Витольд Сосновский,
Стажер Отдела Безопасности Уасс
Игнат прищурясь смотрел на утреннее солнце, застрявшее в ажурном
перекрытии террасы, а я смотрел на него. Внизу под нами дымился и плавился
сааремский пляж, продавленный обилием человеческих тел. И это называется
пятница, обычный рабочий день...
Игнат искоса посмотрел на меня и неожиданно подмигнул:
Может быть, лучше позагораем?
Издеваетесь, инспектор? вздохнул я в ответ.
Игнат оценивающе прошелся взглядом по моей фигуре, отчего я невольно
втянул живот. Похвально, варяг, на попятную идти поздно. Я пожалел, что
уговорил Игната поехать с утра сюда. Самолюбие, видите ли, взыграло! Надо
мне было затрагивать эту тему... Теперь доказывай, что ты не верблюд... а
осел!
Игнат повернулся и пошел к эскалатору, а я смотрел, как он идет. Ноги
Игнат ставил так, будто при каждом шаге пробовал ступней зыбкую почву, и,
только убедившись в прочности земли, переносил тяжесть тела на всю ногу.
Раньше я никогда не видел у него такой походки, а может, просто не
присматривался. Три года назад, перед тем как он улетел в свою долгую
командировку, мне было шестнадцать, и ценил я в то время в своем старшем
друге такие качества, как сила, ловкость, реакция. Я, конечно, и сейчас
ценю эти качества, но теперь они не кажутся мне главными... Через десять
минут мы вошли в гулкий, прохладный и почти пустой эллинг виндсерферов,
разделенный надвое каналом.
Для начала тебе подойдет тип «Мастодонт», сказал Игнат, колдуя у
пульта координатора спортивной базы.
«Мастодонт»? Я слегка запаниковал, вызывая в памяти образ
волосатого и клыкастого предка слона. Что за зверь?
Не бойся, «Мастодонт» это серфер с фиксированным центром тяжести.
На «Колибри» тебе еще рано, с него падают и мастера.
Пока мы раздевались в одной из кабин, ловкий, как паук, робот
приволок и спустил на воду выводного канала два совершенно одинаковых, на
мой взгляд, плотика с килями, посреди которых торчали тонкие, членистые,
словно сделанные из бамбука, мачты со свернутыми в тугие валики парусами.
Игнат, посматривая на меня с неопределенной усмешкой, пошевелил мачты
серферов, пробуя подвижность сочленений, потрогал ногой шаткую палубу и
вилкообразный гик. Чтото щелкнуло, и валик на мачте развернулся в
прозрачный косой парус. С таким же щелчком раскрылся парус второго
серфера.
Или все же пойдем на пляж? Инструктируй, махнул я рукой, хотя,
честно признаться, лезть на неуютную палубу верткого суденышка не
хотелось.
Инструктаж прост. Игнат отлично понял мимику моего лица. Делай,
как я. Он шагнул на палубу своего серфера, ловко развернул парус, ровный
ветер аэродинамической полости эллинга тут же подхватил странное плавучее
сооружение, не лишенное, правда, изящества и красоты, и отнес на несколько
метров от берега.
Я набрал в грудь воздуха, сделал свирепую мину и прыгнул на второй
серфер, будто хотел взять его на абордаж...
История эта с виндсерфингом началась две недели назад, когда в
отделах управления провели очередной экзамен на отработку комплекса ВВУ
внезапно возникшей угрозы. Внешне это выглядело как спортивнотехническое
многоборье, состоящее из целого ряда состязаний, плюс проходка полигона
ВВУ. В отделах работали разные люди, с разными характерами, способностями
и увлечениями, каждый из них был профессионалом в какойнибудь из
технических или научных дисциплин, а также в совершенстве владел одним из
видов спорта. Но, по мысли руководителей управления, в идеале каждый
работник аварийноспасательной службы должен быть универсалом, потому что,
несмотря на применение автоматов, вычислительных компьютеров и
киберсистем, спасательные операции требовали от спасателей всесторонней
подготовки, колоссальных физических и нервнопсихических нагрузок,
обширных научных и технических знаний, умения мгновенно ориентироваться в
любой обстановке. Универсализм в подобных ситуациях помогал находить
необходимое решение в кратчайшие сроки. А что такое время, особенно если
счет идет на секунды, знал даже я, стажер отдела безопасности, не
допущенный пока ни к серьезным операциям, ни к архивам управления.
Отработка ВВУ в отделе безопасности выявила в центре безопасников
своих универсалов, в числе которых по праву оказался и Игнат, месяц назад
вернувшийся из экспедиции «Погоня». Кстати, именно по его просьбе меня и
приняли в отдел, хотя обычно стажерами безопасности становились
пограничники. Я же в этом году только собирался поступать в Школу
пограничной службы.
