Посланник - Василий Головачев - Книжная Полка

Глава 4

Сухов спал уже третий час, а Такэда все продолжал беседу с лемуром Истуутукой, Наблюдателем мира Аримойи, отказавшись от угощения и отдыха. В свою очередь и хозяин не проявил нетерпения и недовольства, увлеченный беседой. Видимо, все Наблюдатели Собора Веера сходились характерами и непреодолимой тягой к знаниям.

Хозяин снял скафандр, переоделся в голубовато–серое «трико» с блестками каких–то устройств и превратился в гибкую обезьянку в серебристой шерстке не выше земного подростка двенадцати лет. Лишь лицо его не заросло шерстью да узкие розовые ладони с длинными тонкими пальцами. Пальцев было четыре, и Такэда обратил на это внимание.

– А скафандр был пятипалый, э?

– Необходимая предосторожность. – Речь Истуутуки напоминала птичий щебет, но лингвистическая аппаратура продолжала работать и без скафандра, отвечая баритоном на чистом русском языке. – Скафандр и ловушка, которыми я пользовался, из другого хрона, так что погоня пойдет по ложному следу. Но запас времени не особенно велик, часа четыре.

Такэда глянул на свои часы.

– Через час мы уйдем. Как высоко расположен ваш хрон, вернее цивилизация, на эволюционной гиперболе?

– Вы знаете геометрию закона развития?

Толя достал записную книжку, набросал на листке чертеж и протянул Истуутуке.

– Так? Закон универсален и применим для каждого «пакета» Миров Веера.

Истуутука глянул на чертеж, лицо его исказила гримаса, которая обозначала улыбку.

– На самом деле кривая закона сложнее.

Из стены на тонкой нити отделилась капля «смолы», приблизилась к сидящим в креслах–гнездах, на руку хозяина упал плоский квадратик перламутра. Истуутука поводил пальцем по его поверхности и подал гостю. Такэда с интересом глянул на проступивший из глубины квадрата чертеж. Все надписи на нем были сделаны на русском языке.

Истуутука дал гостю несколько минут на созерцание рисунка, снова улыбнулся, смешно сморщив нос.

– У вас еще будет время разобраться с этим, оставьте у себя.

– Провал «эго», – пробормотал Такэда. – Видимо, имеется в виду способность разумных существ, руководствующихся только личными интересами, заводить цивилизации в экологические и технологические тупики?

– Нечто в этом роде. Поговорим теперь о вас. – Истуутука шевельнул пальцем, и снова из стены вылетела опаловая капля на сверкающей нити, развернулась в широкую пиалу, упала в подставленную руку хозяина. А другая капля – с потолка – наполнила пиалу пушисто–маслянистой пеной. Проводник лизнул пену длинным розовым язычком, потом за два глотка осушил пиалу и бросил в стену, где она растворилась без следа.

– Да, техника у вас на высоте! – Такэда облизнул губы, обнаружив, что хочет пить.

– Высокая, – согласился Истуутука, явно мрачнея. – Но дыхание Хаоса коснулось и нашего хрона. Вы заметили отсутствие жителей в городе? Еще год назад он был намного оживленней и праздничней. Так вот, нас постигла беда худшая, чем экологическая катастрофа. Название беды – потеря интереса: к творчеству, созиданию, познанию, к жизни вообще. Вот почему, получив Весть, я не отказался помочь вам, хотя меньше всего хотел бы помогать человеку.

– Почему?

– Потому что из всех известных мне разумных существ человек наиболее жесток и противоречив. Кроме разве что хаббардианцев. Шаданакар в опасности, и мы должны бороться. Но... – Хозяин замялся, глянул на спящего друга Такэды. – Но я не думал, что Посланник столь беспомощен. Не то чтобы я сожалею, что вмешался, но и не очень верю в успех вашей миссии. Стать махасиддхой [Махасиддха – лицо, достигшее совершенства путем йогической практики.] вашему другу уже не удастся, не хватит времени. Путь не ждет.

– У него есть задатки экстрасенса.

– Блажен, кто верует. Впрочем, кто знает, каким путем достигается вершина магического искусства? Достичь прямого знания–действия может далеко не каждый, большую роль играет масштаб личности, размах устремлений, запас духовных сил и веры. Будите своего... Посланника, пора идти.

