В Аль–Ришаде была ночь, и Строггорн поднял Лингана с постели. Тот долго и внимательно слушал его, и сильно расстроился. С момента, когда Джулию оживили, в Элиноре прошло больше двух недель, так как разница во времени превышала двадцать с лишним раз. Девочка потихоньку поправлялась и повторная психозапись могла свести на нет все лечение. Давно Строггорн не видел, чтобы Линган так долго принимал решение, даже согласие Генри не произвело на него никакого впечатления, но еще раз обо все подумав, он понял, что другого выхода нет.

Джулия несмело вошла в операционный зал. Она давно не видела Строггорна и улыбнулась ему. У того сжалось сердце, но он только приветливо кивнул ей.

– Ложись на операционный стол, только разденься, – сказал он спокойно.

– Извините, меня не будут резать? – Джулия обдумывала, что бы это все значило и почему сразу два врача хотят ею заниматься. С Линганом она уже слишком хорошо познакомилась и сразу напряглась – общение с ним не доставляло никакого удовольствия, об этом смутно помнилось. Джулия раздевалась под куполом, когда почувствовала мужчину в черном в сияющем вихре и удивленно обернулась. Креил оперировал ее, но тогда она была под наркозом и не помнила этого человека. – Вы ответите на мой вопрос?

– О чем она? – Креил вопросительно посмотрел на нее. – Нет, Джулия, успокойся, это просто обследование, никто не будет тебя резать. Вы что, ребенку ответить не можете? – быстро и недоступно для нее сказал он Лингану и Строггорну. – Кстати, я тоже хочу знать, зачем меня вызвали?

Строггорн на сильно высокой скорости объяснил ему ситуацию, и чем больше Креил вникал, тем серьезнее становился. Он сразу понял, что они зашли в тупик. Люди погибали один за другим, и ни к кому не удавалось приблизиться настолько, чтобы выяснить, от кого исходит угроза.

– И что теперь, повтор? – Креил садился на место оператора. – Попробуй скажи мне когда–нибудь, Строггорн, что я бываю неправ! Сразу знал, что девчонку измучаете.

Я дам ей наркоз, иначе вы ее сразу в шок отправите.

– Ты что, слушал ее запись? – удивился Строггорн.

– Зачем? Мне достаточно было того, во что превратили ее тело. Постарайтесь не добраться до руки, если Джулия это вспомнит – шок ей обеспечен. – Креил внимательно посмотрел на приборы. – Можете начинать, она спит. Что это за воспоминание? Хоть предупредите меня.

Линган уже знал расположение воспоминаний в мозгу Джулии, и они почти сразу смогли найти нужный коридор памяти.

ВАРД–ХИРУРГ–ОПЕРАТОРУ: – Креил, как она?

ОПЕРАТОР–ВАРД–ХИРУРГУ: – Плохо, а я так понимаю, самое мерзкое вы еще не делали, по болевому порогу запас всего двадцать восемь процентов. При активизации зоны выбьете ее в шок.

– Ну и что будем делать? – Линган не решался активизировать зону.

– Прошлые разы обходился без шока? – уточнил Строггорн.

– Прошлые разы я не давал такой уровень активизации, и оператор все время следил за болевым порогом. Это воспоминание мы не трогали, это точно, пока слишком рано это было делать. Ну что? – Линган снова посмотрел на него. – В сумасшедший дом навсегда не отправим? Там же еще желание ее убить, помимо прочего.

ВАРД–ХИРУРГ – ОПЕРАТОРУ: – Креил, повтори обезболивание.

ОПЕРАТОР – ВАРД–ХИРУРГУ: – Начинайте, если не передумали, ей же все равно плохо, а вы еще тянете. Обезболивание я уже повторял, не эффективно, слишком мало прошло времени после этих событий.

Линган поглядел еще раз на Строггорна и переместился в коридор памяти, начиная активизацию.

Крупный мужчина находился в большой, плохо освещенной комнате, он был крепко привязан, и заломленные назад руки саднило от врезавшихся веревок. Он не поднимал лица и видел только ноги человека и кусок белого халата.

– Джек, неужели ты дошел до того, чтобы пойти против меня? – спросил человек в халате. В поле зрения появился шприц.

– Нет! – Джек закричал, извиваясь на стуле. – Только не это, нет! – Шприц вошел в его руку...Провал... Он лежал на полу, руки были по–прежнему связаны, и кто–то пнул его грязным, в пыли, ботинком, в живот. Джек сжался, защищая промежность.

– Очухался, гад. – Ботинок снова повис в воздухе.

– Оставь его, – голос человека в халате. – Итак, Джек, теперь у тебя пропадет всякая охота шутить с нами. Я дам тебе лишь одно поручение. – Он подробно объяснил, кого, где и как нужно было забрать.

– И что с ней делать дальше, с этой девчонкой?

– В целом, что хочешь, но эти слова вы должны записать. – На пол полетел лист бумаги. – Ясно?

Джек прочитал.

– А что с ней потом?

– Только убить. И не забудь, во–первых – браслет, его нужно снять до того, как она умрет, не перепутай – до того. Во–вторых – лицо, никто и никогда не должен узнать ее труп. Справишься?

– Не в первый раз. Знаю одно место, собаки там такие, через день останутся одни кости, – ухмыльнулся Джек...

ОПЕРАТОР – ВАРД–ХИРУРГУ: – У меня шок, Линган, закончить никак нельзя?

ВАРД–ХИРУРГ – ОПЕРАТОРУ: – Не видим лицо, не мешай...

... ему развязали руки, и он долго запихивал листок бумаги в карман, не решаясь подняться на ноги и стоя на коленях.

– Долго будешь возиться? – Снова грязный ботинок над ним, и резкий звук металла о металл.

– Попробуй не выполнить, Джек, еще одно предательство и... – Голос человека в халате и рука, показывающая куда–то в сторону. Джек вскрикнул от боли – ботинок все–таки добрался до него и пнул сзади, под коленями, и, уже падая, лишь на миг он поднял глаза и встретил ледяной, ничего не выражающий, взгляд человека в халате... Провал... Глаза Джулии, совсем голубые, и чудовищная боль, разорвавшая все...

Линган мгновенно попытался убрать все в подсознание, но до конца это не удалось, коридор продолжал светиться неровно, слегка мерцая.

– Зараза! Активизировалось до конца! – ругался Линган. – Теперь она все вспомнит.

– Не все. – Строггорн кивнул на затененные туннели.

– И этого хватит! Сильная психика у девочки. – Линган попытался еще раз приглушить воспоминание. – Бесполезно, возвращаемся, посмотрим, что там с ней.

Строггорн сразу понял, что Креил подключил систему жизнеобеспечения к Джулии, это, как минимум, означало клиническую смерть. Креил даже никак не отреагировал на то, что они пришли в сознание, а, подключившись одной рукой, все изменял и изменял ввод препаратов, пытаясь вывести ее из этого состояния и непрерывно следя за приборами.

