобы отвезти в гостиницу, Берса тоже не оказалось на месте. И нет
до сих пор.
Энтони замолчал. Млокен–Стив несколько мгновений размышлял над
услышанным, потом заговорил:
– Ладно, жди меня здесь, я сейчас оденусь, попрощаюсь с хозяйкой... – И
он, не закончив фразу, махнул рукой и выскочил из комнаты.
Горничной за дверью не оказалось, и Млокен–Стив, с трудом отыскав путь
в спальню, торопливо оделся и ринулся по комнатам, надеясь наткнуться на
хозяйку или хотя бы на кого–то из слуг. Ему повезло. Пройдя пару коридоров,
он услышал знакомый нежный голосок, расплылся в улыбке и прибавил ходу. Он
уже протянул руку к занавеси, закрывавшей арку двери, как вдруг случайно
услышанный обрывок фразы заставил его замереть на месте.
– ... Варвар есть варвар, дорогая. Но я готова терпеть его вонь и запах
изо рта, только бы его не перехватила эта сучка Энтерея. В конце концов, это
ненадолго. Эстелиний, ну тот молодой шип–коммандер из штаба флота, с которым
я спала летом, сказал, что к началу недели их уже отправят обратно в эту
дыру, ну на Танаку. Так что еще два дня... Да... Да... О святые стихии...
Нет, я даже подумываю подсунуть ему кого–нибудь из горничных, чтобы немного
отдохнуть от этой вони... Ну что ты, дорогая, не стоит беспокоиться, я
обойдусь своими силами...
Млокен–Стив почувствовал, как у него перехватило дыхание. Несколько
мгновений он молча стоял за занавесью, потом тихонько повернулся и двинулся
прочь от комнаты.
Когда вышколенный швейцар, украшенный седыми буклями, вручную отворял
им наружные двери, Млокен–Стив вдруг остановился и, повернувшись в сторону
горничной, которая стояла тут же с испуганно–расстроенным лицом, спросил:
– Госпожа, не подскажете ли, как мне добраться до дома леди Энтереи?
– Что? – не поняла та.
Млокен–Стив усмехнулся:
– Ничего, извините за беспокойство.
Существовала очень большая вероятность, что этот вопрос достигнет
изящных ушек ее хозяйки. И изрядно испортит ей настроение.
Берс покинул торжественный обед по случаю чествования победителей
чемпионата флота сразу после первой же перемены блюд. Его ухода никто не
заметил. Он специально сел подальше от Энтони, рядом со Стивом, а тот после
первого же тоста не обращал внимания ни на что, кроме своей смазливой
соседки. За прошедшую неделю он успел побывать в постелях доброй дюжины дам
из достаточно высокопоставленных семей, но, судя по белокурой головке
соседки, ему впервые выпала возможность заняться чистокровной леди. Берс
выскользнул на улицу, вызвал боллерт–автомат и, запрыгнув в него еще до
того, как он успел окончательно остановиться, задал ему адрес припортового
ресторанчика «Эбегантельс». Перед сегодняшним мероприятием он бегло
ознакомился с путеводителем и был несколько удивлен, что та незнакомая леди
назначает ему встречу в столь странном месте. Скорее, ей больше подошел бы
«Дальсесиор». Но, возможно, она не хотела привлекать излишнее внимание, или
в «Дальсесиор» просто не пускали варваров.
Он прибыл на место за полчаса до указанного срока. Заведение было очень
похоже на бар дядюшки Сиранта, конечно с поправкой на столичный статус. Берс
занял крошечный столик по диагонали от входа в зал, уплатил за два места,
заказал себе пива и принялся ждать.
Ждать пришлось недолго. Когда голопроектор закончил демонстрацию
выступления еще одной пары, которая, в отличие от принятого у дядюшки
Сиранта репертуара, изображала что–то уж слишком извращенно непотребное, его
будто что–то толкнуло в сердце. Берс резко вскинул голову. На пороге стояла
юная и невероятно красивая девушка с черными волосами и растерянным лицом.