Пока Такэда будил Сухова, Истуутука исчез и вернулся уже с двумя плавающими в воздухе вогнутыми листами в форме подносов. На одном вместе с копьем–вардзуни лежали незнакомые предметы, на другом – предметы, явно относящиеся к продуктам питания.

– Ешьте, – кивнул на этот поднос Истуутука. – Наша пища не содержит мяса убитых животных, мы вегетарианцы, и почти все местные фрукты и овощи съедобны и для вас, я проверил.

Гости набросились на еду, даже не пытаясь попробовать ее сначала на вкус. Проводник понаблюдал за ними, склонив голову к плечу, потом подвинул к себе второй поднос.

– Возьмите с собой кое–что в дорогу. Это акваблок, сгущенная вода, хватит обоим на неделю. – Он показал на белый кубик с колечком на одной из граней. – Это НЗ: еда подвергнута субмолекулярному сжатию. Рассчитан примерно на десять земных дней. – Палец хозяина коснулся белой коробки с пятью цветными кнопками по всей ее длине. – А это оружие.

Сухов перестал есть, взял одно из эстетически совершенных, отблескивающих металлом, но хищных на вид устройств.

– Красивая машинка.

– Это нервайлер, аппарат, создающий наводки в нервных окончаниях. Любое существо, имеющее нервную систему, попадая под разряд нервайлера, будет в шоке.

– В спутников Хуббата вы стреляли из него?

– Нет, на них нервайлер не подействует. Они не люди, да и к тому же хорошо защищены. Я нейтрализовал их особым ядом. Второй аппарат – хардсан, широкодиапазонный лазер.

– Как раз для меня. – Такэда взвесил в руке золотисто отсвечивающий пистолет с толстым чешуйчатым стволом. – Я не воин Пути и могу не стесняться в выборе оружия. Да и нервайлер пусть будет у меня.

– А мне, значит, меч, – сердито фыркнул Никита. – Ничего себе, равноценная замена.

– Вы просто не знаете, о чем идет речь, – прощебетал Истуутука, насмешливо блеснув глазами. – Меч мага – самое совершенное оружие в Мирах Веера. Таких мечей существует...

– Знаю, Толя рассказывал. – Никита махнул рукой и снова фыркнул. – По одному из наших земных мифов, Зу–л–Факар, меч Мухаммеда, якобы тоже обладал волшебной силой, но как это выглядело – миф не говорит. Видимо, создателю мифа не хватило фантазии. Меч – он меч и есть – большой ножик.

– Вы не правы...

– Не обращайте внимания, – перебил Такэда хозяина, – он капризничает от недостатка информации. Tantum possumus, quantem scimus.

– Что? – не понял Истуутука, выслушав своего киб–переводчика. – На каком языке вы это сказали? У лингвера нет аналога.

– На одном из древнейших земных – латинском. – И Толя перевел: – Столько можем, сколько знаем.

Лемур сморщил нос, но продолжать в том же духе не стал. Бросил гостям два свертка.

– Переодевайтесь, это костюмы с терморегуляцией и удалением кожных выделений.

Костюмы оказались удобными, подстраивающимися под форму тел и похожими на спортивные из толстой, упругой, прочной и одновременно мягкой ткани. Карманов у них не было, но к поясу на специальных липучках крепилось что угодно, в том числе и коробки НЗ, «фляги» акваблоков и оружие – кроме вардзуни. Такэда вынужден был сунуть его в заплечный ранец. Оглядев друг друга, гости остались довольны.

– Теперь примите пару советов, – произнес Истуутука с некоторым сомнением и в то же время с восхищением, глядя на Сухова снизу вверх; он едва доставал головой танцору до пояса. – «Лестницу» Шаданакара нельзя использовать бесконечное число раз. Во–первых, это небезопасно для здоровья, а во–вторых, вас просто перехватят слуги Четырех.

– Мы называем их боевиками «свиты Сатаны».

– Не важно. Я выведу вас в любой хрон, в том числе и домой... – Проводник сделал паузу, но гости молчали, – куда захотите, но если решите продолжать Путь, не бегайте по «лестнице» вверх–вниз. А еще лучше, если бы вы отыскали устройства, способные преодолевать хронобарьеры между Мирами Веера самостоятельно.

– Мы знаем только одно такое устройство – жругр, – сказал Никита. – Но им пользовались только демономаги, игвы.