– По–моему, вы ей разнесли эмоционалку и добрались до отрезанной руки, – ворчал Креил, в очередной раз внося изменения.

– Совсем плохо? – Строггорн не отключался, он не был уверен, что не придется еще работать с мозгом Джулии.

– Ничего, могло быть хуже. – Креил еще раз проверял показания приборов. – Можете отключаться, не советую заниматься сейчас эмоционалкой, Джулии уже более чем достаточно на сегодня.

Строггорн отключился, оделся и вышел в холл, поняв, что Антон не решается войти в операционную.

– Как она? – Антон сразу вскочил.

– Не знаем еще. У меня к тебе просьба: сбегай за цветами, принеси какой–нибудь букет, только не розы, они колючие, можно оборудование попортить. Сделаешь?

Лицо Антона посветлело, и он сразу же убежал выполнять поручение Строггорна – это было несравненно лучше, чем присутствие при психозондаже. Джулия очнулась через сорок минут, и Креил сразу отключил аппаратуру – обезболивания ей сделали уже столько, что была опасность передозировки. Она тут же заплакала, и Строггорн прошел под купол, сев рядом с ней.

– Что ты плачешь? – сильно мягко спросил он.

– Моя рука...

– А что с ней? – Строггорн осторожно взял ее левую руку. Джулия открыла глаза и посмотрела на нее. – Вспомнила? – Он не стал расспрашивать ее ни о чем.

– Меня убили? – спросила она и снова заплакала.

– Зачем нужно думать о грустном? – Строггорн мягко смотрел на нее. – Хочешь, я тебя обрадую? Мы сильно хорошо сейчас посмотрели твою голову, и я могу тебе твердо обещать, что через два месяца Линган перестанет тебя мучить и выпишет из клиники. Рада?

– Правда? – Джулия смотрела на него, пытаясь уловить ложь. Строггорн сразу вспомнил, что даже во время изнасилования она ухитрилась основательно поковыряться в голове Джека, выясняя свою дальнейшую судьбу, и удивился ее самообладанию. – Линган, – сильно быстро спросил Строггорн. – Ты же делал ей глубокий зондаж перед лечением, Джулия может быть Вардом?

– Может, есть свернутая структура, только не пугай ее раньше времени, сообщая об этом. А где она будет жить после клиники?

– У нас. – Антон вошел в операционную с огромным букетом цветов, Джулия уловила его приход и смутилась. Строггорн только усмехнулся и накрыл ее простыней. – Можно войти? – Антон не решался пройти под купол.

– Входи, она уже тебя не стесняется, – ответил Строггорн и понял, что, увидев Антона, в памяти Джулии снова всплыли сцены изнасилования, и она опять заплакала. Антон растерянно стоял с букетом в руках и никак не мог понять ее реакции, и почему именно он, а не другие врачи, вызвали ее. – Джулия, посмотри, какой Антон тебе принес букет, правда, красиво?

– Это вы его попросили, – шмыгнула она носом.

– Ах ты хитренькая, когда это ты успела влезть ко мне в голову? – сильно удивился Строггорн.

– Это не в вашу. – Ей вдруг стало смешно, потому что теперь смутился Антон.

– Так я не понял, у кого она будет жить? – Линган стоял в проеме купола.

– Она будет жить у Этель и Диггиррена, – сказал Антон и встретил ледяной взгляд Строггорна, даже не успев защитить свой мозг. – Строггорн! Я уже давно не живу с родителями! А с Лейлой они подружились! Голову как больно, – поморщился он. – Я прекрасно знаю, сколько лет Джулии, не нужно меня убивать. Джулия, подтверди, что вы подружились с Лейлой, мне не верят.

– Это правда, Строггорн, – Джулия совсем успокоилась. – Она часто ко мне приходит, и мы подружились. Если вы не против, я бы действительно жила вместе с ней, и Этель я уже знаю, она сильно хорошая женщина. Только я не пойму, чья Лейла дочь?

– Моя, – ответил Строггорн. – Но это не относится к делу. Ты лучше скажи: ты так твердо решила не возвращаться в свою родную семью? Я разговаривал с твоим отцом, ему эта идея совсем не понравилась.

– Вы обсуждали это с папой? – Джулия задумалась, вспоминая свою прошлую жизнь. – Нет, никак не смогу жить теперь там. Одно мучение, даже мои братья, такие глупости у них в голове! Мне больше такого не выдержать, только отца жалко, но его охрана тоже читает мысли. Когда–нибудь все равно я бы ушла из дома. – Она закрыла глаза. – Очень хочется спать, можно? – Казалось, в ее мозгу словно расправилась пружина, и Джулия тут же заснула.

Генри вскочил с кресла, как только почувствовал Строггорна. Для него не прошло и часа, как тот ушел.

– Уже вернулись? – Генри вглядывался в его лицо, пытаясь понять результат.

– Конечно, почти семнадцать часов прошло, более чем достаточно для такого дела.

– Он усмехнулся. – Правда, сильно сложно привыкнуть к такой временной разнице? У меня постоянно все в голове из–за этого путается, не успеешь уехать, а в Аль–Ришаде уже пролетело две недели. Моя дочь меняется прямо на глазах, как в волшебном сне, и у меня совсем нет времени ей заниматься. Кстати, они подружились с Джулией и твердо решено, что после выздоровления она будет жить у Советника Диггиррена в семье.

– Значит, все нормально? – Генри успокоенно сел в кресло. – Как только эта история закончится, вы разрешите мне посетить Аль–Ришад с женой?

– А это стоит делать? Через ваш месяц у нас пройдет больше полутора лет, и ваша жена не узнает Джулию. Подумайте, как вы сможете ей все это объяснить? Сейчас есть хороший повод сказать, что Джулию убили, я бы на вашем месте его использовал. Сами же, пожалуйста, приезжайте, когда хотите.

– Вы очень жестокий человек, Инквизитор. – Директор смотрел в одну точку.

– Генри, Генри, меня столько раз за мою жизнь обвиняли в этом, что нет уже никакой реакции на эти слова. – Строггорну принесли чай с маленькими аккуратными бутербродами, и он спокойно занимался ими. – Ваша маленькая девочка, как вы ее считаете, имеет совершенно железный характер и хорошо помогла нам. Появились, наконец, шансы зацепиться за что–то более серьезное, чем просто исполнители. Во время изнасилования, как вы знаете, она довольно неплохо поковырялась в голове насильника, но главное – удалось «увидеть» в его мозгу лицо хозяина. Это тоже промежуточный человек, но если он жив, его сейчас доставят, на этот раз удалось опознать, кто это. Да и вы должны его знать. Кличка – Врач, известная личность в определенных кругах.

– Врач? – Генри удивленно вскинул брови. – Конечно, знаю его, он был одним из наших лучших агентов, правда жесток, до крайности, и всегда быстро действует.

Значит, он снова сменил хозяина?