Спортивную программу многоборья и психологическое тестирование я
прошел нормально, однако «срезался» на технической ее части, и меня даже
не допустили к прохождению полигона. Это обстоятельство настолько уязвило
мое самолюбие, что я по неосторожности отозвался с пренебрежением о
виндсерфинге, любимом виде спорта Игната. Теперь я пожинал плоды своих
заявлений, далеко не уверенный в том, что справлюсь «одной рукой» с
виндсерфером, этой «обыкновенной овальной доской с килем и парусом». Но я
надеялся на свою реакцию и чувство равновесия, натренированные годами
занятий борьбой тайбо. Как сказалось, напрасно надеялся...
Серфер в море я все же вывел: через двадцать минут и примерно столько
же падений. В конце концов я разозлился, и парус стал мне покоряться.
Игнат не смеялся и не подшучивал, и я был благодарен ему за это,
потому что с детства не люблю насмешек такой уж у меня комплекс. Если к
этому добавить мою вспыльчивость, с которой я борюсь с переменным успехом,
подверженность резким сменам настроения и нелюбовь к нравоучениям...
характерец, в общем, не из легких. Недаром Игнат прозвал меня варягом.
В море дела у меня пошли лучше. Волна была спокойная, пологая, ветер
дул с юга, нас постепенно относило к пляжу.
Игнат перестал давать советы мне бы его чувство такта! и крикнул:
Вот тебе эмоциональная разрядка перед дежурством. Предлагаю
возвращаться, а то вынесет на пляж.
Мы выбрались в полосу ровного берегового ветра, в полукилометре
светилась золотом полоска сааремского пляжа, над которой вырастала белесая
шпага орбитального лифта. И в это время похолодало, откудато пришло
странное беспокойство, томление, желание оглянуться, что я и сделал,
мгновенно очутившись в воде. Вода, наоборот, была как кипяток, а может,
мне так показалось после морозного ветра над морем. Я попытался вылезти на
доску серфера, но над водой холод был собачий, поэтому я снова окунулся в
запарившую воду, словно в термальный источник зимой. Игнат непрерывно
глядел на берег, лавируя серфером в полусотне метров от меня. Я перевел
взгляд выше и увидел, как белый столб лифта на окраине Сааремаа, в двух
километрах от пляжа, разгорелся мигающим светом и погас. Нарастающая волна
булькающего гула накрыла пляж и залив, закричали люди.
К берегу! донесся сквозь утихающий гул крик Игната. Я выскочил на
серфер, забыв о волне холода, но она сама напомнила о себе: пальцы рук и
кожа лица стали неметь, будто я очутился на льду под свирепым ветром в
тридцатиградусный мороз! Я бросил серфер и поспешил к берегу вплавь.
Гул постепенно стих, закончившись коротким стоном взрыва. Над
невидимым вокзалом орбитального лифта вырос черный веер дыма.
Я понял, что на станции произошла одна из тех аварий, которые влекут
за собой человеческие жертвы.
Плыть мешало все то же ощущение холода, хотя в воде оно притупилось.
И все же чтото происходило вокруг, действовало на психику, заставляя мозг
напрягаться в осмыслении непонятной угрозы, искать источник холода,
тревоги и беспокойства, а тело принуждая действовать, кудато мчаться,
оглядываться, размахивать руками, словно непонятная сила заблокировала
умение трезво оценивать обстановку и логически мыслить...
Купающиеся в заливе, все как один, с криком плыли к берегу. Такая же
паника охватила и тысячи загоравших на пляже: люди метались по песку,
кричали, звали друг друга, дети зарывались в песок. Ответственный за
работу пляжа, очевидно, вовремя сориентировался и вызвал смену
кибспасателей; два из них тонкие плоские диски с вакуумподушками
гибкими хоботами манипуляторов уже вытаскивали когото из воды.
В двадцати шагах от берега было уже мелко, по грудь. Игнат первым
выбрался на песок, я за ним, с нарастающей тревогой прислушиваясь к своим
ощущениям.
Холод усиливался, несмотря на августовское солнце и наступившее
безветрие. Люди на берегу все еще суетились и перекликались, хотя
большинство убежали к станции таймфага, и лишь один человек резко
выделялся из толпы своим неадекватным моменту поведением. Одетый в белую
рубашкусетку, он стоял у волейбольной площадки, расставив ноги и сунув
пальцы за пояс, и с каменным равнодушием наблюдал за происходящим на
пляже, изредка посматривая в небо. У ног его стоял плоский черный предмет,
издали похожий на кейс.
Я с недоумением остановил на человеке взгляд, но в это время Игнат
подогнал пинасс. Прыгай!
Я с места прыгнул на сиденье, аппарат тут же рванул в небо. Видел?
крикнул я. Что? Ну того, на пляже...
Потом поговорим. Идем к лифту, там чтото серьезное. Ну и влипли мы
с тобой, варяг!
Я понял: мы не должны были находиться на сааремском пляже, и виноват
в этом был я со своим варяжьим самолюбием и упрямством.
Когда мы вошли, кабинет начальника отдела безопасности представлял
собой склон холма, обрывающийся в море так был настроен видеопласт
кабинета. Я стал осматриваться, впервые попав к высокому начальству, а
Игнат прошел к столу на «вершине холма».