– Подобные были и у магов–творцов, но можно воспользоваться и жруграми. Эти гиганты рождены демономатематикой, живыми их назвать нельзя, но и чисто механическими тоже.

Никите вспомнилась сопка Медведь, показанная Толей во время вояжа к Неплюеву. Он глянул на Такэду и встретил его ответный взгляд: оба поняли, о чем речь.

– Не все они были уничтожены во время последнего сражения сил Семерых и Синклита Четырех, – продолжал хозяин, – попробуйте найти хотя бы одного из них. Тогда вы станете почти неуязвимы. – Истуутука помолчал. – Если, конечно, сможете оживить жругра и подчинить своей воле. Вы готовы?

Никита и Толя молча кивнули.

Через пять минут они уже выходили из каплевидного аппарата у знакомых скал. Сухов тайком взглянул на перстень – желтый крестик горел спокойно.

– Вы обещали рассказать, как работает перстень... эрцхаор и рация, то есть хохха.

– Пока ты спал, я все узнал, – успокоил товарища Такэда.

– Тогда вперед, самурай, нас ждут великие дела! Мне нужен год, чтобы я смог спокойно тренироваться, и тогда...

– Боюсь, года у нас не будет, – тихо сказал инженер.

Сухов недоумевал:

– Почему?

– У вас нет даже месяца на «спокойные» тренировки, – вставил Истуутука, уже одетый в свой чешуйчатый скафандр. – Шаданакар разрушается, Хаос поглощает хрон за хроном, и цена каждого дня неимоверно велика.

– Если вы тот, за кого себя выдаете, – голос киб–переводчика Истуутуки стал суше, – если вы Посланник – вам должны подчиняться все формы гиперчувствительности и гипервоздействия. Сможете разбудить в себе эти силы, активизировать нужные формы психики – достигнете цели.

Проводник не сказал, что произойдет в противном случае, но это и так было понятно.

Никита задумался. В душе происходила борьба между «да» и «нет», между отвагой и нерешительностью, свободой и ограниченностью. У него вдруг проснулось чувство незавершенности собственных намерений, но никто не мог ему помочь ни советом, ни примером.

– Мне нужно подумать. – Никита, чувствуя прилив крови к щекам, с трудом заставил себя взглянуть прямо в глаза Проводника. – Дня два–три. Если есть место, где нас не достанет команда СС, доставьте нас туда. Дальше я пойду один... или не пойду вовсе.

– Что ж, – поразмыслив, сказал лемур, – по крайней мере честно и откровенно. Возьмите еще вот это. – Он протянул Сухову две пары маленьких дисков, соединенных спиралькой. – Лингверы. В их памяти хранится большинство основных языков Шаданакара. На первых порах они вам помогут. Следуйте за мной.

Спустя минуту дверь темпорала закрылась за ними, станция сдвинула время на определенное количество «хроноквантовых градусов», следуя приказу Истуутуки, и они вышли в другой Мир Веера.

Проводник–Наблюдатель Истуутука покинул их сразу же, как только они огляделись на новом месте. Посланник и его спутник остались одни, чувствуя непривычную робость и ожидая появления чудес, жутких и опасных или приятных и добрых. Однако ничего не происходило. Вне стен кокона темпорала шел дождь, и за его пеленой ничего нельзя было рассмотреть даже в трех десятках шагов.

– Где мы? – осведомился Сухов, попятившись под козырек какого–то каменного строения, из которого они вышли.

Такэда покосился на стену строения, сложенную из крупных каменных блоков, когда–то хорошо обработанных и гладких, а сейчас в оспинах и шрамах эрозии.

– На нейтральной полосе. В этом хроне с давних пор никто не бывает. Это мертвый мир, никого в нем не осталось, я имею в виду – разумных существ. Цивилизация погибла, остались одни развалины.

– От чего она погибла?

– Вирус, выращенный в военных лабораториях, нечто вроде нашего СПИДа.

– Хорошенькое дело! И проводник хорош! А если мы подхватим этот вирус?

– Не подхватим. Хрон изолирован уже около тысячи лет, вирус давно сдох, но изоляцию не сняли. Просто Проводник имеет доступ к тайнам подобного рода.

– Он что, маг?

– В некотором роде. Маг научного знания. В своем мире он известный ученый.