– Похоже, что так. – Строггорн ложкой размешивал сахар в чае. – На нас он никогда не работал, но многие из тех, что теперь с нами, его знали раньше.

Впечатление одно и то же – это вообще не человек.

– В каком смысле?

– Не прикидывайтесь, Генри. Не знаю, у вас или в другом месте – он же несколько раз менял хозяев, но кто–то серьезно занимался его головой. О зомбировании психики вам же известно? Ваше изобретение? Или славян? – Строггорн пристально поглядел на Генри. – Значит, ваша работа. Тогда вы должны знать, что у него несколько уровней психики и все закрытые, открываются при необходимости человеком, знающим код трансформации, несколько фраз – и перед вами другой человек – язык, привычки, походка, узнать невозможно, даже мышление меняется.

Поэтому он нам совершенно не подходил как агент. В его мозг обязательно вмонтирован код подчинения и самоуничтожения, убить такого человека просто – достаточно сказать необходимый код, то же – с подчинением. Мы таких и людьми не считаем – у них полностью отсутствует свобода психики. Она настолько изуродована, что даже я не смог бы вылечить такого человека. Думаю, что мой личный робот, Стил, и то обладает большей свободой воли. Достаточно присутствия любого из Советников – и у него меняется приоритет выполнения приказов, например.

– Почему так?

– Когда–то меня очень опасались и специально ввели в его программу схему сложного подчинения, – пояснил Строггорн, поставив чашку на стол, откинувшись в кресле и положив ногу на ногу. – Вы бросили курить, Генри?

– Бросил, никакого удовольствия теперь, так, редко, больше для баловства. – Генри все равно закурил. Слуга принес его самые любимые сигареты, и он по–привычке не удержался. – Сколько еще ждать? Последние двое суток я ужасно устал от ожидания.

Дверь открылась, и человек в черном вошел в зал.

– Мы нашли Врача, Инквизитор, – доложил он.

– Очень хорошо, – Строггорн встал. – Наденьте маску, Генри, у нас начинается работа.

Они спустились по лестнице вниз, в подвал, в небольшое помещение со сложной аппаратурой. Человека посадили в пси–кресло. Его руки удерживались на подлокотниках щупальцами Машины, но все равно, когда он увидел входящего Строггорна, дернулся, пытаясь встать. Свет переключился, и сейчас кресло с человеком оказалось ярко освещено, а остальное помещение утопало в темноте.

Строггорн сел на парное пси–кресло, не подключаясь к нему. Он просто всматривался в глаза человеку: тот не пытался сопротивляться и закрывать глаза, а только глухо вскрикнул, когда спираль вошла в его мозг.

Через какое–то время Строггорн обнажил руку и щупальца Машины присоединились к пси–входам. Генри сидел на свободном стуле и наблюдал. За последнее время он так измучился, что с трудом воспринимал события, происходящие для него словно во сне. Он посмотрел на Врача – такая кличка была у человека, когда–то бывшего одним из лучших агентов разведки, тот совсем обмяк и, казалось, просто спал.

Неожиданно все изменилось. У Врача начался припадок: его мелко трясло и тело сводило судорогой. Строггорн тут же отключился, человек в черном быстро вколол несколько уколов Врачу. Это не помогло, тогда его переложили на стол, вводя препараты прямо в нервные узлы.

– Что с ним? – Генри решился на вопрос, видя, как Строггорн задумчиво смотрит в одну точку.

– Я насчитал семь уровней психики – это многовато для человека, даже и для зомби, а, возможно, есть еще. С ним работал телепат, Генри, но он каждый раз менял пси–образ, чувствуешь уровень квалификации? Единственное, что можно попробовать найти – его настоящее лицо: может быть, Врач когда–нибудь и видел его. Если это воспоминание есть – его, наверняка, пытались затереть, полно переделок, трудно разобраться. Кодов для переключения с одной личности на другую мы не знаем. Это плохо, видите, что получается? Если бы я прошел дальше – началось бы разрушение психики в соответствии со встроенным приказом на самоуничтожение. Я думаю, при глубоком зондаже мы его убьем, дай бог только, чтобы это произошло после того, как мы узнаем достаточно о его хозяине.

Строггорн приказал человеку в черном сходить за Линганом и не прошло и двадцати минут, как тот появился в дверях.

– Нужно убивать? – спокойно уточнил Линган.

– Скажем по–другому, скорее всего, я его убью при зондаже. – Строггорн вопросительно смотрел на него. – Санкционируешь?

– Это точно он? – Линган посмотрел на стол. – Похож. Давай еще кресло, большое есть? – Выдвинули еще одно кресло, и Линган, раздевшись, подключился к Машине.

Они шли по уровням психики Врача, опускаясь все ниже и ниже. Сейчас их мало волновало, что те дозы обезболивающих, которые перед этим ввели Врачу, никогда не позволят тому очнуться. Уровни скользили перед их взором. Сначала он родился, но память об этом была почти полностью стерта, настоящее имя было забыто. Потом менялись города, страны, разведки...

Яркий свет операционной, лицо врача совсем близко, он смотрит в глаза и кивает кому–то, шприц впивается в кожу.

– Вы будете работать на нас? – Голос по–русски, в ответ полубессмысленный взгляд. – Вы будете работать на нас?

– Да! – хриплый ответ и провал, содержащий инструкции, новый язык, муштру подготовки и почти никаких собственных мыслей...

Яркий свет операционной, лицо врача совсем близко, он смотрит в глаза и кивает кому–то, шприц впивается в кожу.

– Вы будете работать на нас? – Голос по–немецки, в ответ полубессмысленный взгляд. – Вы будете работать на нас?

– Да! – Хриплый ответ и провал, содержащий инструкции, новый язык, муштру подготовки и почти никаких собственных мыслей...

Яркий свет операционной, лицо врача совсем близко, он смотрит в глаза и кивает кому–то, шприц впивается в кожу.

– Вы будете работать на нас? – Голос по–английски, в ответ полубессмысленный взгляд. – Вы будете работать на нас?

– Да! – Хриплый ответ и провал, содержащий инструкции, новый язык, муштру подготовки и почти никаких собственных мыслей...

– Как ты думаешь, Строггорн, сколько раз они перевербовывали его? – спросил Линган, пробираясь во всем этом.

– Не знаю, страшно, что каждый раз изменяли психику, считая, что делают с ним это первый раз, а он уже очень давно перестал быть личностью.

...Города, страны, гипноз, курс усиленной психотерапии, сумасшествие, лечение, снова гипноз, двойная перевербовка с переделкой психики...Большой провал...

– Линган, здесь нужен психоключ, если взломаем, точно убьем!

– Другие идеи есть?

"...Не смотрите на меня так! Нет! Мне не вынести этого..." – Врач сидел, привязанный к креслу, и смотрел в совершенно нечеловеческие глаза. Кругом кто–то серый...«Не люди? Или я совсем? Не надо! Со мной столько раз поступали так!

