Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | LAT


Лора Андерсен
Дети Вечности.
Фантастический роман
 < Предыдущая  Следующая > 
Глава 19.
Строггорн с беспокойством поглядывал на часы. Этель позвонила ему из ресторана, случайно встретив Диггиррена и решив использовать ситуацию. Прошло уже много часов, а от нее не было никаких известий, и он начинал волноваться. Ее аварийный браслет был настроен сейчас на подачу сигнала в его квартиру, и все было спокойно, но плохое предчувствие не покидало Строггорна. В три часа ночи он, наконец, решился и, хотя это могло оказаться самым большим свинством с его стороны, поехал к Диггиррену, чтобы убедиться, что все в порядке.
Строггорн подошел к квартире и прислушался: внутри стояла полная тишина, но это мало удивило его. Обычно в квартирах Советников стояла мыслезащита и прочитать что–нибудь из коридора было крайне затруднительно. Дверь не открылась при его приближении, и Строггорн решил пройти сквозь стену, подумав, что если все нормально, то также незаметно уйдет, не привлекая к себе внимание, и никто никогда не узнает об этом. Внутри квартиры стояла полная телепатическая тишина, словно дома вообще никого не было.
Он осторожно вошел в гостиную, мягкий ковер на полу заглушал звуки его шагов. У Диггиррена в квартире было три спальни, и только в третьей Строггорн увидел их.
Обнаженная Этель лежала на полу, лицом вниз, словно пыталась дойти куда–то, но споткнулась и так и не дошла до места, заснув по дороге. Строггорн сразу понял, что она мертва. Ее тело было уже холодным. Это значило, что прошло много времени, больше, чем можно было надеяться что–либо изменить. Диг лежал на кровати, совершенно неподвижный, с застывшей мукой на лице, но Строггорн, проникнув в его мозг, почувствовал, что тот еще жив и это только сильная психотравма. Он никак не мог понять, что могло привести к таким страшным последствиям. У Этель была хорошая защита, специально рассчитанная на возможность психического насилия, и Строггорн не мог себе представить, как можно было до такой степени повредить ее мозг, чтобы убить. «Если конечно, – подумал Строггорн, – это не настоящее убийство». Эта мысль шокировала его, показав, что он мог недооценить патологические изменения мозга Диггиррена. Если это было так – он послал Этель на почти верную смерть. Строггорн увидел ее аварийный браслет на тумбочке и только тряхнул головой. Если бы она не сняла его – были бы все шансы спастись. Он поднял ее на руки и перенес в операционную. У Дига была плохая аппаратура, но все–таки лучше, чем ничего, и Строггорн подключил систему жизнеобеспечения. Еще раньше, в спальне, он ввел Этель HD–блокатор. Аппаратура заработала, начав снабжать мозг кислородом и кровью, но это ничего не значило, если мозг при этом был мертв. Строггорн подошел к телекому и сообщил о происшедшем Лингану.
– Значит, ты думаешь, это настоящее убийство?
– Уверен, мне только непонятно, зачем она сняла браслет, – ответил Строггорн.
Линган с беспокойством вглядывался в его лицо. Внешне Строггорн был спокойным, но в такой ситуации мог сорваться в любой момент. – Нужно отправить ее в клинику Креила. Прошло много времени и наверняка есть повреждения внутренних органов, – продолжал Строггорн.
– С тобой все в порядке? Ты же понимаешь, что ничего нельзя сделать?.. Нужно отключить аппаратуру, Строггорн. То, что ты делаешь, бессмысленно.
– Тогда приезжай, тем более, что нужно забрать эту сволочь, и выключай аппаратуру сам. Я этого сделать не смогу, можешь как угодно орать на меня. Все.
Я увезу ее к Креилу, если ты сам не отключишь аппаратуру. – Строггорн прекратил разговор.
Когда Линган приехал, в квартире было много народа. Несколько специалистов из клиники Креила, обсуждали, как перевозить Этель. Она была соединена со сложной аппаратурой, и технически это оказалось совсем непросто, а отключать и подключать снова никто не решался.
– Где Диггиррен? – Линган тронул Строггорна за плечо, тот был настолько не в себе, что даже не почувствовал его.
– Он в третьей спальне. У него сейчас сняты блоки, и советую сразу им заняться, пока он не поставил их назад. Еще нужна охрана, Линган. Когда Диггиррен поймет, что ты с ним соберешься делать, не дам никаких гарантий. Будь готов к сюрпризам.