– Ну, раз вирус исчез, остановимся здесь. А как далеко от Земли мы ушли по «лестнице» Шаданакара? Вверх или вниз?

– Шли мы вниз, но по отношению к цивилизации Земли этот мир хоть и не намного, но старше. И принадлежит он «пакету» Земель, где властвуют военные диктатуры, суперкомпьютеризированные системы и полное пренебрежение к судьбе личности. – Такэда помолчал. – Нашу Землю, вероятно, ждет то же самое.

– Не каркай. – Никита помрачнел, вспомнив все перипетии их бегства. – Пошли поищем сухое помещение. Я все еще хочу спать, к тому же мне надо... кое о чем подумать, поразмышлять.

– Думай. Еще Дюма говорил, что «размышлять – высшее счастье для людей действия, единственный отдых, который они себе позволяют».

Побродив по огромному, хорошо сохранившемуся зданию, напоминавшему замок и административный центр одновременно, они набрели на относительно чистую комнату с единственным окном, стеклом в котором служил полупрозрачный лист какого–то сверхпрочного материала, выдержавшего тысячелетие. В комнате сохранились остатки камина и стола да встроенные в стены шкафы, остальное давно превратилось в пыль.

Поворошив в шкафах, Никита отчистил угол помещения, снял с пояса снаряжение и улегся прямо на голом каменном полу.

– Разбудишь, когда закончится дождь.

– Ты же собирался размышлять.

– Не хватай за язык, зануда.

Такэда смел слой пыли в другом углу, нажал на поясе на ряд металлических полосок, и «спортивный костюм» на нем раздулся, приобрел сходство со старинным водолазным скафандром, а из воротника вырос такой же раздутый капюшон. Толя плюхнулся на пол, поправил под головой капюшон и закрыл глаза. Наблюдавший за ним Сухов хмыкнул.

– Как интересно! А мой почему–то не трансформируется. Или Посланнику не положено спать в комфортных условиях?

– Посланник должен был спросить, как работает врученная ему одежда и техника. – Толя встал и коснулся пластинок на поясе танцора в нужной последовательности. – Мыслитель.

Костюм Сухова бесшумно превратился в пневмоматрац.

– Спасибо, – сказал он в спину Толе. – Метис.

– От такого слышу, – парировал Такэда, лег и мгновенно уснул. В отличие от приятеля он не отдыхал уже вторые сутки.

Зато Никита долго не мог уснуть, несмотря на мягкие объятия костюма–скафандра. В конце концов сон сморил и его.

Проспали они часов пять.

Первым проснулся Такэда, выпустил из костюма воздух, откупорил «флягу» с водой – то есть включил механизм понижения плотности акваблока, и напился. Подумал: чайку бы сейчас, горяченького!.. Затем сделал зарядку и разбудил Сухова.

– Дождь кончился, вставай. Что–нибудь надумал?

Никита вскочил. Он был бодр и весел, тяжелые мысли ушли, хотелось двигаться, что–то делать, к чему–то стремиться и... танцевать. Он даже сделал было несколько па из своего «фирменного» танца, но быстро опомнился и занялся зарядкой. Потом позвал Толю, и они почти час вели полуконтактный бой, забыв обо всем, подняв тучу пыли. Костюмы на них были поистине волшебными. Они впитывали пот и принимали любые удары: те не достигали тела. Сухов первым опустил руки, отвесил поклон:

– Ясумэ, Тоява–сан.

Они умылись, перекусили какой–то зеленовато–коричневой массой, в которой похрустывали орешки – по вкусу она напоминала халву, – но прежде чем выйти из здания, проверили экипировку.

У них были акваблоки – полные «фляги» воды; почти неначатые коробки НЗ; «свисток», который «свистел» в соседние хроны – хохха; эрцхаор – перстень–индикатор и он же программатор станции хроносдвига, а из оружия – вардзуни, нервайлер и хардсан, один вид которого придавал уверенности больше, чем все остальное.

– Отобьемся в случае чего, – повеселел Сухов.

Такэда не был столь наивен, однако промолчал.

– Что будем делать дальше?

– Сначала осмотримся, куда мы попали. Дышится здесь неплохо, гравитация нормальная, и если никого агрессивного поблизости не окажется, можно будет немного пожить на природе. Потом я сообщу тебе свой план.