Зачем?" – Кто–то смотрит в глаза, бесконечная боль, все плывет и резкий окрик:

«Сосредоточься! Это приказ! Ты же человек!" Он поднимает глаза и глядит прямо в лицо, не узнавая, не понимая, что происходит. Кто–то серый вдруг вырастает в размерах и отчетливо звучит его голос, произносящий фразу самоуничтожения.

Линган сидел, отключившись, и человек в черном беспокойно всматривался в его лицо.

– Все хорошо, Дейл. Он умер?

– Да, ничего нельзя было сделать, мы пытались – все бесполезно.

– Жаль. – Линган устало открыл глаза, и посмотрел на Строггорна, отрешенно глядящего перед собой. – Не смогли с тобой заблокировать приказ, одно утешение, что убили не зря. – Он встал и начал одеваться. – Сообщите в Аль–Ришад, что нас долго может не быть. Пусть Диггиррен возьмет управление страной на себя, а Лао ему поможет.

– Мне можно спросить? – Генри смотрел на них.

– Узнали, кое–что. Плохо Генри, последний раз с ним работали не люди. – Строггорн тоже одевался.

– В каком смысле?

– В самом прямом. Не люди, я имею в виду не таких, как мы, а самых настоящих инопланетян. Разница понятна?

– Хорошо, первый раз вы прямым текстом сказали, что родились на Земле, – кивнул Генри.

– А ты до сих пор сомневался? – усмехнулся Линган.

– Глядя на вас, Председатель, трудно об этом догадаться. Что дальше?

– Будем искать. Строггорн, ты говорил, вытащил тогда в Многомерность инопланетянина?

– Думаешь, он?

– Похоже, но искать его придется в нормальном человеческом облике, город, где он бывал, известен, главное теперь – не спугнуть.

Они вошли в бар. Прошло больше двух недель, никто, кроме них, не искал этого человека: малейший намек, неосторожная мысль – он бы исчез навсегда. Строггорн с Линганом сами обшаривали все места, где можно было встретить его. Строггорн вспомнил, что агент, которого они искали, был хорошо замаскирован, имел семью, ребенка и мог вести самую обычную жизнь, время от времени общаясь с определенными лицами, которыми руководил.

Они вошли в зал – сигаретный дым висел в воздухе. Еще с улицы они знали, что тот, кого столько времени искали, здесь. Он только взглянул на вход, не пытаясь уйти, так как знал, что от существ Многомерности невозможно скрыться в обычном пространстве, если они нашли тебя. Линган подошел к нему и положил руку на плечо, как будто они были давними друзьями. Полная тишина застыла в зале, все сидели неподвижно – Строггорн полностью контролировал людей.

– Ну что, пошли? – Линган не собирался без необходимости уходить в Многомерность в присутствии такого количества свидетелей. Человек не сопротивлялся. Они вышли на улицу и свернули за угол, в темноту. Возник пространственный туннель, и Линган втолкнул человека внутрь.

Круглый зал Совета, как всегда, сиял чистотой. В пяти креслах сидели пять Советников, напротив них находился человек, самый обычный на вид: может быть чуть слишком пристальный взгляд серых глаз, бледное худощавое лицо, тонкое, точеное сложение, выверенные жесты длинных пальцев. Пять пар глаз сверлили его, но казалось, это нисколько не беспокоило человека.

– Вы не сможете ничего со мной сделать. – Он улыбнулся тонкими губами. Уровни его психики скользили, не позволяя проникнуть в мозг и грозя втянуть в свой чудовищный псевдомир.

– Может стукнуть его посильнее? – предложил Линган.

– Тогда вы от меня точно ничего не узнаете, – снова усмехнулся человек. – Именно поэтому, думаю, и не убьете.

Советники долго молчали, пока Креил не поднял взгляд, и человек вздрогнул от его мыслей. Человека освободили, и все прошли в операционный зал. Джон Гил настраивал аппаратуру.

– Не хочет говорить? – только уточнил он, не дожидаясь ответа.

Человека раздели и положили на операционный стол, Машина обвила его захватами, не давая пошевелится, он не сопротивлялся, только повторил:

– Зачем все это? Вам не прощупать меня.

Креил переглянулся с Джоном Гилом, и аппаратура заработала. Сфера была закрыта герметично, и Машина быстро изменяла характеристики. Креил взял пробу тканей человека на анализ, выясняя, какая атмосфера могла бы устроить такое существо.

– Он очень похож на нас. Даже Аолла сейчас имеет больше отличий, – сказал Джон Гил по результатам анализа.

Тело человека изменилось скачком, как обычно и бывало при регрессии: когда количество изменений превышало определенный уровень, оно сразу, на глазах, перестраивалось. Человек закричал, его кожа посерела, тело как–то сразу сжалось, утончились конечности, и число пальцев на руках превратилось в три. Волосы на голове почти исчезли, закрывая череп лишь легким пухом, а глаза, широко открытые, с большими, складчатыми веками, смотрели, почти не мигая.

Телепатически – все то же скольжение уровней психики, даже во время болезненной трансформации существо не потеряло контроль над собой.

– Ну вот, хоть посмотрим, с кем имеем дело, лично я все равно не знаю, кто это.

– Линган всматривался в существо под куполом. – Ладно, давайте земную атмосферу, то, что вы ему подсунули, явно его не устраивает, еще задохнется.

Машина вернула условия под сферой к земным, и тело существа снова стало человеческим. Щупальца отпустили его, он сел и несколько раз тряхнул головой, откашливаясь.

– Ну, у вас и методы, Советники! Две регрессии за десять минут, я что, испытательный полигон? Чуть не отравили черт знает какой атмосферой!

– Сколько вы времени на Земле? – спросил Линган.

– А что? – Человек только поднял взгляд, но не ответил.

– Думаю, сколько нужно прожить на чужой планете, чтобы так здорово научиться ругаться.

Они снова вернулись в зал Совета. Перед дверью человек несколько замешкался, уловив: Женщину в красном.

– Разве Аолла Вандерлит на Земле? – тут же спросил он, но ему никто не ответил, а Линган слегка подтолкнул его внутрь. Аолла сидела за столом и невозмутимо расправлялась с очередной тарелкой. Стил подошел и аккуратно собрал стопочкой посуду, Линган насчитал семь тарелок и с трудом сдержал улыбку. Человека снова усадили в пси–кресло и привязали.

– Так что ты делаешь на Земле, Ти–иль–иль? – спросила Аолла, приступая к следующей порции.

– Ты его знаешь? – Советники спросили это почти одновременно, и Аолла поморщилась.

– Ой, говорите по очереди. Кажется, я задала тебе вопрос, Ти–иль–иль?

– Такая красивая женщина, а занимается допросами. И охота вам тратить на это время? Вы ведь всего на две недели?

– Противное ты существо, вечно никаких ответов от тебя не дождешься.

