13
Домик с зеленым крылечком принадлежал художнику Рому Даниэлову. Художник был необъятен в ширину, седовлас и имел тройной подбородок. Впрочем, сейчас полнота его была отнюдь не величественной, потому что весь он был какой–то съежившийся, как будто голышом стоял на холодном ветру. И понятно, почему: не далее, как полчаса назад выстрелом из ружья для подводной охоты он убил своего соседа Кена Левендорского. Лигум подоспел в тот момент, когда примерно два десятка людей, нахмурясь, стояли над наполовину прикрытым стареньким одеялом телом философа, к которому прильнул мальчик Рил. Левендорский лежал навзничь, глаза его с немым вопросом глядели в ярко–синее небо, а из груди торчало древко небольшого трезубца, применяемого для добычи крупной рыбы. Крови вокруг тела было немного. Даже неспециалисту было ясно, что трезубец угодил философу прямо в сердце. Художник, искательно заглядывая в глаза то одному, то другому, пытался объяснить людям, почему он застрелил своего соседа. «Понимаете... я не хотел!.. Просто я сегодня узнал, что робот, который у нас орудует, способен принимать любое обличие... а он — Кен, то есть — шел к моему крыльцу так... целеустремленно... как самый настоящий киборг. И потом... я же окликнул его... я сказал ему: «Если ты — Кен Левендорский, то скажи мне, какую книгу ты написал?»... А он мне ничего не ответил, понимаете?!.. Он только шагал и шагал, и лицо его ... оно было таким... пустым и бездумным!.. Не его это было лицо, понимаете? Не его!..». Излияния художника до конца никто не слушал — видно, он повторял их уже не первый раз. Увидев Лигума, люди молча расступились, пропуская его к трупу, и, хотя было невооруженным глазом заметно, что Левендорский мертв, юноша присел и потрогал его запястье. Пульса, разумеется, не было. Лигум перевел взгляд на мальчика. Тот не плакал, но взгляд его был страшен. Он неотрывно глядел в лицо убитому отцу и на хардера не обратил никакого внимания. Лигум разогнулся. Сзади него голос художника забубнил с новой надеждой, что на этот раз его поймут: – Произошла чудовищная ошибка... Но я не виноват... Он же сам ко мне пришел, да еще и ничего не отвечал на мои расспросы... Лигум повернулся и с размаха залепил Даниэлову пощечину. – Помолчите, — посоветовал он, не повышая, однако, голоса. — Мне уже ясно, как это случилось... Идите домой и успокойтесь. Сядьте, выпейте крепкого чаю... с сушками... Нарисуйте что–нибудь этакое... лиричное... Вы кто по жанру: портретист или пейзажист? – Я космографик, — с некоторой растерянностью сказал Даниэлов, потирая машинально щеку. — Но я не понимаю, при чем здесь... – При том, — жестко сказал Лигум. — Вы вбили себе в голову, что вокруг вас бродят одни лишь кровожадные кибермонстры, и достаточно было человеку не ответить на ваш вопрос — а может, он просто не расслышал его? — и вы хватаете ружье и стреляете в него, не думая о том, что может из этого выйти. Причем стреляете не в ногу, и даже не в живот — в грудь, в сердце!.. Наверное, вы привыкли к тому, что в вашей работе все можно переделать и начать заново, но вы забыли, что в жизни ничего исправить нельзя... А самое интересное то, что вы ни за что не хотите признать свою вину. – Вы... вы не имеете права, — пробормотал художник, все еще прижимая руку к начинающей краснеть пухлой щеке. — Насилие... все видели... я буду жаловаться... И обвинения ваши надуманы... Вы же не судья, а всего лишь хардер... Не отвечая ему, Лигум повернулся к зевакам и узрел среди них Лехова. – Господин супервайзер, — обратился хардер к толстяку, — назначаю вас старшим по организации похорон погибшего... Свяжитесь с Бальцановой, пусть она оформит необходимые документы. И вот что... Нужно позаботиться о мальчике. У вас ведь, насколько я знаю, сейчас пока нет никаких дел на станции? – Конечно, нет, — прогудел Лехов. — Пока связь не восстановят, делать мне на сервере нечего... – Вот и отлично, тогда займитесь телом Левендорского. Супервайзер растерянно потоптался на месте, но возражать не