* * *
Еще до начала боя стало ясно, что полковник Солль ищет смерти.
Он не отдавал себе в этом отчета – однако только сумасшедший мог
броситься вперед, не дожидаясь основного отряда, нахально, по–мальчи
шески, по–зверски, круша направо и налево, не соотнося своих сил и сил
противника; и счастье полковника, что безумные его действия смешали
планы обеих сторон – стражники, заранее решившие не проявлять особого
рвения, теперь вынуждены были ломиться вслед за ним, а разбойники, в
свою очередь смущенные небывалым напором, слегка порастеряли спесь.
Эгерт очень удивился бы, если б в тот момент ему сказали, что он
занимается растянутым во времени самоубийством; он, со своей стороны,
убежден был, что выполняет долг. Из–под копыт его лошади взметнулись
искры затоптанного костра; обрушив сталь в своей руке на чью–то голо
ву, Солль в ту же секунду ощутил, как в плечо ему впивается железная
лапа.
Тело его действовало, по своему обыкновению, отдельно от разума –
разум еще не успел задаться вопросом, а что это такое, когда руки ух
ватили напряженную как струна веревку; извернувшись, как змея, Солль
соскользнул с седла, перекатился в темноте под копытами и сдернул с
плеча тройной крюк, который тут же и ушелестел прочь по траве; на сме
ну ему явилась рука с занесенным тесаком – нога Эгерта в тяжелом бот
форте ударила вооруженную руку в запястье. С неба смотрела неподвижная
луна; Эгерт снова перекатился, давая возможность чьему–то короткому
мечу воткнуться в место, где он только что лежал, вскочил на четве
реньки и ударил головой в чье–то круглое брюхо; толстый разбойник ока
зался несдержан и закричал, Эгерт мельком обернулся на оставшийся за
спиною бой и снова отпрыгнул – не глядя. Прямо перед ним оказалась ог
ромная, широкая, как двери, хищно сгруппировавшаяся фигура; выбросив
руку со шпагой, Эгерт поймал удар все того же тесака, отвел его в сто
рону и, используя преимущество в длине своего оружия, атаковал сам.
Громила отступил с неожиданной легкостью – и на смену ему из темноты
вдруг явился некто, чье оружие было подобно Эгертовой шпаге.
Эгерт закричал – боевой клич сообщил его отряду, что предводитель
жив и строго спросит с трусов, что победа близка и павших похоронят с
почестями; сиюминутный соперник его был подвижен и ловок, а Эгерт спе
шил, желая разделаться с ним поскорее и прийти на помощь своим людям.
Он спешил и оттого то и дело ошибался; в темноте под ногами пута
лись сплетенные корни, Солль оступался, рычал от злости и атаковал
снова. Разбойник, очевидно, обучался фехтованию долго и серьезно – он
был не просто умел, он был техничен, однако его искусству недоставало
раскованности, блеска и умения импровизировать, того самого, которым
так славился Эгерт Солль. Про себя Эгерт мысленно поправил неудавшуюся
комбинацию соперника – и тут же отругал себя за неуместные в бою мыс
ли. Следует уложить юнца и найти в этой каше Сову... Впрочем, с чего
он взял, что соперник его – юнец?
Успокоившись, наконец, он подловил руку противника в слишком широ
ком выпаде и, захватив его оружие движением собственного клинка, выр
вал неприятельскую шпагу и швырнул себе под ноги. В ту же секунду кли
нок его оказался у горла противника – и он задал себе запоздалый воп
рос: зачем? Он же не собирался пленять юношу, какие пленные в этой
схватке, следовало хотя бы ранить его, а лучше...
– Ну какого пса! – раздраженно выкрикнул его обезоруженный против
ник. – Ну какого...
Шпага в Эгертовой руке стала вдруг тяжелеть, будто наливаясь свин
цом. Хрипы и скрежет боя отодвинулись, только стучала в ушах собствен
ная кровь да неправдоподобно низко нависала белая переполовиненная лу
на; юноша стоял перед ним, и не близость смерти смущала его, а собс
твенный проигрыш, будто дело происходило в тренировочном зале...
– Какого пса, – повторил юноша устало и зло. Темная прядь волос
лежала на его взмокшем лбу, как траурная ленточка.
Эгертова рука наконец не выдержала тяжести и медленно опустилась.
– Конечно, полковник, вы фехтуете лучше, – сказал Луар с ноткой
зависти. – Мне так никогда...
Пожав плечами, он наклонился и поднял из–под Эгертовых ног свое
оружие. Эгерт не шелохнулся.
Луар снова пожал плечами, повернулся и двинулся в темноту; парали
зованный, в одночасье растерявший и храбрость и волю Эгерт смотрел, как
он вскакивает в седло.
Застучали копыта – Эгертово ухо выхватило этот не самый громкий
звук из шума схватки; но и стук копыт скоро затих.
И сразу после этого затих и бой – разбойники отступили, оставив на
поле боя несколько убитых неудачников; стражники, потерявшие шестерых,
не решились их преследовать – тем более, что команды на то так и не
поступило.
Несгибаемый полковник Солль, еще недавно бестрепетно кидавшийся на
голую сталь, казался теперь растерянным и близоруким. От былого беше
ного напора не осталось и следа; даже жест, которым он велел отряду
возвращаться в город, был как–то смазан и вял.
А жест потребовался потому, что в ночь большой неудачи полковник
Солль почему–то лишился голоса.