– Конечно. – Положил ногу на ногу Ти–иль–иль. – Давайте, вы не будете меня допрашивать и пойдете с Советником Строггорном займетесь чем–нибудь поприятнее?

Они потом и без вас разберутся.

– Опять лезешь в мою жизнь? Мало секретов с Уш–ш–шем?

– Он бывал на Дорне? – Линган нахмурился.

– Бывал, в скафандре, конечно, у него же тоже тело трехмерное, – пояснила Аолла.

– В нашей Галактике всего одиннадцать трехмерных цивилизаций, но им не повезло, у них два солнца в системе оказалось, одно – трех–, а другое – четырехмерное и, может быть, из–за этого развились две параллельные цивилизации. С одной, четырехмерной, Дорн тесно общается, родственные, а с этой – постольку–поскольку, одна система, никуда от них не деться.

– Оказывается, вы очень хорошо о нас осведомлены, – сказал Ти–иль–иль.

– Не один же ты любишь совать нос в чужие дела, – усмехнулась Аолла. – Теперь расскажешь?

– Теперь тем более ничего не скажу.

– Они такие. Им было обещано заселение Земли после гибели. Дорн мне говорил, решение выносилось на Галактическом Совете. Потом оно было отменено Векторатом Времени.

– Это неправда. Сначала Векторат Времени нам твердо обещал, что можно будет переселиться. Мы уже почти тысячелетие за Землей наблюдаем, потрачено сколько сил! Это же несправедливо, что вас таким способом спасает эта девчонка!

– Это кто вам обещал?

– Векторат Времени, – пояснил Ти–иль–иль. – Отец Странницы, он же до нее занимал эту должность. Когда увидели этого младенца – Странницу, никому в голову не пришло, что она такого наворочает. Убедить ее пытались – бесполезно. На редкость наглое, самоуверенное создание оказалось, Стайол, одним словом!

– Наконец–то разговорился, – заметил Линган.

– Он же не по существу. Я это и так все знаю, поэтому и говорит, а иначе – тоже бы молчал. Ведь так? – прокомментировала Аолла.

– Так, – усмехнулся Ти–иль–иль. – Зачем давать лишнюю информацию? Сначала, когда посмотрели еще раз линию Земли, решили, что ее спасти нельзя. Для этого нужно было собрать вместе как минимум шесть существ Многомерности не ниже третьего уровня развития да еще в одном месте в одно время, а это совершенно нереально – они так часто просто не рождаются, да и продолжительность жизни на Земле не позволяет развиться до такого уровня сложности. – Ти–иль–иль спокойно наблюдал, как Советники переглянулись. – Так что у нас есть серьезное подозрение, что некоторых из вас вытащили из прошлого. Так?

– Не вздумайте ему отвечать, – вмешалась Аолла. – Он только для того и рассказывает, чтобы еще что–нибудь узнать.

– Зачем вы только прилетели на Землю, Аолла? Неужели вам так плохо на Дорне?

Другое бы существо уже и забыло, что родилось на другой планете. – Ти–иль–иль некоторое время молчал. – Мы подняли свои архивы, но такого государства или княжества, как Аль–Ришад, никогда не существовало ни в этом месте, ни в каком другом месте Земли. Наверное, изменили название. Ваше государство существует исключительно в будущем, хотя и непонятно, как это получилось. Линган, а вы не назовете ваше настоящее имя? Вы ведь действительно потомственный князь, только нам никак не удалось вас вычислить в прошлом. Сознайтесь, ведь вы–то точно из прошлого?

– Зачем вам это знать? – Линган спокойно выдержал взгляд Ти–иль–иля. Тот попытался пробраться к нему в мозг, и Линган с изумлением понял, что ему это частично удалось.

– Правильно, так и есть, – удовлетворенно сказал Ти–иль–иль. – Жаль, что такая сложная Вард–Структура, не добраться до зон памяти и не выяснить ваше настоящее имя. – Он рассмеялся на возникшее в мозгу Лингана желание его убить. – Ну нет, этого вы ни за что не сделаете. С Креилом более или менее ясно, его родители давно погибли, имя тоже сменено, повлиять на такого человека просто нечем – Линган и Лао ему, как родители, плюс абсолютная преданность государству. Просто нам не повезло, что в начале двадцать первого века родился человек таких выдающихся, универсальных способностей, да еще и выжил при этом. Я так понимаю, Странница помогла? Вы же не должны были жить, Креил ван Рейн? Так? – Ти–иль–иль уставился на Креила, но тот быстро опустил глаза, затрудняя прослушивание мозга.

– Прячетесь? Понятно, после того, что делали с вашей головой... Кстати, это правда, что на Дирренге вы всего за год изменили социальную систему планеты? – спросил Ти–иль–иль, но Креил не ответил. – Какое счастье для нас, что вы, с вашими способностями, так плохо переносите регрессии. Но если вам когда–нибудь надоест жить на Земле, мы с удовольствием примем вас на нашей планете. Можете выбрать любую должность, какая вам понравится, кроме Президента.

– Вы хотите меня купить? – Креил усмехнулся.

– Конечно. Особенно, если Земля все–таки погибнет. Где–то вам нужно будет жить?

С Аоллой понятно, она в этом случае навсегда останется на Дорне.

– Это вы с Уш–ш–шем решили? – Аолла зло сверкнула глазами. – А я ломаю голову, какие у них общие интересы? Дорнцы терпеть не могут Трехмерность, а тут такая дружба!

– Это же логично. Мы помогаем ему на Земле, он нам – на Дорне...

– И я остаюсь с ним. С чего это он взял? – Аолла посмотрела на Ти–иль–иля. – Может, я себе еще кого–нибудь найду?

– После того, как узнали, что делает мужчина с головой женщины на Дорне? – Ти–иль–иль снова расхохотался. – Или это будет Уш–ш–ш, – а у него будет уйма времени, чтобы вернуть вас, – или никто. Согласитесь, при вашей прошлой жизни, кроме как силой, вас вообще нельзя получить. Жаль, что вы о себе, кроме имени – Анна, вообще ничего не помните, даже в каком году родились. Я думаю в глубине души, что вам вообще мужчины не нужны. Так? – Ти–иль–иль воспринял ненависть в мозгу Строггорна и первый раз испугался.

– Аолла, а зачем мы позволяем себя оскорблять? – Строггорн холодно смотрел в глаза Ти–иль–иля. Это напоминало настоящую дуэль, так быстро скользили мыслеблоки защиты у Строггорна и уровни психики у Ти–иль–иля. Первым сдался Ти–иль–иль и сразу опустил глаза.

– У вас очень высокая скорость мыслепередачи, Советник, но все равно вы еще не достигли третьего уровня развития существ Многомерности.

– Не расскажете, чем они отличаются? – спросил Строггорн.

– А вы не знаете? Возможностями, конечно.

– Крайне содержательный ответ, – прокомментировал Строггорн. – Еще что–нибудь добавите?