Она была ослепительна, хотя если немного приглядеться, то становилось видно,
что она попыталась скрыть или хотя бы немножко притушить свою красоту,
используя достижения современной косметики, но ей это не удалось. Во всяком
случае, когда она безмолвно возникла на пороге, по плотным рядам мужчин,
сидящих за грязноватыми столиками, будто пронесся порыв ветра, развернувший
все головы в сторону входа. Но Берса привлекла не ее красота. ЭТО БЫЛА ОНА!
Он ни разу ее не видел, но в этот момент он знал абсолютно точно, что именно
она находилась во время игры в императорской ложе. Берс почувствовал, что
его прошиб пот. Черт возьми, он раньше никогда не испытывал ничего
подобного! Ярость – да, сколько угодно. Раздражение, удовлетворение, злость
– тоже. Правда, последние несколько лет он научился хорошо подавлять все эти
чувства, давая себе волю только в редкие часы тренировок или с манекенами в
тренажерном зале, но это... Рот пересох, сердце бешено колотилось о ребра,
по всему телу прошло нечто вроде судороги, оставившей после себя покрытую
мурашками кожу. Он чисто машинально представил, какие лошадиные дозы
гормонов гуляют сейчас по его жилам, и слегка удивился своим реакциям.
Организм явно готовился к чему–то необычному, и Берс осознал, что ожидает
этого с каким–то затаенным страхом, но в следующее мгновение ему стало не до
собственных эмоций. Откуда–то из–за спины девушки вывернулся какой–то
мордоворот и грубо схватил ее. Берс почувствовал, как ярость бросила его
вперед, и немного оторопел. Такого он не чувствовал со времени Битвы в
поясе, вернее, даже раньше, во время Битвы в поясе он уже научился немного
контролировать свои эмоции, а то, что он испытывал сейчас, шло из самой
глубины его существа. Пожалуй, такое он испытывал только в юности, когда,
заблудившись в лесу на Рождество, сцепился со стаей волков. Берс слегка
испугался. Он знал, к чему это может привести. Вряд ли он сможет
остановиться, прежде чем уничтожит всех находящихся в этом зале. Он стиснул
зубы, торопливо сгреб со стола бокал и сделал большой глоток, добавив
алкоголя в тот гормональный коктейль, которым был сейчас переполнен. При
удаче алкоголь мог немного сбить настройку на убийство. А потом вскочил и,
стиснув зубы, двинулся к НЕЙ.
Он сделал ошибку, подойдя вплотную. Запах пота и вонь изо рта
мордоворота сыграли роль катализатора, и он почувствовал, что еле
сдерживается. Берс остановился и, изо всех сил стараясь удержаться и не
перешагнуть грань, после которой он уже не сможет себя контролировать,
прошипел напряженным голосом:
– Убери руки от девушки.
Мордоворот вскинулся и, увидев перед собой всего лишь худого юношу,
затянутого в форму курсанта Танакийской школы, ухмыльнулся и лениво
процедил:
– Ну конечно, офицерик, раз ты говоришь, – а потом легонько кивнул.
Берс, почти полностью занятый упорной борьбой со своим состоянием, слишком
поздно почувствовал что кто–то возник у него за спиной. В следующее
мгновение его голова взорвалась от боли.
Берс очнулся от голосов. Некоторое время он просто лежал, приходя в
себя, а потом попробовал пошевелиться. И тут же понял, что не может этого
сделать. Он полежал еще немного, дожидаясь, пика сознание окончательно
выплывет из темноты и мышцы, стянутые силовыми путами, начнут посылать в
мозг импульсы боли, показывая, что перекрыты не только периферийные
кровотоки, но и основные вены и конечности испытывают сильное кислородное
голодание, а потом слегка напряг мышцы. Силовые путы мнились в кожу. Боль
сразу же усилилась, но Берсу было на нее наплевать. Сознание окончательно
очистилось, голова была ясной, а где–то там глубоко, на самой грани
сознания, ревело пламя чистой ярости. Берс немного удивился. Он очнулся
сразу в состоянии боевого транса, такое с ним было впервые. Берс попытался
сосредоточиться на голосах, хотя в таком состоянии его способность
воспринимать что–то, не представлявшее для него непосредственной угрозы,
резко падала.