Я поковырялся немного у него в голове. Девушек, с которыми он развлекался, было много, больше сотни. Составь список и проверь. Могут быть еще жертвы, о которых мы даже не догадываемся. Хорошо. Подожди, поможешь мне пододвинуть платформу под аппаратуру и затем вытащить все это на улицу. Грузовое такси мы уже вызвали.
– Через Многомерность? – уточнил Линган. – Мы не справимся без Лао. Слишком большой объем для протаскивания.
– Значит переведем помещение в Многомерность, нетелепатов здесь нет, четыре измерения все выдержат. – Строггорн вышел в гостиную, где разворачивали большую передвижную панель. Она зависла в нескольких сантиметрах от пола, но просто перетащить ее в операционную было невозможно, для этого пришлось бы разобрать стены. Линган и Строггорн встали на панель. Стены растаяли, помещение замерцало в Четырехмерности. Все были предупреждены и старались просто не двигаться.
Панель спокойно прошла сквозь стены – сейчас они не представляли для нее материальную преграду, и Лингану со Строггорном удалось поместить ее под аппаратуру и операционный стол, на котором, окутанная проводами и многочисленными трубочками, лежала Этель. Слегка подталкивая панель руками и генерируя впереди себя Четырехмерность, они протащили всю конструкцию в коридор, втолкнув в большой грузовой лифт. На воздушной площадке ждало грузовое такси, быстро доставившее их в клинику.
Обследование показало незначительные повреждения органов. Креил оценил время, в течение которого Этель была мертва, в полчаса. Это было немного для тела, но слишком много для мозга. Этель быстро заменили поврежденные ткани – это было несложно, уровень медицины позволял проводить куда более серьезные вмешательства. Что делать дальше, никто не знал. Она была мертва, но никто не решался отключить аппаратуру.
– Линган, скажи, вы не могли бы с Лао сходить в Многомерность и посмотреть линию жизни Этель? – Строггорн даже не смотрел на стены квартиры Лингана, хотя, обычно, любил это делать. Лао, как всегда немногословный, сидел напротив за низким журнальным столиком, неторопливо помешивая ложкой чай.
– Ты хочешь узнать, есть ли полная предопределенность смерти Этель?
– Да, нужно это выяснить, прежде чем все отключить.
– Хорошо, если ты последишь за нашими телами, пока мы там будем. Но это большой расход энергии. Креил будет ругаться! Ты же хочешь заняться этим прямо сейчас?
– Желательно. Чем мы дольше тянем, тем хуже, а прошло уже почти двенадцать часов. Кстати, что там с Дигом? Ты зондировал его?
– Да. Поставил все, что нужно, приковал к Машине. Но там работы на много дней, и всем нам хватит.. – Линган нахмурился, вспомнив, что устроил Диггиррен, когда понял все происшедшее и как отчаянно сопротивлялся зондажу, бессмысленно увеличивая свои мучения.
– Отчего это произошло? Такая сильная деформация личности? Неужели только из–за того, что он тогда увидел?
– Нет, конечно, еще родовая травма сказалась. Хоть его и оперировали несколько раз, видимо, не до конца, а он добавил, когда насмотрелся, да и вообще, для него это оказалось непосильной нагрузкой. Страшно другое. Есть еще две девушки, которые покончили жизнь самоубийством, Диггиррен встречался с ними. Тогда проводили расследование, но так и не поняли причин. Я собираюсь вынести все это на Большой Совет Вардов. Предоставим записи психозондирования – пусть решают.
– Твое мнение?
– Нужно серьезно изменять личность, убирать последствия психотравм, сами психотравмы – очень большая работа. Поместим его в клинику для преступников и будем заниматься. Это не дни, а месяцы работы. Теперь мы не сможем позволить себе хоть что–нибудь пропустить. И еще. Строггорн, по всей вероятности, основная работа ляжет на тебя, только с твоей скоростью мыслепередачи можно быть уверенными, что ничего опять не упустим.
– Ладно. – Строггорн устало закрыл глаза, представив, как Диггиррен с его огромной скоростью мышления изведет их всех своим лечением. – Потом решим.
Сейчас это не срочно, меня больше волнует Этель. Нужно еще встретиться с Президентом и Директором. У них прошло больше, чем полгода. Нужно разрабатывать новые инструкции, Креил и так уже разрывается на части. Еще эти присоединенные страны и новые заводы... С ума можно от всего этого сойти. Столько работы! Скоро станем самыми богатыми людьми в нашей стране, если раньше не попадем в сумасшедший дом. Вы идете? – Он открыл глаза, и Линган и Лао сразу встали.