– Это зачем? – Ти–иль–иль снова улыбался. – Самое мерзкое, как эта противная девчонка, я имею в виду Странницу, решилась собрать вместе столько убийц? Она же, наверняка, вынуждена была всем вам корректировать психику, иначе, собравшись вместе, вы бы давно поубивали друг друга. Линган – профессиональный военный, про вас Строггорн, можно не говорить, Инквизиция не лучшее место для воспитания праведности. Кстати, свое настоящее имя не скажете? Такая жалость, что Уш–ш–ш по глупости не запомнил его, торопился стереть о вас память из головы Аоллы и никак не думал, что это окажется таким важным – настоящее имя любовника жены. Очень расстраивался потом, когда понял, как это могло бы помочь нам. – Ти–иль–иль переждал, когда уляжется гнев в головах Советников.

– Как бы вы влезли в прошлое, если бы даже узнали это? – спросил Линган.

– Есть много методов, а самое хорошее в них то, что все бы выглядело, как случайное стечение обстоятельств. Сначала нам показалось самым простым найти земного ребенка Странницы и потихоньку убрать его. Мы думали, это несколько охладило бы ее пыл, но с ним тоже что–то не так. На редкость лживые существа – Стайолы. Мы проверили пол–Земли – не было никакого сына. Или в том самолете погибла не она, использовала не свое имя? – Ти–иль–иль внимательно всмотрелся в Советников. – Ну вот, вы тоже его искали, а результата никакого. Опять–таки, с ребенком можно было все сделать якобы «случайно» – обычный человек, нет никаких проблем. Кто же такой смелый, пойти открыто против Странницы? Она ведь не только вашей планетой занимается, но и нашей тоже, не дай Бог поругаться из–за чего бы то ни было. Кстати, именно поэтому ее не будет во время объединения зон Земли, на ваш 2036 год попадает очередная флуктуация наших двух звезд.

– А почему это помешает ей быть у нас? – Линган нахмурился.

– Потому что у нас речь пойдет сразу о жизни двух древних телепатических цивилизаций, и Странница никак не сможет позволить себе роскошь не помочь нам в такой ситуации. Кстати, именно из–за ее вмешательства на Земле произошло совпадение таких редких событий. Они стали одновременными, а она не сможет быть сразу в двух местах. Даже не надейтесь на ее помощь. – Ти–иль–иль улыбнулся. – А самое приятное, знаете что? Это также затруднит вам получение помощи с Дорна, часть своих кораблей им придется послать нам.

– Похоже, у нас вообще мало шансов, что все получится? – уточнил Строггорн.

– А я о чем толкую? – Ти–иль–иль улыбнулся. – На мой взгляд, у вас нет никаких шансов. Планетарная система Дорн не будет вам помогать ни за что. Они терпеть Трехмерность не могут, и нам бы не помогали, если бы вместе с нами в нашей системе не было одновременно Четырехмерной родственной им цивилизации.

– Какая сволочь! – сказала Аолла.

– Такая красивая женщина и такие выражения! Как вас только Уш–ш–ш терпел? – Ти–иль–иль улыбнулся. – Все равно мы переселимся на Землю и наконец избавимся от своих четырехмерных соседей, именно поэтому мы и не сняли наблюдателей с Земли, хоть Странница и потребовала этого. Куда спешить? Еще два года и планета – наша.

– Вы проводили эксперименты с нашими женщинами. – Строггорн вдруг понял, что это вовсе не «ужастики», а страшная правда. – Зачем?

– Не хочу отвечать.

– Вы сказали мне в Многомерности, что у вас приемный ребенок. Это так или это ваш ребенок? – снова спросил Строггорн.

– Тем более не отвечу.

– Значит ваш, иначе чего бы вам бояться? – Строггорн задумался. – Цель таких экспериментов?

– Он не скажет, Строггорн, – вмешалась Аолла. – Думаю, им плохо подходит атмосфера, пытались найти способ, внедрив часть земных генов, лучше приспособить тело – отсюда и такие многочисленные эксперименты. В целом, наши цивилизации очень похожи.

– Да, генетический анализ подтверждает это. А с атмосферой у них должны быть проблемы, нужно большее содержание углекислого газа и еще есть ряд отличий, – пояснил Креил.

– Вы все–таки подумайте над нашим предложением, Креил, – снова заговорил Ти–иль–иль. – Такой нужный для нас человек. Среди вас всех есть только одна загадка для нас – Лао ван Михаэль. Невероятно странное существо с врожденной Многомерной структурой. Смотрите, сколько разговариваем, а он молчит. Такое чувство, он давно все это знает и сидит здесь из вежливости. Так?

– Я думаю, он больше ничего нового нам не скажет, – спокойно сказал Лао и приказал увести Ти–иль–иля.

– Ты действительно все это знал? – спросила Аолла, глядя на Лао, когда Ти–иль–иля увели.

– Большей частью, но могу еще много чего добавить. – Лао оглядел их, решая, готовы ли они к этому. – Помнишь, Креил, когда ты был еще подростком, тебя как–то увлекло изучение истории Аль–Ришада? Ты еще прибежал ко мне и долго обижался, что не смог ничего найти о нашем княжестве? Проблема на самом деле в том, что Аль–Ришад – порождение совсем другой реальности. И эта реальность давно погибла. Именно это делает нас такими неуязвимыми со стороны прошлого, хотя когда–то я просто не понял – зачем Странница так сделала, неужто и правда мы оказались такими уникальными за всю историю Земли?

– Я подозревал что–то в этом роде. По всему получалось, что не могло быть в 1627 году той дикости, с которой начинается история Аль–Ришада. Наша временная линия миновала эту эпоху намного раньше. К 1627 году – уже не было такой феодальной раздробленности, такого смешения вер и языков. Да и физика нашего мира – странна. Найдется еще немало отличий, что не мешает нам нормально развиваться, а при необходимости – контактировать с внешним миром. Так что – ничего плохого в этом нет.

– Есть и еще кое–что, но вам это не понравится, ребята. У нас действительно мало шансов выжить, но есть ряд условий, которые просто необходимо выполнить.

– Подожди, Лао. Ты знаешь, от чего должна погибнуть земная цивилизация? – спросил Строггорн.

– Да, знаю. – Лао был предельно серьезен. – Произойдет прорыв сильного потока излучения из Многомерности, и это убьет все живое на планете, кроме многомерных существ. Можем попробовать защитить Аль–Ришад, но это максимум, что можно сделать.

– Этому можно помешать?

– Нельзя никак, только попытаться спасти людей.

– Каким образом?

– Уведя их в Многомерность, а затем вернув назад.

– Как же это осуществимо на практике? – снова задал вопрос Строггорн.

– Нужно создать пси–поле и втянуть их, но даже мертвые тела все равно будет необходимо «закрыть» энергетическим зонтиком. Ничему живому не выжить в принципе – Многомерность все уничтожит.

– Без помощи Дорна нам не обойтись, – подытожил Линган. – Это правда, что Странницы не будет?