осмелился. – Меня будут... судить? — запинаясь, спросил у хардера Даниэлов. – Да, наверное, — ответил Лигум. — Когда будет отменено чрезвычайное положение на острове, я распоряжусь, чтобы сюда прислали инвестигаторов... ... А ведь на самом деле судить должны меня, подумал юноша, направляясь в мэрию. Потому что ответственность за смерть Левендорского отчасти лежит и на мне. Именно я обнародовал информацию о том, чту собой представляет Супероб... Да, я действовал из благих побуждений, пытаясь донести до людей правду, но разве это вернет жизнь философу? Разве трудно было предвидеть, что нечто подобное, рано или поздно, произойдет, потому что в обществе всегда найдутся трусы и паникеры, которые при первом же подозрении схватятся за оружие... А если даже оружия у них нет, то воспользуются подручными средствами, и в первую очередь такими, которые можно применять в качестве оружия. Согласись, это ты совсем упустил из виду!.. Нет, судить тебя, конечно, никто не будет за смерть Левендорского, даже если бы ты своими руками убил бы его — таков уж особый статус хардера, будь он проклят!.. Но если Рил, сынишка покойного, додумается, кто в действительности виноват в нелепой гибели его отца, и когда–нибудь плюнет тебе в лицо — это и будет для тебя судом, страшнее которого нет на земле... Потом мысли его перекинулись на Наставника — или на того, кто столь искусно выдавал себя за Наставника. Что–то здесь было не так с самого начала, но, сколько Лигум ни пытался понять, чту именно, в самый последний момент искомая мысль ускользала от него. ... Да, своей неуклюжей попыткой проверить его знание реалий нашей Академии, я, конечно же, вспугнул его. Теперь он знает, что я подозреваю его, и постоянно будет начеку. Самое скверное, что если он действительно читает мысли своих партнеров по общению, как открытую книгу, то не видно, каким образом все–таки можно его уличить. Только снова будешь нарываться на насмешки с его стороны... Проходя мимо амбуланции, Лигум задержался. «Эпидемиологи» занимались текущими делами: Пит опять брился, а Тим развешивал на высоковольтном кабеле, протянутом из кабины к ближайшему столбу освещения, свежепостиранное бельишко. «Научники», видимо, экономили аккумуляторные батареи. – Похоже, вы здесь капитально обустроились, ребята, — сказал «инфирмьерам» хардер. — Еще недолго — и, смотришь, женитесь на местных красавицах, тем более, вдов сейчас много останется... хозяйством обзаведетесь. Будете тогда рыбу в Озере ловить, резаться до одури в карты и дуть пиво в местном Клубе... – Еще чего, — пробурчал, выключая бритву, Пит. — Тут не до жиру, парень. Тут, главное, сохранить бы свою шкуру в целости и сохранности. Того гляди, раскусит нас киборг и полетят тогда от нашей машины щепки, железки да стекляшки!.. – Да что ты втолковываешь ему, Пит! — вмешался Тим. — Это же хардер, разве он поймет тебя... Он же сам, как киборг... бессмертный. Чего ему–то бояться? А теперь и тем более, раз напарник ему на подмогу прибыл!.. Тоже тот еще фрукт! Ему одно говоришь, а он словно и не слышит тебя... Как же — супермен!.. Не обращая внимание на оскорбительные нотки в голосе Тима, Лигум насторожился и попросил «научников» объяснить поподробнее, что за разговор состоялся между ними и Наставником. Тут же выяснилось, что полчаса назад к «эпидемиологам» подошел Наставник Лигума и, не теряя время на знакомство и прочие вступления, попросил их подробнее рассказать о той проверке, которую они по просьбе Лигума учинили накануне для членов горсовета. Пит и Тим сначала хотели послать его подальше, но потом вспомнили, что уже видели этого человека вместе с Лигумом, и тогда поведали ему все, что он хотел услышать. – А что, не надо было? — с тревогой осведомился Пит у Лигума. – Да нет, почему? — пожал плечами юноша. — Скажите, а свой Знак он вам предъявлял? «Инфирмьеры» переглянулись и почти синхронно выругались, причем оба – нецензурно. Хардер хмыкнул. – Так почему же вы решили, что он — хардер? – Ну как же, — растерянно забормотали