– Строггорн очень устал, Лао, – проговорил Линган уже в Многомерности, идя по гиперпространственной дороге. – Боюсь я за него. Смерть Этель совсем его с ума свела, хоть проси Аоллу прилететь досрочно, а у нее своих проблем более, чем достаточно. Ну что, давай искать линию жизни, пока она не затянулась. Ненавижу я это плато Вероятности!
Через какое–то время Строггорн увидел, как тела Лингана и Лао вздрогнули, приборы показали, что они снова живы. Все Варды не любили гулять по Многомерности, таская за собой свои реальные трехмерные тела, и при необходимости пользовались услугами Машины, оставляя тела «спать» в пси–креслах.
– Ну что? – У Строггорна не было сил ждать, что они скажут.
– Странное дело, Строггорн. Линия жизни Этель прерывается, трудно сказать на сколько, там вот такой провал. – Линган мысленно показал Строггорну размер провала. – Но вот потом снова возникает вероятность ее жизни, небольшая, но все–таки. И еще там трое детей, подожди, даже, возможно, четверо, там с четвертым пересеклась твоя линия, Строггорн, не знаю, к какому это дьяволу, которые могут у нее родиться, если это произойдет. Но если Этель будет жить, трое родятся обязательно.
– А про мужа там не было?
– Ты глупости спрашиваешь! Конечно, было. Но там могут быть варианты, а про детей – одно и то же в любом случае. Сам прекрасно знаешь, что эти линии детей отходят от ее линии жизни, только так и поймешь, что это дети. Муж ей не родственник, и на это судьбе глубоко наплевать! Поэтому я и удивился появлению твоей линии в ее четвертом ребенке. Это странно. Все, я устал. Не знаю более мерзкого места в Многомерности, чем плато Вероятности. Того и гляди нарвешься на свою собственную линию!
– Я один раз нарвался, – невозмутимо сказал Лао.
– Это интересно, – оживился Линган. – И что?
– Если ей верить, я вообще бессмертен. По крайней мере, я не видел конца на ближайшие несколько тысяч лет.
– Ты серьезно? – Лингану стало страшно. – И никаких провалов?
– Есть два. Один небольшой, скоро, пересекается со всеми вашими линиями и всех людей на Земле. Там огромный узел пересечения. И моя временная смерть и ваша – то же. Мне кажется, это наш 409 год, момент соединения зон времени, порождение вмешательства в развитие земной цивилизации. И в третьем тысячелетии моей жизни – еще один провал, там тоже пересечение, невероятно сложное. Может быть, что–то случится в нашей Галактике? Не знаю точно. Очень далеко и плохо воспринималось.
Вы же знаете, чем дальше от настоящего, тем меньше четкость изображения, все начинает плыть.
– Правильно! Меньше остается однозначно определенных событий! – Кивнул Линган. – Так мы спасем Землю? Раз ты будешь жить так долго?
– Это неважно. – Лао пожал плечами.
– Что неважно? – не понял Линган.
– Спасем мы ее или нет – все равно будем жить много тысяч лет, наши линии жизни не зависят от спасения Земли и продолжаются в будущее в любом случае.
– Этого я не могу понять! – удивился Линган. Действительно, это никак не укладывалось в голове.
– Поживем – увидим! – философски заметил Лао.
– Это хорошо, что есть шанс спасти Этель, – вмешался Строггорн. Сейчас его больше всего волновало, что делать в несколько ближайших часов, а не в третьем тысячелетии свой жизни. – А теперь: кто–нибудь из вас знает, как мы будем это делать?
Советники замолчали. Было ясно, что нельзя отключать аппаратуру, но на этом полезная информация, полученная огромным расходом энергии, кончалась.
***
Почти месяц Строггорн часто приезжал в клинику к Креилу, смотрел на мертвенно–бледное тело Этель и пытался понять, как же можно оживить ее, но никаких идей не было.
Много времени он проводил в клинике–тюрьме, бесконечно зондируя сложную психику Диггиррена. Они медленно продвигались, разбирая каждый случай проявления патологии и уничтожая тем или иным способом его причины. Сначала Диггиррен сильно сопротивлялся, не желая разрушать свою личность, но потом смирился и со временем даже стал помогать Строггорну, наконец поняв, что сопротивлением только увеличивает свои мучения. Этим бесконечным зондажам не было видно конца, а они даже не приблизились к самым сложным случаям. Во время лечения Строггорн часто был вынужден создавать псевдореальность, бесконечно проигрывая поставленные Диггирреном эксперименты и заставляя его почувствовать всю ту боль, которую причинил он своим жертвам.