– Совершенно точно, она мне говорила об этом.

– Как технически втягивать нетелепатов в Многомерность? Строггорн делал это с телепатами, колоссальный расход энергии, и что после этого было с ним и Креилом – вы сами видели. Телепатов всего пять с небольшим миллионов человек, как справиться с девятью миллиардами? – спросил Линган.

– Если каждый из нас будет генерировать поле? – предложил Креил.

– Нельзя. Получим нестабильную структуру, я уже считал. – Строггорн помрачнел.

– Ты же знаешь решение, Строг? – Аолла посмотрела на него. – Скажешь?

– Думаешь, пора?

– Опять секреты! – Линган сердито посмотрел на Строггорна.

–Это плохой секрет. – Строггорн еще несколько секунд медлил и потом с расстановкой, выделяя каждое слово сказал: – Для этого нам придется стать единым существом. – Его слова были встречены долгим молчанием.

– А как–нибудь попроще можно объяснить? – спросил Креил.

– Можно, мы должны стать ОДНИМ ПСИХИЧЕСКИМ СУЩЕСТВОМ, если, конечно, хотим справиться с этим и при этом иметь шанс выжить, хотя бы минимальный.

– Что–то эта идея мне совсем не нравится, – хмуро сказал Линган. – На Земле в это время мы будем мертвы?

– Это и так понятно, но на Земле в это время все будут мертвы, – вмешался Лао. – Непонятно мне другое: как мы выйдем из этого состояния? Ведь вряд ли то, что родится, захочет умереть, только чтобы снова вернуть нас к жизни. Учитывая, сколько проблем с возвратом бывает при обычном слиянии...

– Это же еще и больно должно быть? – воскликнул Диггиррен. – Уравновесить боль при Слиянии будет нечем? А вы представляете, Какая это боль? – Он помолчал. – Не могу представить, как это будет выглядеть.

– Мы никогда этого и не представим, если даже останемся живы, – спокойно продолжал Строггорн. – Мы никогда не вспомним потом о том, Как это было и рассказать будет некому. У Него же будет Одна Психика, и если она снова распадется на шесть частей, никто из нас ничего не запомнит.

– Это так, нарушится сплошность восприятия, – подтвердил Лао. – При обычном Слиянии мы тоже ничего практически не помним потом, остается только ощущение, что пережил величайшее наслаждение в жизни...

– Тогда после этого останется чувство, что пережил величайшую боль, – добавил Диггиррен.

– Что будет с животными? – спросила Аолла.

– Все погибнут, – ответил Строггорн.

– Я–то вегетарианка, вы занимались этой проблемой серьезно?

– Строим заводы, где в специальных контейнерах сохраним оплодотворенные яйцеклетки – их легче защитить, чем развившийся организм. Некоторые все равно погибнут, но за несколько лет, если люди выживут, восстановим.

– То же предусмотрено для людей? – спросила Аолла.

– Нет, это невозможно. Мы же не сможем заставить всех женщин и мужчин сдать семенной материал. С мужчинами – можно попытаться, а у женщин – это же хирургическая манипуляция. Да и некому будет воспитать такое количество детей, а иначе все бессмысленно. Человеческий мозг слишком долго развивается, вы сами врачи, все знаете и без меня, – вздохнул Строггорн. – Мы и Варды останемся живы в любом случае.

– Сколько нас?

– Меньше пятидесяти тысяч, будет чуть больше к 409 году, может быть, тысяч семьдесят, – уточнил Линган.

– Очень мало, – Аолла задумалась. – Этель рассказывала, у женщин–Вардов при родах еще и смертность значительно выше? Нам не восстановить цивилизацию, если она погибнет. Проще всем уйти в Многомерность и жить на других планетах. В этом Ти–иль–иль прав.

– Ты бы ушла на Дорн? – Строггорн грустно смотрел на нее.

– Не нужно сейчас об этом. Еще есть время, и сейчас нам это не решить, – Аолла ответила ему взглядом. – Креил, ты понял свою задачу? Мы все знаем, что ты больной человек...Кстати, как это отразится при создании этого существа? Извини меня, Креил, после той неудачной регрессии у тебя женщины были?

– Была одна, – ответил Лао за Креила. Все удивленно на него посмотрели. – А чего вы удивляетесь, если я потом ее оперировал после психотравмы от общения с ним?

Он нечеловек, нечто среднее – это в психическом смысле, это и привело ее в такой шок. Больше экспериментов не было, насколько я знаю?

– Не было, – подтвердил Креил. – Я же не сумасшедший так развлекаться. Без снятия блоков иногда бывает, очень редко, но это вам неинтересно.

– И я нечеловек в психическом смысле, – спокойно сказала Аолла. – В общем, держитесь ребята! Я не представляю, как вы нас таких двоих выдержите, даже теоретически. – Она помолчала и через несколько минут продолжила: – Что теперь нужно узнать от этой твари? Он ведь нам ничего говорить не собирается?

– На Дорне тебе тоже мешают? – озабоченно спросил Линган.

– Давай, сейчас не будем об этом? – тихо попросила Аолла, и все ощутили ее боль.

– Нужно узнать имена существ в агентурной сети и отловить их, – пояснил Строггорн.

– И как это делать? Зондировать бесполезно, скорее всего, он нас прозондирует, а не мы его, – сказала Аолла. – У меня до сих пор голова от общения с ним болит.

Еще есть идеи?

– Можно попробовать его заставить, – задумчиво сказал Креил.

– Как?

– Одной небольшой пыткой. Строггорн, пойдем зайдем к нему и посмотрим реакцию. – Креил встал и вышел из Зала Совета, ничего не объясняя.

Они вошли к Ти–иль–илю. Его держали в помещении без окон с охраной из Вардов и под постоянным контролем Машины, иначе всегда оставалась опасность, что он использует свои телепатические способности. Он посмотрел на Креила, пытаясь понять, зачем к нему пришли. Тот спокойно подошел, попросил Строггорна придержать голову Ти–иль–иля и надел на нее красивый, весь в кристаллах, обруч.

Когда его замкнули, Ти–иль–иль несколько секунд изумленно оглядывался. У него возникло чувство, что он оглох. Только через несколько секунд он понял, что действительно оглох, но телепатически.

– Что вы сделали? – спросил он. Советники прекрасно слышали его вопрос, но Ти–иль–иль смотрел на них, ничего не понимая, и тогда Креил сказал вслух:

– Это обруч мыслезащиты. Пока он на твоей голове, ты ничего не сможешь слышать телепатически. – Он наблюдал, как у Ти–иль–иля расширились глаза. – Правильно, ты представитель древней телепатической цивилизации, и я не думаю, что сможешь долго выдерживать эту пытку.

– У вас не хватит времени пытать меня!

– Это напрасно. В Аль–Ришаде время течет более чем в двадцать раз быстрее. Это Странница скрыла от Галактического Совета, слишком грубое вмешательство, был бы скандал. У нас хватит времени разобраться с тобой.