Пит и Тим поочередно. — Это же было по нему видно!.. Бронекомбинезон, и вообще... Да и с вами он постоянно ходил по городку... – Ну ладно, — снисходительно сказал юноша. — Пока оставим этот вопрос. Что еще он хотел от вас? – Так это... — промямлил Тим, покосившись на своего напарника. – Микродатчик он попросил на время... Ну, мы его и того... дали ему... А что? У нас этого добра здесь — целая кабина!.. – Что за датчик? — спросил хардер. – Ну, этот... Типа «жучка». В основном, применяется для слежки за кем–нибудь. Радиус действия у него, правда, маленький, всего три километра, потому что работает он почти что на нулевых волнах... – А конкретнее? Что можно сделать с помощью этого датчика? – Ну, можно знать, где в каждый момент времени находится интересующий тебя объект... Или субъект. Как правильно–то, Тим?.. Хотя — неважно. В общем, берешь этот датчик, пришпандориваешь его незаметно кому–нибудь на одежду или еще куда–нибудь... хоть в задницу, ха–ха!.. А потом можешь следить по специальному приборчику, куда пошел этот тип, что делает да кому чего говорит... «Жучок» — он и есть «жучок», одним словом. – Та–ак, — протянул Лигум. — А обнаружить датчик как–нибудь можно? – Элементарно!.. Раз плюнуть! — наперебой уверили хардера «эпидемиологи». — Берешь, например, такой приборчик... «тестер личной безопасности» называется... – Вот и возьмите этот самый приборчик, — сказал Лигум. «Инфирмьеры» остолбенели. – Меня сейчас будете проверять на наличие этого «жучка», — пояснил юноша. – Это мы мигом! — Пит кинулся в кузов и стал греметь там какими–то железками. Судя по этим звукам, упомянутый тестер должен был представлять собой нечто среднее между «вольтметром» и кувалдой. Однако, оказался он вполне приличным электронным приборчиком со светодиодной шкалой. «Инфирмьеры» старательно исследовали всю одежду — Лигуму пришлось даже раздеться — и тело хардера, но безрезультатно. Значит, Наставник не воспользовался разбирательством с убийством Левендорского, чтобы, затесавшись в толпу под видом кого–нибудь из зевак, прицепить датчик к юноше. Впрочем, сделал для себя вывод Лигум, все еще может быть впереди... В том, что Наставник взял у Пита и Тима «жучок» именно с этой целью, Лигум не сомневался. Если бы этот тип был настоящим Наставником и хотел бы проверить свои подозрения в отношения членов городского совета, он бы попросил не один, а сразу штук десять–двенадцать таких датчиков... Ведь не мог же он, опираясь только на рассказы Лигума и «инфирмьеров», определить, в чьей личине скрывается киборг!.. В мэрии Наставника, однако, не оказалось. Дежурный Зегжда доложил хардеру, что Наставник здесь и не появлялся. Тут что–то было не так... Тот, кто скрывался в образе Наставника, явно затеял двойную игру. Но делать было нечего, пришлось сесть и ждать, изводя себя картинами, которые услужливо подсовывало разгравшееся воображение: вот псевдо–Наставник крадется с разрядником в руках к серверной станции, чтобы спалить ее дотла – впрочем, она и без того не функционирует, но неважно... вот он же из всех своих нечеловеческих сил душит мальчика Рила... или, скажем, бродит в домике Кусты Бальцановой, где весь пол испачкан кровью... Наставник появился только через полчаса. Был он как–то неестественно оживлен, словно вмазал где–то грамм двести крепчайшего метагликоля. Впрочем, это предположение было абсолютным бредом, и Лигум прекрасно знал это. Настоящий Наставник не брал ни капли спиртного в рот, а киборгу пить было ни к чему... – Ну, что нового? — громогласно спросил Наставник, с размаху плюхнувшись в кресло. Лигуму показалось, что рукоятка «зевса» у него подмышкой разбухает, как злокачественная опухоль. Он в нескольких словах рассказал о нелепой смерти философа Левендорского, но опустил свои нравственные терзания по этому поводу, хотя, если бы дело происходило в Академии, не удержался бы от того, чтобы не поделиться ими с Наставником. – А где вы были, Наставник? — спросил, в свою очередь, юноша. Наставник усмехнулся. – Где