За время этих пыток Диггиррен страшно похудел, почти не мог спать и каждый раз встречал Строггорна взглядом измученных воспаленных глаз. И Диггиррен, и Строггорн хорошо понимали, что, после всего этого одна мысль о насилии будет вызывать у Диггиррена мучения и всю оставшуюся жизнь ему придется беречь свою психику от потрясений. В начале второго месяца Диггиррен не выдержал и попросил Строггорна добиться от Совета замены приговора о переделки своей психики смертной казнью.
– Ты нам нужен, Диггиррен, живой и, по возможности, здоровый. – Строггорн отрицательно покачал головой. – Послушай. Когда–то я просил Странницу о том же – забвении, мне бы несказанно легче было умереть, чем жить. Но теперь я хорошо знаю, что была нужна именно моя жизнь. Со мной делали то же самое – это только Странница говорит, что внесла «незначительные» изменения в мою психику, но я–то знаю, что это не так. С тех пор у меня стало намного более обостренное восприятие чужой боли, это совсем не похоже на «незначительность». Она применила это слово только относительно того, что я делал с людьми, которых лично – пойми!
– лично пытал и убивал! Когда, наконец, я понял, что натворил, и почувствовал боль этих людей, у меня пропало всякое желание жить. Но уже много лет я помогаю Советникам, и им никак нельзя обойтись без этой помощи. Да, для меня это тяжело, смертельно тяжело, и куда проще было бы умереть, только мы, все шестеро, не имеем на это права. Наш приговор – жить и как можно дольше! Ты же знаешь, сначала, когда преступнику, иногда убившему несколько человек, выносят приговор о направлении в эту клинику всего на полгода, – он смеется. Ему кажется невероятным такой мягкий приговор. Зато уже через месяц нет такого человека, пережившего к этому времени все мучения своих жертв на своей собственной шкуре, да во всех подробностях (здесь врачи никуда не спешат, никто не может умереть от боли, и поэтому никто не будет уменьшать мучения преступника), нет человека, который бы не стал просить врача о замене приговора смертной казнью. Эта смерть становится невероятно желанной, как избавление от наказания за свои грехи, ведь никто не верит в ад после жизни, а здесь он уже есть, такой реальный, такой бесконечный. Ты же знаешь, как растягивается время при проведении психозондажа?
Это бесконечное копание в психике с помощью врача! Ведь чтобы вылечить патологию такого рода и сделать дальнейшие преступления невозможными, человек должен понять совершенно точно, в чем был не прав, даже если до этого он вообще никогда не задумывался о том, что испытывают другие люди. Это означает полное изменение личности.
– Скажи, Строггорн, что с Этель? – Казалось, Диггиррен совершенно не воспринял его слова.
– Ты только это и хочешь знать?
– Я не помню, что случилось, а ты уже больше месяца не отвечаешь на этот вопрос.
Нарочно мучаешь меня?
– Хорошо, я отвечу, только не пожалей об этом. Этель больше нет. – Каждый день Строггорн говорил ему об этом, и каждый день Диггиррен снова забывал. Его мозг не хотел примириться с ее гибелью.
– Как нет? – переспросил Диггиррен, и его глаза расширились.
– Ты не помнишь, потому что убил ее и не хочешь это вспоминать.
– НЕТ! – Диггиррен забился в истерике, и, хотя он был привязан к операционному столу, Строггорн, как всегда на протяжении этого месяца, с трудом смог ввести ему успокоительное. Он уже перепробовал почти все известные методы, но мозг Диггиррена отторгал убийство Этель, погружаясь в сумасшествие.
Диггиррен наконец уснул. Строггорн тяжело встал с пси–кресла и подумал, что скоро ему самому понадобится лечение, если не удастся быстро найти способ вернуть Диггиррену рассудок.
В операционный зал вошел Креил, уставший, с темными тенями под глазами, и тяжело опустился в кресло.
– Мучаешь Дига? – Кивнул он на операционный стол.
– Какое там! Это он мучает меня, никак не хочет смириться с мыслью о смерти Этель. А без этого мы не двинемся дальше, я не могу разобрать ее убийство, настолько это болезненные воспоминания для него.