– ... сначала... лошадиную дозу денгреона... развяжут... оставят в
этом помещении...
И в то же мгновение пришло понимание, что все, что произошло в баре и
происходит сейчас, направлено против НЕЕ. Берс почувствовал, как полыхнула
ярость, заполняя все его существо, он дернулся и попытался вырвать руки из
силовых пут. Губы разомкнулись, хрустнув корочкой запекшейся крови, и из
горла вырвалось хриплое:
–Убью...
Все находящиеся в комнате вздрогнули и обернулись в его сторону.
Несколько мгновений они в замешательстве смотрели на него, потом высокий
красивый мужчина со светлыми волосами настоящего лорда брезгливо скривился и
рявкнул на стоящего рядом изящного юношу:
– Ну чего уставился? Заткни рот этому животному.
Тот снова вздрогнул, бросил на говорившего обиженный взгляд, но
промолчал. Потом вытащил из поясной кобуры парализатор и, сдвинув рычажок на
максимум, направил ствол на Берса и несколько раз нажал на спуск. Берс
почувствовал, как его мышцы снова поплыли и расслабились, но он знал, что
это ненадолго. Берсерка в состоянии боевого транса сложно было остановить
даже гигаваттным лазерным импульсом. Он сам видел, как во время атаки на
канскебронский Системный разрушитель Траян получил в грудь такой импульс из
оружейного блока такта, что в образовавшуюся дырку можно было просунуть руку
по локоть, но он пробежал еще сорок шагов, запрыгнул на галерею, оторвал
такту голову и только после этого упал и умер, а парализатор...
Спустя пару минут Берс почувствовал, что снова пришел в себя. Глаза
застилала красная пелена, а в голове ревел пожар. Берс напряг конечности и
рванул их в сторону. Силовые путы заскрипели, утончились и лопнули, содрав
изрядные куски кожи и мяса на запястьях, локтях и лодыжках. Стянутыми
оставались только ступни. Берс резко выпрямился и, схватившись за обвивавшую
ноги нить, свирепо рванул ее. Она лопнула с каким–то противным визгом. Он
вскочил, заметив, что юноша пытается выхватить из кобуры парализатор и
развернуть в его сторону, и прыгнул вперед. Голова юноши лопнула в его
руках, как гнилая дыня, а потом все пошло уже помимо его сознания.
Берс опять осознал себя уже в середине комнаты. Он держал в руках
обмякшее тело того мужчины с волосами лорда, а глаза торопливо пробегали
вокруг. Все находящиеся в комнате, кроме двух связанных пленников, были
мертвы. Он еще несколько мгновений прислушивался к своим ощущениям, но
больше ничего враждебного не чувствовалось, и Берс позволил себе
расслабиться. Отпустив мертвое тело, он повернулся в сторону девушки и
увидел, что она сильно испугана. Он чертыхнулся:
– Ничего себе получилось первое свидание. – И виновато пробормотал: –
Прости, я...
Девушка судорожно сглотнула и захлопнула рот.
– Не–е–ет, ничего, просто... – она запнулась, не зная, как пояснить, –
ну я никогда не видела, как убивают людей. Я не представляла, что это может
быть так, так... – и она замолчала. Берс сумрачно потупился. Похоже, он
напугал ее столь сильно, что первое, что она сделает, когда выпутается из
этой передряги, так это наберет максимальное расстояние между ним и собой.
Что ж, этого следовало ожидать. Тут ему пришло в голову, что девушка все еще
связана, и он торопливо склонился над телом мужчины–аристократа. Похоже, тот
был здесь за главного, так что, скорее всего, кодировщик силовых пут
находился именно у него, но в следующее мгновение его будто что–то толкнуло,
он подпрыгнул и развернулся в сторону стены. Спустя секунду та рухнула, и
сквозь тучи пыли внутрь ринулись какие–то фигуры в бронекостюмах странной
сине–черной расцветки. Он мгновенно оценил обстановку и понял, что с голыми
руками против этой армии ему не справиться. Если бы он хотя бы был один!
Берс бросил на девушку отчаянный взгляд, но та почему–то не испугалась, а
только поражение замерла и еле слышно прошептала:
– О темная бездна, как он мог!