был, там меня уже нет, — грубовато сказал он. И добавил: — Не комплексуй, Даниэль... Просто надо было проверить одну... идею. Сказать ему или нет? Что же ты, хардер, струсил играть в открытую?.. – Кстати, я тут случайно встретил «научников», — сказал, как бы между прочим, Лигум. – А–а, «экипаж машины боевой»?.. И что же они тебе поведали? Сказать или нет? Ладно, пусть это будет нашим козырем... – Ничего особенного, — отвел глаза в сторону юноша. — Между прочим, они вас, Наставник, того... подозревают. – Да? — сильно удивился собеседник Лигума. — И в чем же, позвольте спросить? – Вы им не предъявили свой Знак. Понимаете, в условиях, когда киборг может изобразить из себя любого, людям поневоле начинают повсюду мерещиться оборотни, — пустился объяснять хардер, но Наставник прервал его энергичным жестом. – Послушай, Даниэль, — сказал он. — Ты должен понять одну простую вещь. Дело в том, что я прибыл сюда, в Клевезаль... как бы это сказать?.. неофициально, что ли. Меня никто не уполномочил помогать тебе. Просто это твое первое серьезное дело, и я хотел спасти тебя... не от гибели, нет – от ошибок, которые неизбежно творит хардер на своем первом боевом задании. Странное дело: вроде бы в Академии все все понимают, этику от «а» до «я» назубок знают и соблюдают... Ангелы во плоти, другого слова не подберешь! А стоит оказаться за стенами Конторы — и пошло–поехало, ошибок — горы, трупов — не меньше, а в результате — самоедство вплоть до попыток суицида... Ну ладно, это тема для отдельного разговора, а сейчас ты должен уяснить одно: хардер в Клевезале — один, в твоем лице, а я так... в качестве второго эшелона. Если ты не возражаешь, конечно... И смотри, не распространяйся об этом никому, ладно? – Значит, Знака у вас нет, — напряженным голосом констатировал Лигум. – А искейп? Искейп есть? Наставник скривился: – Я же сто раз говорил тебе, что не люблю пользоваться искейпом! – А вы знаете, как он действует? — невинным тоном спросил Лигум, ловя каждое движение Наставника. – Никогда не этим интересовался!.. Послушай, Дан, почему ты ко мне пристал с какими–то странными расспросами? Что ты от меня хочешь? Повисла пауза, длинная–длинная. Потом Лигум произнес: – Я хочу получить хоть какие–то доказательства того, что вы – действительно мой Наставник. Наставник криво усмехнулся. – «Если бы от вас потребовали представить вещественные доказательства того, что вы являетесь подлинным человеком, наверняка вы бы рассердились или рассмеялись. И правильно. То, что человек есть человек, является неким изначальным условием, не требующим доказательств», — процитировал по памяти он. — Кобо Абэ, «Совсем как человек» — классика... А классику, как говорил старик Честертон, надо уважать и чтить, даже если ты ее не читал, не видел и не слышал! Он был явно доволен самим собой. Разве что руки не потирал от удовольствия. У Лигума возник сильнейший зуд в правой ладони, но что–то удерживало его пустить в ход разрядник. – А зачем вам потребовался микродатчик–«жучок»? — выложил он свой припрятанный козырь. — За кем вы собираетесь следить, Наставник? Наставник встал и подошел к юноше. ... Неужели он собирается сейчас прицепить ко мне «жучок»? Если так, то он должен коснуться меня каким–то образом. Что мне делать? Сделать вид, что я ничего не заметил и потом снять с себя датчик? Или спросить об этом в лоб?.. Наставник совершенно естественным образом полуобнял Лигума за плечи сзади. – Эх, Даниэль, Даниэль, — с горечью сказал он. — Честное слово, я и не думал, что ты не будешь доверять мне... Впрочем, в этом ты, конечно, прав, потому что до конца нельзя доверять абсолютно никому. Даже самому себе... К сожалению, человек до конца непредсказуем. Лигум слушал краем уха своего бывшего учителя, но плохо соображал, что тот говорит. Ему казалось, что между ними вырастает невидимая, но очень прочная стена — как переборка космического корабля, выдерживающая давление в несколько тысяч атмосфер и прямое попадание метеорита. И когда эта стена стала