– Плохо и глупо. Зачем он убил ее? Ты сам–то знаешь?
– Из ревности, Креил, а еще за то, что она его обманула.
– Как так? Что–то мне говорил тогда Линган по поводу Диггиррена, только я не придал этому значения.
– Он ставил эксперименты на женщинах. Хотел испытать то, что бывает у нас с Аоллой, но все не получалось. Сам знаешь, женщину не так просто уговорить снять блоки. Тогда он начал делать это силой, только слегка затирал память, ну и поил перед этим. Так и смог обмануть Лингана, когда тот зондировал несколько женщин, общавшихся с Диггирреном и расхотевших после этого жить. Мы же не знаем точно, что и как произошло, и пока с ним невозможно это выяснять. Ведь самое страшное, что он полюбил Этель... Не знаю я. Вся эта история ужасно утомила и расстроила меня, но я никак не мог предположить, что Диггиррен способен на убийство, – закончил Строггорн.
– Жуткая история, – вздохнул Креил. – Убить девушку, которую любишь. Ничего удивительного, что теперь он не может смириться с этим, но я не для этого пришел, Строггорн. – Креил собрался с духом. – Мне кажется, я нашел способ спасти Этель.
– Что? – Вспыхнули глаза Строггорна.
– Это так. Способ довольно страшный, насколько я понимаю, но Линган был в Многомерности и говорит, что либо она умрет, либо все будет нормально, так что мы не можем получить урода – а это было бы самое неприятное.
– Что нужно делать, Креил?
– Технически я тебе не помощник, операцию разрабатывай сам. Я сделал пси–входы из такого материала, что ими можно теперь заменить нервную структуру человека на искусственную.
– Это колоссальная работа!
– Конечно, но для Этель достаточно будет встроить в мозг три таких входа и тогда, со временем, все вообще восстановится.
– Я не понимаю, как этого может быть достаточно?
– Потому что ты их не видел. – Креил достал и развернул сверток. Строггорну сразу стало плохо – пси–вход имел не меньше двух метров длины, все это Креил предлагал вставить в мозг Этель.
– И как она себя будет чувствовать с таким количеством проволоки в голове?
– Ты меня обижаешь! Это не имеет никакого отношения к проволоке. Пси–вход сделан из единой Многомерной Структуры. Через трое суток после вживления, ты даже не найдешь его в теле! Так быстро он встроется в нервную ткань, восстанавливая ее.
Только нужно очень точно ставить.
– Ты понимаешь, что операция в таком случае тоже должна проводиться в Многомерности?
– Это сложно? – уточнил Креил.
– Дело не в этом, Креил. Просто нет таких инструментов, которыми бы это можно было сделать, а руками, они Трехмерные, – Строггорн повернул ладонь кверху, – этого нельзя сделать. Понимаешь? Для этой операции нужно иметь щупальца, как у Странницы – расщепленные и существующие в Многомерности. Только это позволит проводить такие сложные манипуляции.
– А если у тебя будут такие щупальца, ты сможешь это сделать? – тихо спросил Креил.
– Господи! Неужели вы уже добрались до этого? – Строггорн откинулся на подголовник кресла и через некоторое время снова посмотрел на Креила. – Если ты мне сделаешь такие щупальца, хотя бы в пяти измерениях, я попробую прооперировать ее. Только ты сможешь вернуть все назад? Мне хватит и Аоллы в образе чудовища.
– Наверное, сможем. Какая разница? Если удастся сделать из твоих рук щупальца, можно будет сделать и обратное.
***
Линган и Строггорн спустились на нижний уровень Дворца Правительства. В этом здании было только несколько помещений, постоянно находившихся в десяти измерениях, и именно поэтому уже много лет никто не отваживался заходить сюда.
Даже для Лингана находиться здесь не доставляло удовольствия, что уж говорить о других! Для проведения операции над мозгом Этель Строггорну было необходимо именно такое страшное помещение, и он уговорил Лингана пойти вместе с ним. Лифт остановился, не доехав несколько этажей вниз, и дальше они спускались по старинной винтовой лестнице. Кругом лежала многолетняя пыль, смягчавшая звук их шагов. Линган освещал каменные стены фонариком – сюда никогда не проводили свет, зато через каждые двадцать метров луч выхватывал предостерегающие надписи об опасности уже не только для людей, но и эсперов. Перед дверью с надписью «Вход только членам Высшего Совета Вардов! Смертельно опасно! Десятимерность!" Линган на секунду остановился, вставил в массивную дверь большой ключ, повернув его, с силой надавил на дверь и она с трудом поддалась.
