* * *
Кронос приближался. По любому поводу люди стали собираться в группки,
группы, компании и даже – в крупные стаи. Многие завели привычку
скапливаться в зале управления станцией. Придут, сядут и начинают
поглядывать из–за спин дежурных, непонятно чего выжидая. Видя это, старший
врач Зара предписала всем легкие дозы тонизаторов. В целях «снятия,
поощрения и материнской заботы», как записал в бортовом журнале Сумитомо.
Его тоже беспокоило состояние команды.
– Пора что–то предпринимать, – сказал он мне как–то.
Мы беседовали на вышке для прыжков в воду.
– Скоро Новый год, – поведал я.
– Вот так новость. И что из того?
– Авось развеемся.
– Если постараться. Предлагаю конкурс бальных танцев.
– М–да, – высказался я.
Но губернатор смотрел на вещи просто.
– Надо обратиться к могучим инстинктам. Смысл жизни в суете. Женщинам
только дай повод принарядиться, а уж мужчин–то они притянут, не
сомневайся.
С этим я не посмел спорить.
– Да и какой риск? – настаивал Сумитомо.
– Ничто так не усиливает тоску, как неудавшееся развлечение.
– Чья фраза?
– Жил–был один писатель.
– Так и знал, что не твоя. Ухомаха кто подсказал?
Кругом одни проницательные, просто беда.
– Обидеть хочешь? – поинтересовался я.
– Ни в коем случае. Но все–таки не ты ведь придумал? Я никому не
скажу.
– А я тебе скажу, что ты меня недооцениваешь.
– В самом деле? Тогда скажи еще, что у тебя есть свежая идея.
– Свежая? – испугался я.
– Вот то–то же. Давай, помогай мне с танцами.
– Не хочу.
– А у меня есть право на административное принуждение, – промурлыкал
Сумитомо.
Я обозвал его вымогалой и демонстративно начал раскачиваться на
подкидной доске. Будучи весьма посредственным прыгуном в воду, губернатор
имел на этот счет общеизвестный, хотя и тщательно скрываемый комплекс.
Замешанный на национальной идее, как поговаривали.
Вздохнув поглубже, я подскочил повыше, и... Кто–то глянул снизу. Не
тем бесцветным, беззрачковым взглядом, от которого всполошенно
просыпаешься ночью, потому что знаешь, – ну, вот и инсайтец подкатывает, –
а взглядом тайным, теплым, томным, темным. Хрипловатым таким взглядом.
Многого стоит такой взгляд.
Успев заметить запрокинутое лицо, очень распахнутые глаза, а под ними
– очень обтянутую грудь успев заметить, я полетел в воду.
Сумитомо наградил меня аплодисментами.
– Никогда не видел столько брызг сразу, – сказал сын моря. – Как тебе
удалось?
– Сейчас научу, – пообещал я озираясь.
Но Мод исчезла, растворилась, не забыв прихватить полотенце.
Изжелта–бронзовый Сумитомо картинно облокотился о перила.
– Между прочим, танцует она превосходно.
Я угрюмо воздел руки.
– Суми. Клянусь твоей Аматерасу...
– Я умолкаю, о Сережа–сама!
Хохоча, он оборвался с вышки и выплеснул половину бассейна. А в воде
его не поймаешь. В общем, избежал наказания.