толщиной с комнату, и воздуха в груди осталось только на два последних вздоха, юноша не выдержал. Он вскочил с кресла и, крутнувшись на каблуках, направил на того, кто выдавал себя за Наставника, разрядник. Лицо лже–Наставника не дрогнуло. Словно ему ежедневно приходилось смотреть в черные зрачки спаренных стволов. – Опять ты за свое, — с некоторой досадой сказал он. — Ну сколько можно тебе повторять, что я вовсе — не киборг?.. И потом, не вовремя ты это все затеял, Дан, ох как не вовремя!.. – Ну почему же? — ухмыльнулся Лигум, стараясь держать своего собеседника на прицеле так, чтобы не было заметно, что его рука с «зевсом» дрожит. — Куда это вы так спешите, Наставник? Прикончить еще парочку местных жителей, не так ли? Или взорвать нейтронную бомбочку в центре Клевезаля? Наставник прикрыл глаза. – Ну что ж, — сказал он. — В конце концов, другого выхода, полагаю, в данной ситуации нет... В следующий момент что–то словно взорвалось в голове Лигума, и наступил непонятный черный провал в сознании, похожий на тот, что бывает, когда срабатывает искейп, но когда хардер вновь пришел в себя, то оказалось, что искейп здесь был ни при чем. Лигум лежал на полу, прижавшись щекой к жесткому теплому пластику и пытался сообразить, что случилось. Судя по тому, что «Наставника» в комнате не было, значит, он вовсе не убил перед этим Лигума. Он просто отключил его — мгновенно и со знанием дела... Это было плохо. Это означало, что киборг, выдававший себя за Наставника, уяснил–таки, в чем заключается слабое место хардера: его нельзя убивать, потому что иначе в дело вступит искейп, с помощью которого убитый воскреснет и пусть даже не с первой попытки, но все–таки сумеет избежать смертоносного удара своего противника, а затем — и уничтожить его... Если хочешь одержать верх в поединке с хардером, нужно просто–напросто заставить его потерять сознание, потому что искейп реагирует на микролептонные токи мозга, которые пропадают при смерти, но сохраняются при обмороке... Лигум с трудом поднялся на ноги. Голова его кружилась, хотя тело почти не болело. Чем это он так меня?.. Неужели голой рукой? А что, вполне может быть, раз у киборга такая реакция, что он на лету способен поймать автоматную пулю, то и силы ему, наверное, не занимать... Разрядник хардера лежал на полу, как ни в чем не бывало. Странно, почему это он не лишил меня оружия? Надеется, что я все равно уже не успею помешать ему? Что же он задумал, что?!.. Очередную пакость? Или он собирается уходить из Клевезаля?.. Юноша, шатаясь, подошел к окну и обнаружил, что за окном уже наступают сумерки... Бог ты мой, сколько же я здесь провалялся в бесчувственном состоянии? И где теперь искать Мимикра? Он сдавил больную голову руками и окончательно все вспомнил. В том числе и то, что перед тем, как угрожать своему собеседнику оружием, незаметно прицепил к его рукаву микроскопический «жучок», позаимствованный у «инфирмьеров». Лигум достал из потайного кармашка комбинезона коробочку приемника сигналов от «жучка» и включил его. На небольшом экранчике появилась круговая развертка, которая показывала мерцающую точку. Судя по всему, Наставник был не так далеко отсюда. Лигум мысленно построил систему координат с вершиной в мэрии и его осенило: Информаторий. Наставник находился неподалеку от Информатория!.. Юноша включил звук, но из динамика не доносилось ни звука. Было тихо, только еле слышно трещало что–то. Видимо, кузнечики... Значит, киборг–диверсант готовится нанести свой последний, решающий удар! Все правильно: будучи запрограммированным на разрушение важных объектов, он не мог оставить в целости и сохранности такую цель, как хранилище информации... Лигум убрал приборчик в карман и бросился наружу. Тратить время на спуск по лестнице он не стал, а просто открыл окно и сиганул с высоты пяти метров в кусты. Лицо и руки обожгло словно кипятком, и он догадался, что это были не просто кусты, а что–то вроде шиповника или диких роз. Больше всего в тот момент он боялся не успеть.