– Сюда что, никогда никто не ходит? – спросил Строггорн, спускаясь еще по одной лестнице.
– Раньше Странница бывала иногда здесь, когда совсем замерзала. Чувствуешь, как становится жарко? До сих пор работают установки, никакого удовольствия от пребывания здесь никто не испытывает. Только Лао, наверное, все равно, да вот, вижу, на тебя не производит никакого впечатления.
– Мне без разницы. – Строггорн пожал плечами и посмотрел на свои руки: он уже три дня колол себе регрессант, который должен был преобразовать их в щупальца, но пока не заметил никаких изменений.
– Что это вы придумали с Креилом? – почувствовал его раздумья Линган.
– Так, небольшая регрессия. – Строггорну не хотелось вдаваться в подробности.
– Не нравится мне все это. – Они еще раз повернули и оказались в большом зале.
Мрачные колонны поднимались вверх и исчезали в полной темноте или бесконечности – этого здесь уже никто не знал. – Не удивляйся, – пояснил Линган. – Еще давно, когда Странница только перестраивала замок, я как–то просчитал – этот зал по размерам больше всего нашего государства.
– Правда? А куда ты ведешь меня?
– Здесь есть еще один зал, поменьше, в нем оперировали меня и Лао. Там установлена необходимая аппаратура. Конечно, все равно тебе понадобится дополнительная, но часть подойдет, – объяснял Линган, уверенно передвигаясь в темноте. Строггорна удивляло, как ему удается безошибочно ориентироваться.
Странные тени то появлялись, то исчезали, испуганно прячась от света фонаря, и матовая поверхность пола отражала перемещавшуюся блеклую дорожку. Изредка в пространстве раздавались отдаленные всхлипы и стоны, и однажды Линган остановился и вслушался.
– Плохое место. Здесь когда–то пытали людей – на месте этого зала, а теперь он еще растянут в Десятимерности. Имей в виду, иногда сюда могут просачиваться сущности из Многомерности.
– Покусают? – Строггорн усмехнулся. – Я не из пугливых, потом, ты знаешь, здесь все зависит от того, что ты представляешь. Хочешь, изменю мерность этого зала?
– Не надо. – Линган обернулся и строго посмотрел на него. – Здесь этим не шутят.
Они еще немного прошли и остановились перед бесконечным провалом. Колонны закончились. Линган посветил вперед, но луч света словно упирался в плотную темноту.
– Все. Пришли. – Линган сосредоточился и возникло движение. Их потащило, они оказались совсем в другом зале. Сразу возник блеклый свет, слабо освещавший помещение, и Строггорн увидел операционную сферу. Линган выключил фонарик, подошел к пульту и нажал несколько клавиш, выдвигая пси–кресла. Одно из них было предназначено для человека, и Линган удовлетворенно кивнул.
– Все работает, а прошло больше двухсот лет, как ей не пользуемся! Хорошая аппаратура, сам Мальгрум создавал, в своей Многомерности. Посмотри, для тебя подойдет?
Строггорн подошел и внимательно осмотрелся. Пси–сфера раскрылась, подчиняясь его приказу, в ней зажегся ослепительно–белый свет. Строггорн вошел внутрь.
– Здесь операционный стол есть? – спросил он Лингана.
– Тебе какой? – уточнил тот. – Здесь все есть, а при необходимости все, что нужно, можно синтезировать. Только если знать, как это сделать.
– Как это делала Странница?
– Смотрела отрешенно и появлялось, – пояснил Линган.
– Попробуем, – Строггорн уставился на точку посреди сферы, и возник белоснежный операционный стол, висящий в полуметре от пола. Строггорн подошел и потрогал его рукой – он был совершенно материальный. – Неплохо получается! Да нам особые изыски не понадобятся. Мне нравится Десятимерность! Думаю, все получится. Недели через две буду оперировать Этель. Немножко нафантазируем оборудование. Жаль только, что нельзя сюда Креила притащить, – ему здесь совсем будет плохо, но обойдемся.
– Рад, что смог тебе помочь. – Улыбнулся Линган.
Строггорн еще несколько часов колдовал в зале, синтезируя аппаратуру, и после этого, довольный, вернулся в нормальное пространство.