– Какой у вас год?

– Этого я тебе не скажу, но должно пройти еще 55 лет, пока наступит время объединять Землю. Не представляю, как ты выдержишь столько без телепатического общения.

– Почему я узнал это так поздно! – застонал Ти–иль–иль. – Мы никак не могли понять, как вы все успеваете, я решил, что Уш–ш–ш просто не разобрался в сутках на Земле и Дорне.

– Будешь говорить? – спросил Креил.

– Нет!

– Хорошо, поговорим через две недели. – И они со Строггорном ушли.

Лучи солнца проникали через густую листву, образуя воздушные дорожки. Две красивые лошади несли на своих спинах двух прекрасных наездниц. Дорога была широкой, и они ехали рядом. Строггорн поотстал, давая возможность Лейле и Аолле обсудить свои женские проблемы, и наблюдал за ними издали. Он в который раз подумал, как они похожи и, если бы он доподлинно не знал, что Лейла его дочь, то имел бы немало поводов усомниться в этом.

До него донесся смех Лейлы. Аолла тоже смеялась, но телепатически, и еще он уловил какое–то незнакомое чувство в ее мозгу: она опять пыталась изменить цвет крыльев в соответствии со своими эмоциями, но, конечно, ей это не удалось. Аолла хотела выпытать у Лейлы, что та решила по поводу превращения в Варда, об этом настойчиво просил узнать Строггорн. Их дочери уже исполнилось четырнадцать лет, но она никак не желала рассказывать о своем решении и всегда уходила от ответа.

Лейлу сердило, что к ней последнее время все приставали с этим вопросом. Теперь она, вспылив и разогнав лошадь, быстро понеслась вперед. Аолла услышала сзади мягкий стук копыт – это Строггорн сразу же увеличил скорость, стараясь не выпустить Лейлу из вида. Они одновременно заметили, как дорогу Лейле перегородило дерево, оно упало наклонно, вынуждая или прыгать или резко тормозить. Лейла была слишком рассержена и подняла лошадь на прыжок, Аолла телепатически закричала – и все застыло: лошадь в неестественном полупрыжке, девушка на ней, листва на деревьях... Фигура Строггорна возникла рядом с Лейлой, и все двинулось снова. Лошадь спокойно проскочила сквозь дерево, так и не сумев преодолеть барьер, и уже две лошади были далеко впереди Аоллы. Строггорн сразу же вернулся, крикнув Лейле не уезжать далеко, но она уже и сама остановилась, недоуменно глядя на мать. Строггорн вглядывался в глаза Аолле, а ее сердце все стучало, никак не успокаиваясь.

– Чего ты испугалась, девочка? – нежно спросил он, и Лейле, которая услышала это, вдруг стало как–то не по себе, словно она подглядывает за родителями, подумав, что давно не видела отца, всегда очень сдержанного, особенно в ее присутствии, таким.

– Нет, ничего, все нормально, – Аолла успокаивала его. – Мне трудно привыкнуть, что на Земле безопасно, все Дорн, высота и, если разбился, обычно насмерть. – Она понимала, что Лейле, даже если бы она слетела с лошади и не удержалась, ничего не грозило. Реально в такой ситуации упасть, чтобы не удалось спасти, да еще в присутствии родителей – Вардов, было невозможно и девочка прекрасно знала об этом.

Она подъехала, виновато глядя на мать, но не вполне поняв, чего та испугалась.

Теперь они поменялись, Строггорн ехал рядом с Аоллой, о чем–то мягко говоря ей, а Лейла – спокойным шагом, далеко впереди, не желая мешать им. Она вдруг осознала, что именно в тот момент, когда отец вынырнул из Многомерности рядом с ней, опасаясь за ее здоровье и невольно демонстрируя свои чудовищно возросшие возможности, пришло решение стать Вардом, так долго откладываемое. Лейла притормозила лошадь и подождала мать. Белка показалась в ветвях, хитро глядя на нее своими быстрыми глазами, Аолла была уже рядом и тоже заметила ее. Пушистый зверек махнул хвостом и, перебирая лапками, заскользил, исчезая, в ветвях ели.

Все вспомнили, как много лет назад, Лейла, совсем маленькая, решила, что зверек испугался их красоты, и сейчас даже Аолла рассмеялась вслух, а Строггорн сразу замолчал, вслушиваясь в ее смех. Уже давно Аолла совсем перестала говорить, и услышать ее голос было для Строггорна большим счастьем.

Ти–иль–иль сидел, привязанный к пси–креслу. Он сильно похудел за эти две недели, Креил установил для него голодную диету. Строггорн спокойно вел допрос, изредка смотря на обруч мыслезащиты, который так извел инопланетянина. Спеси у Ти–иль–иля значительно поубавилось. Без возможности залезать к Советникам в голову он сильно терялся и все вглядывался в их глаза, пытаясь по выражению лиц понять хотя бы эмоции. Ти–иль–иль видел, что Строггорн спокоен, но Советник всегда был таким, его лицо вообще практически никогда ничего не выражало.

После нескольких часов допроса Ти–иль–иль назвал имена своих агентов в абсолютном времени, первый раз указав их число. Всего на Земле находилось сто двадцать три инопланетянина, готовящих планету к своему заселению, однако понадобилось еще много дней работы с ним, в течение которых Ти–иль–илю становилось все хуже и хуже, пока он не выдал всю сеть, больше всего боясь, что Советники убьют его после этого, но они решили по–другому.

Агентурную сеть Ти–иль–иля брали в один день и один час – иначе невозможно было бы ее ликвидировать. Два человека в черном возникали возле агента, один из них спокойно клал руку ему на плечо, и все трое исчезали. Варды утаскивали агентов через Многомерность.

Всех арестованных поместили в отдельные камеры, надев обручи мыслезащиты, лишив этим всякой способности к сопротивлению. Линган решил оставить их в живых и при необходимости использовать как средство давления. Да мало ли что еще могло случиться за такое большое время. Когда об этом решении было объявлено Ти–иль–илю, тот попросил лишь о том, чтобы до объединения Земли их отправили на родную планету. Никто не мог вынести предстоящего.

– Я только так и не понял, – спросил на одном из последних допросов Ти–иль–иль.

– Как меня удалось разыскать?

– В мозгу Джулии удалось найти лицо Врача, – объяснил Строггорн. – Кстати, только за нее следовало бы убить тебя, Ти–иль–иль.

– Разве ее не убили?

– Убили, только ты не учел, что на ее руке был несъемный браслет и, когда он сработал, я спас ее.

– Зачем вы это сделали, Советник? Разве она будет счастлива, после того, что с ней сделали?

– Она – Вард, в этой ситуации бывают неплохие шансы, психика очень сильная, – пояснил Строггорн.

– Какие вы, земляне! Совсем как мы, готовы сделать все, только, чтобы спастись, – задумчиво заметил Ти–иль–иль.