– Ого, у нас уже есть план?

– Не ерничай. – Никита вдруг о чем–то вспомнил, нахмурился. – А ну–ка, доставай хохху. Давай, давай, пошевеливайся. Прежде всего выясним, где Ксения.

Такэда вытащил из–за пазухи завернутую в платок бабочку–портсигар хронорации, вопросительно глянул на друга.

– На чем будем писать? Бумаги у меня нет.

– Истуутука дал тебе пластиковый лист...

– Только не на нем! Этому материалу, равно как и чертежу, цены нет. Лучше я вырву лист из записной книжки. Но не уверен, что сообщение дойдет. Раньше я наговаривал текст на аудиокассету, и она исчезала.

– Ничего, дойдет и так. Попробуем сформулировать.

Полчаса они мучились, составляя текст запроса, пока наконец не родились две фразы: «Посланнику необходима полная информация о местонахождении земной девушки Ксении Красновой, художницы, возраст – двадцать один год, проживающей в г. Москве по улице Королева, 5. Запрос весьма срочен».

Такэда сложил листок с надписью, аккуратно поместил в углубление портсигара и закрыл с тихим щелчком. Через минуту открыл хохху вновь, и друзья убедились, что листок исчез.

– Слава Богу! – вздохнул с облегчением Сухов. – Я боялся, что они не примут запрос в таком виде.

– Ты хоть представляешь, кто такие эти «они»?

Никита запнулся.

– А действительно, кто? Маги, которых я должен отыскать? – Он подозрительно глянул в узкие спокойные глаза Толи. – Оямович, не темни, ты обязан это знать. Ты же говорил что–то об информационной службе Собора Веера.

– Я не Посланник. – Такэда попятился, выставив вперед ладонь, глядя, как Никита наливается кровью. – Вижу, Весть отдает тебе свою информацию порциями. Связью через хохху и анализом сообщений, и вообще информацией, занимаются всего–навсего Наблюдатели, а это обыкновенные люди, вроде меня. Правда, в своей среде они выделяются по некоторым признакам...

– По каким же? Только не говори, что по уму.

– По любознательности и таланту обобщений. Не задирайся, воин, гони свой план.

– А разве мы не подождем ответа?

– Хохха сама даст знать.

Никита прошелся по комнате, попытался выглянуть в окно, но сквозь серо–белое «стекло» ничего нельзя было разглядеть, кроме того, что на улице – день.

– Что–то мне не очень хочется выходить... не идут из головы слова Истуутуки: Хуббат – брат Вуккуба! То–то мне все время казалось, что они похожи. Знаешь, во всей этой истории кроется какой–то парадокс. Если им, то есть боевикам СС, удалось убить Симаргла, Посланника, якобы обладающего магическим и телесным могуществом, то почему они с той же легкостью не убрали меня? Всего лишь танцора и акробата?

– Симаргла убрали вовсе не они – кто–то из Четырех, лично. Может быть, даже сам Гагтунгр... или Даймон. А «свита Сатаны» просто страховала убийцу. Ты подвернулся случайно... в чем я уже не уверен.

Никита постучал по пластику окна, вслушиваясь в сухой костяной стук, затем молча направился к выходу.

Снаружи царил тихий, безветренный, неяркий солнечный день. Но вместо солнца потрясенные путешественники обнаружили в небе гигантскую золотистую дугу, похожую на радугу. Именно она и давала свет, почти не уступающий по силе солнечному земному. Но самого солнца здесь не было.

– Что за ерунда? – опомнился Никита.

– Одно из двух: либо это пылевое кольцо вокруг Земли, либо кометно–пылевое вокруг Солнца. И то и другое вполне могло существовать в этом мире изначально.

Сухов некоторое время не сводил глаз с небосвода, потом огляделся. Замок, вернее его развалины, окружала серебрящаяся, посверкивающая кристалликами соли или какого–то другого минерала пустыня с редкими группами изъеденных временем скал. А может быть, построек наподобие замка, в котором прятался темпорал. Слева от здания пустыня переходила в холмистое предгорье, за которым сверкала изумрудным огнем цепь далеких гор, а справа начиналась цепочка нешироких и мелких с виду озер–луж молочно–белого цвета с лежащими в них ежастыми валунами.

