Опять Сны
Мне очень редко снятся сны. За день набегаешься так, что спишь без задних
ног. И кроме того, «купание» в этих эфирно–информационных полях дожимает
все силы. Поэтому душа во сне отдыхает. Мне никто и никогда не снился так
часто, как Алеся. Никого другого я не видел так часто по биовизору, как
её. И что самое противное – это не даёт никакой разгадки! Или я – полный
дурак. Через два дня после разговора с родственником я опять увидел её во
сне.
Стоит очень радостная и счастливая Алеся. Говорит: «Купи бутылку водки,
0,75 л. «Столицу Сибири». Другие мне тоже помогут». После вижу какой–то
магазин, которого в городе у нас нет. По крайней мере, мне незнаком. Потом
опять радостная Алеся. Я спрашиваю: «Кто это сделал?". Отвечает: «Конечно,
же, родственник».
Ничего не понял! Слава богу, что хоть увидел. Увидел ту, ласковую и
родную, которая осталась в прошлом тысячелетии.
Через четыре дня новый сон.
Сидит Алеся, вся серьёзная, и говорит: «Я тебя простила, но боли
останутся».
Утром из меня лез сплошной сарказм. «Какая радость! Она меня простила!
Знать бы, за что?!" Но боль, жгучая, невыносимая, не прекращается. Точнее,
утром боли нет. Пока она спит. Она всегда поздно встаёт. Сова... Совёнок
мой глупый.
В эти дни я старался обидеться на Алесю. Старался ругаться на неё. И вновь
новый сон, который перекликался с моими думами. Но не вспоминайте Фрейда,
как осознанную визуализацию неосознанных помыслов. Это совсем другое.
Мы идём рядом. Молчим. Я обижаюсь на Алесю. Она ждёт, что я ей скажу. Я
молчу. Наконец, не выдержав, она убегает за угол дома, на остановку
троллейбуса пятого маршрута.
С этим троллейбусом связано много загадок. Анастасия дала сигнал по поводу
его ещё в середине февраля. Я долго думал об этом. Конечные остановки –
Ленинградская, Аэропорт. Аэропорт... Авиация – неписаный символ разведки.
Ленинград, Санкт–Петербург... С городом на Неве сразу возникают мрачные и
зловещие ассоциации. А президент – бывший разведчик... Или есть другой
смысл? Это не наведённые сны. Тогда откуда они? Я постепенно начал
понимать, что действительно захлёбываюсь информацией, которую не в
состоянии переварить. Зачем тогда она приходит?
Но, видимо, у высших миров свои правила. А в чужой монастырь, как
известно, со своим Уставом не ходят. Я бы даже сказал точнее – со своей
Библией не ходят. При слове «Устав» меня слегка коробит в последнее время.
Мне их последние ультрасовременные виды вооружений в виде психотропного
оружия уже достали до почек. В течение последних пятнадцати лет. Наверное,
я действительно, ненормальный. Нормальный человек уже бы давно сошёл с ума
или повесился.
И ещё. Во второй половине апреля, когда первая часть «Луча Анастасии» ещё
была не дописана, я видел знак, который дала Анастасия.
Включился биовизор. Я вижу руку Анастасии. На круглой песочнице, хорошо
мне знакомой, она обводит по периметру круг. Потом двумя перпендикулярными
отрезками обозначает центр. После сбоку от песочницы я вижу саму
Анастасию. Она устало мотает головой. В следующий миг в самом центре пишет
букву С.
Что я только не передумал! С – или Сам ты, или Самойлова. А крест? Что–то
зачёркнуто. Что? Сон Алеси, когда мы едим мороженное? Как раз тогда снег
оголил песок. Или её правки в «Отречении»? Ведь основные казусы она
исправляла в первой части, на песчаной планете! Сразу оговорюсь – буква
была другая. Но эта тоже хорошо подходит. Но не о Саморе она говорила. Или
что–то может мне помочь понять мой друг, первоклассный парашютист? Мы были
у него в гостях с Алесей. Ведь Анастасия нарисовала парашютный крест для
приземления! В центре города? Я позвонил своему другу–парашютисту, узнал,
как у него дела. Я не смог прицепиться ни к одному слову, ни к одной
интонации, ни к одному намёку! Не было ничего. А через десять дней
Анастасия будет заклинать меня в течение трёх часов. Разгадка будет через
два месяца. Наверное, именно разгадка. Но всё по порядку.