Ян Лапарра закончил разговор по селектору, кивнул нам на стулья и
молча уперся взглядом в Игната. Был начальник отдела невысок, на вид
медлителен и постоянно хмур; разговаривал тихо, спокойно и скупо. Я
встречался с ним всего три раза, и с первой же встречи он показался мне
чемто недовольным, мрачным и суровым. Не знаю, был ли он таков на самом
деле, но, во всяком случае, я ни разу не слышал, чтобы Ян повысил голос
или устраивал комуто разнос.
Каким образом вы оказались на сааремском пляже? спросил он
обыденным тоном. «Вместо того, чтобы заниматься порученным делом»,
мысленно добавил я.
Игнат покосился в мою сторону и ответил не моргнув глазом:
В качестве утренней зарядки мы выбрали виндсерфинг, а потом
собирались идти по заданию.
Я виновато поерзал на стуле, но Лапарра не обратил на мои гримасы
внимания.
Странная история, парни. Рапорт ваш я читал. Итак, что это,
повашему, такое?
Он взял кассету рапорта и вставил в проектор. Вспыхнула световая нить
виома, развернулась в плоский двухметровый квадрат, который плавно
приобрел глубину и резкость, и мы увидели то, что осталось от Сааремского
орбитального лифта...
Из разрушенных взрывом складов, эстакад, платформ киберпогрузки и
здания вокзала с кольцом старткамеры лифта вырастали странные лопасти из
полупрозрачного материала, соединяясь на высоте десятков метров в одну
стекловидную конструкцию, ажурную, с прожилками и утолщениями наподобие
сросшихся стрекозиных крыльев. Но высота сооружения говорила сама за себя
триста сорок метров!
Что это такое? повторял Лапарра.
Игнат не ответил.
Начальник отдела убрал изображение и повертел в пальцах еще одну
кассету видеозаписи. Что говорят эксперты?
Молчат, усмехнулся Игнат. Эта чертовщина выросла за несколько
секунд сразу после взрыва лифта. Масса равна нулю, электрический заряд
тоже нулю, электромагнитных полей нет, во руками пощупать можно. О чем тут
говорить? Таким примерно манером строили воздушные замки сказочные джинны.
Лапарра поставил локти на стол, постучал ногтем по кассете и придвинул ее
к краю.
Это вам, ознакомьтесь. Новое задание. Вполне возможно, что оно
какимто образом связано с прежним... и с происшествием на Сааремаа.
Полгода назад при невыясненных обстоятельствах в Северной Америке погибли
чистильщики из «Аида», Восемь человек, группа Шерстова. Работала группа по
документам архива двухвековой давности. Здесь, Лапарра снова подтолкнул
пуговку кассеты, вы найдете только общие сведения, самое основное.
Невыясненные обстоятельства? пробормотал Игнат. За полгода так
и не выяснили обстоятельств гибели группы?
Она работала по обезвреживанию складов с бактериологическим
оружием, было похоже, что они выпустили на волю какойто неизвестный
вирус. Недавно эксперты... гмгм... установили наконец, что никакой вирус
не мог быть причиной их гибели.
У меня вертелся на языке вопрос: «При чем здесь взрыв лифта на
Сааремаа?" но я сдержался. Игнат повертел в пальцах кристалл из кассеты.
Состав моей рабочей группы? Лапарра хмыкнул, царапнул меня острым
взглядом, мигнул.
Состав твоей группы прежний ты и стажер. Игнат хмыкнул в свою
очередь и встал. Тогда все в порядке.
В коридоре он притянул меня к себе за плечо и прошептал:
Нам оказано небывалое доверие два задания сразу! О чем это
говорит? Я подумал и сказал:
О том, что задания не слишком сложные. Плохо, стажер! Оба задания
относятся, как говорится, к разряду «дохлых», но тем интереснее их
разматывать. Или ты иного мнения?
Он не сказал, что будет, если мы не справимся с заданиями, а я не
спросил. Конечно, какой из меня, честно говоря, помощник Игнату...
Спасатели, и особенно безопасники, люди энциклопедических знаний, а у
меня за плечами детский учебный городок и школа.
Начнем, пожалуй, Игнат посмотрел на часы, с изучения
документации, я по «Аиду», ты по ТФтеории. Возьми в библиотеке
популярное изложение теории таймфага и постарайся уяснить, что такое
ТФкосмолет и почему ему нельзя стартовать с земли. Ровно в два нольноль
быть в отделе. Вопросы? Я заколебался, вопросы у меня были, но вспомнил
мрачный лаконизм начальника отдела и отрицательно мотнул головой.
Первое задание, которое было выдано Игнату и мне, звучало так:
выяснить, чей ТФкосмолет совершил неразрешенный старт, вызвавший
«сахарную» эрозию почвы, с острова СанМигел в Атлантике двенадцатого мая
сего года. То есть почти два месяца назад. Игнат назвал это задание: ищи
ветра в поле!