***
Через две недели он снова шел в этот зал в сопровождении Лао и Лингана. Этель лежала на специально сконструированной компактной панели, висевшей в метре от пола и перемещавшейся от малейшего прикосновения. Линган легко, одной рукой, управлял ею. Они тщательно контролировали свои мысли. В Десятимерности и без этого иногда создавались непредвиденные объекты, и провоцировать пространство к синтезу никто не собирался. Обычный человек с неуправляемой психикой сразу бы породил псевдореальный мир, который мгновенно поглотил бы своего создателя, уже никогда не отпуская в реальность. Варды хорошо это знали. Они благополучно добрались до места, и все с облегчением перевели дух.
– Как ты собираешься ее возвращать назад? – спросил Линган. – Она даже не Вард, и это может оказаться непростой задачей. Сейчас ее мозг мертв, где быть – ей без разницы, а если очнется?
– Линган, ты уже ее оживил? – Строггорн посмотрел на него. – Давай, мы будем решать эти проблемы по мере их поступления.
– А что у тебя с руками? Ты их ни разу не вынул из карманов?
– Это лучше тебе не видеть.
– Глупости! Я даже Странницу прекрасно выношу в Естественном Облике, не думаю, что ты выглядишь хуже.
– Хуже. Гибрид человека и нечеловека всегда выглядит хуже, чем просто нечеловек.
– Может быть, – Линган задумался. – Мне уходить? Ты твердо решил, что тебе помогать останется только Лао?
– Да. Она тебе как дочь, и я не хочу, чтобы ты это видел, – объяснил Строггорн.
Линган помог Лао завезти Этель в операционную сферу и, пожелав им удачи, ушел.
Строггорн вытащил руки из карманов. Рук больше не было, почти от самого плеча они трансформировались в розоватые щупальца. Строггорн снял рубашку – рукава мешали движению, а Лао подошел и стал грустно рассматривать результат трансформации.
– Как ты только решился на это?
– А что было делать? Мне обещали все вернуть назад.
– Ты настолько доверяешь Креилу и Джону? Они не боги, между прочим. Нет ничего хуже генетической регрессии, особенно если к ней нет врожденной способности, Строггорн.
– Нотации будешь читать или помогать? – Он быстро раскладывал своими щупальцами, многократно распадавшимися в Десятимерности на все более мелкие щупальца, пси–входы и вспомогательное оборудование. Голова Этель была тщательно выбрита, хотя Строггорну было жаль ее красивых каштановых волос. Он уселся в изголовье и вопросительно посмотрел на Лао.
– Твоя задача, чтобы здесь неожиданно не возникла какая–нибудь мерзость и не помешала мне работать. Справишься?
– Конечно. – Лао пожал плечами. – Если ты не возражаешь, я выпью кофе.
– Здесь можно еще и кофе пить?
– Здесь все можно, если нервы крепкие, – донеслись мысли Лао, удобно устроившегося в пси–кресле. Он лишь изредка поглядывал на экран, где своими щупальцами орудовал Строггорн. Часть черепа Этель исчезла, и Строггорн невозмутимо, полагаясь только на свою память, медленно вдвигал пси–вход в ее совершенно незащищенный мозг. Лао подумал, что такими темпами, это растянется на много часов и снова занялся кофе. Изредка он прощупывал пространство в поисках неожиданных гостей. Ему вспомнилось, как Странница однажды случайно синтезировала пантеру, большую черную кошку, и сразу пришлось пожалеть об этом.
Пантера сидела напротив него и смотрела на чашку своими желто–зелеными глазами.
– Что у тебя там? – Строггорн уловил присутствие зверя и остановился. – Я же просил меня не отвлекать! Тебе помощь не нужна?
– Нервный ты очень, Строггорн. Это пантера. Она и без меня здесь живет, мы с ней хорошо знакомы. Правда? – спросил он пантеру.
– Правда, – ответила она и зевнула, обнажив острые клыки. – Ты Лао. – Она наклонила голову набок. – Кофе дашь?
– Вам в чашке или блюдце? – уточнил Лао перед синтезом. Пантера выбрала блюдце, и он поставил ей его на пол. Кофе дымился, и она сначала потрогала его лапой, и лишь потом, пригнувшись, заработала языком.
– Давно тебя не видела здесь. Что–то случилось? – одновременно, не поднимая головы, спросила пантера.
– Девушка умерла. Вот он. – Лао кивнул на пси–сферу, – пытается ее вернуть.
– Глупое занятие! – Она подняла голову и посмотрела на Строггорна. – Не знаю его. Кто это?