Путешественники обошли замок с тыла и обнаружили неподалеку, за низкими холмами, в которых угадывались разрушенные постройки, самое настоящее кладбище каких–то механических конструкций–чудовищ, выглядевших даже с большого расстояния функционально завершенными.

– М–да, – сказал Никита, разглядывая кладбище из–под козырька руки, – что–то они мне напоминают.

– Ракеты, космодром, – предположил Такэда, – или звездолеты, если тот термин предпочтительнее.

– Давай сходим?

Такэда нагнулся, взял на ладонь несколько кристалликов серебристо–белого цвета, растер и понюхал.

– Гипс. Видимо, после исчезновения разума здесь образовалось озеро, а потом высохло и превратилось в мерайя [Мерайя – высохшие гипсовые или соляные озера.]. Сходить мы туда сходим, к этим чудищам, но ты что–то там говорил о плане.

– Потом, потом, дай отдохнуть хоть пару минут. – Никита двинулся было к холмам, с хрустом давя кристаллы гипса, но Толя остался на месте. Сказал тихо, но так, что Сухов услышал:

– Aut non tentaris, aut perfice.

Никита обернулся.

– Что ты бурчишь, как старый дед, да еще на латинском? Я не помню этого выражения, переведи.

– Или не берись, или доводи до конца.

– Ну, эта песня мне знакома, – беспечно махнул рукой Никита, потом присмотрелся к лицу друга внимательней и посерьезнел. – А ты все–таки зануда, Оямович. Хорошо, вот тебе мой план. Первое: постоянный тренинг, везде и всегда, в том числе и здесь. Второе: в моей памяти сохранилось любопытное утверждение Вести, что где–то в Мирах Веера, то есть на «лестнице» Шаданакара, обитает «первый меч всех времен и народов». Хотелось бы найти его и научиться махать им, раз уж мне на роду написано владеть этим мечом. Кстати, один из магов Семерки тоже живет в «пакете» тех Миров. Может быть, это он и есть?

Такэда хотел возразить, потому что он точно знал: искусство владения мечом не есть искусство творческое, созидающее, – но промолчал.

– Затем я начну эксперименты с Вестью, – продолжал Никита. – Пора наконец иметь в сознании всю информацию, а не носить ее на плече. Впрочем, эксперименты я начну уже здесь, через пару часов. Сходим к тем сооружениям, потренируемся и – с Богом! Третий пункт моего плана – поиск собственно меча. Очень меня заинтересовала шутка нашего друга Истуутуки о необычайных секретах меча Святогора, моего меча, как он сказал.

– Это не шутка. Как и то, что ты – параллельный родственник Святогора. Вестник вычислил тебя правильно.

– Тем более. Четвертое: поскольку по системе хронострун путешествовать опасно, воспользуемся советом того же Истуутуки – попытаемся найти живого или хотя бы полуживого жругра, способного преодолевать хронобарьеры между Мирами. Тогда мы станем независимы от темпорала, пусть «эсэсовцы» потом попрыгают, разыскивая нас. И в–пятых... собственно, это все.

– Разве? – удивился Такэда.

– Я имел в виду предварительную работу. Если выживем – продолжаем Путь, ищем всех магов, объединяемся, бьем морду Люциферу и возвращаемся домой в зените славы. Ура! Или ты имел в виду... Ксению?

Такэда отвернулся.

– Я уже испугался, что ты забудешь о ней.

Никита молча повернулся и зашагал прочь от здания. Такэда с улыбкой в глазах глядел ему вслед. И вдруг Сухов остановился, вскинув руку к лицу. По его напряженной спине Толя догадался, что произошло нечто непредвиденное планом.

– Что застрял? – подошел он с подчеркнутым спокойствием.

Никита, не оглядываясь, протянул ему руку с перстнем. Камень высвечивал последовательность фигур разного цвета: желтый крестик – оранжевый пятиугольник – алый полумесяц. Как завороженный, Толя несколько секунд смотрел на мигающий перстень и молчал. Ничего особенного, в общем–то, не произошло, перстень предупреждал лишь о повышении М–фона, о появлении всплеска магического поля без его идентификации, и все же сердце тревожно сжалось.

Инженер оглянулся. Показалось, будто из развалин за спиной выглянул черный человек, тут же скрылся, и людей накрыла холодная угрюмая тень.