– Строггорн ван Шер. Советник, – представил Лао.
– Не похож. Другой Облик. Я запомню. Значит, ему можно сюда?
– Ему везде можно. Он, как я.
– Нет. Он совсем другой. Я чувствую. – Она допила кофе, и Лао добавил ей еще.
– Хорошо. Можно понюхать? – Пантера направилась к пси–сфере.
– Строггорн, не мешай ей, пусть нюхает.
– Пока мешают только мне, – возмутился Строггорн. Пантера вошла под сферу и, встав на задние лапы и опираясь передними на операционный стол, обнюхала Этель.
– Будет жить, – уверенно заявила она. – Уже почти жива. – Пантера опустилась на пол и подошла к Лао. – Пора ее искать?
– Сходите, попробуйте, мне будет меньше работы. – Лао сделал себе еще кофе, пантера исчезла. Строггорн почти закончил вводить первый пси–вход – спица не более пяти сантиметров торчала из мозга Этель. Лао вошел под купол посмотреть.
Щупальца были многомерными и легко проникали в ткани, не замечая их материальности и свободно достигая нужного места. Строггорн еще раз прощупал место и резко вогнал пси–вход. Тело Этель вздрогнуло, словно от боли.
– Попал? – уточнил Лао.
– Думаю, попал. Видел, как дернулась?
– Интересно, если мертвые так дергаются, упаси Бог когда–нибудь делать это живым.
– Будем надеяться, не придется. – Строггорн взял второй пси–вход. При его установке Этель снова дернулась.
Когда он заканчивал ставить третий, появилась пантера. Строггорн изумленно уставился на призрак, который следовал за ней.
– Это что?
– Астральное тело, – пояснила она. – Лао может соединить, я точно знаю.
– Сумасшедший дом! – Строггорн резким движение поставил третий пси–вход на место. Этель едва не вскрикнула – так всем показалось.
– Теперь отойди. – Лао неторопливо подошел к телу Этель. – Только закрой мозг.
Голова Этель закрылась, не было никаких следов операции.
– Что ты хочешь делать? – Строггорн непонимающе глядел на Лао.
– Совмещать. Тебе же объяснили. – Лао кивнул на пантеру. – Иди сюда. – Он посмотрел на призрак, и от этого жесткого приказа и леденящего взгляда даже Строггорну стало не по себе. Никогда он не видел Лао таким. Строггорн вспомнил, что Лао обладал врожденной способностью распоряжаться в своем втором мире – Многомерности. Призрак послушно подошел и лег на операционный стол, перекрываясь с телом Этель. Строггорн понял, что Лао делает что–то еще, потому что тело Этель вдруг несколько раз дернулось и она открыла глаза. Призрак растаял и сейчас на столе лежало только ее тело.
– Этель, сейчас ты будешь спать, – сказал Лао, и она послушно закрыла глаза. – Сколько встраиваются эти входы?
– Трое суток.
– Хорошо, будем ждать. – Лао вышел из–под купола, и они с пантерой снова занялись кофе, обсуждая какую–то сложную философскую проблему души и тела.
Строггорн, ничему не удивляясь, присоединился к ним, уже начиная понимать, что произошло.
– Где вы ее нашли? – уточнил Лао у пантеры, допивавшей кофе.
– На обрыве. Она уже собиралась ускакать на огромном мустанге. Мне бы не догнать их. – Она укоризненно покачала головой. – Зачем вы так затянули ее оживление?
Еще пару суток – и полный конец, хоть оперируй, хоть нет... У него будет дочь, – неожиданно добавила пантера. Строггорн вздрогнул.
– Это вряд ли. – Лао протянул руку за чашкой. – Он слишком стар и не женат.
– Все равно.
– Можно подумать, что меня здесь нет, – обиделся Строггорн.
– Все, – Лао встал. – Трое суток прошло.
– Как? – удивился Строггорн.
– Мы же в Многомерности. Я немного ускорил время, надоело здесь торчать. Скучно, хоть вы и развлекли меня. – Он погладил пантеру по голове, и она, совсем как кошка, потерлась о его ноги.
– Мне кажется, Лао, сейчас я узнал о тебе больше, чем за все эти годы!
– Я не люблю общаться с тобой, Строггорн. Не могу простить пси–удар, – сознался Лао. – Пойдем. Нужно возвращаться. Нельзя допустить, чтобы Этель очнулась здесь.
Сойдет с ума, и никакое лечение не поможет.
Они вошли под купол, и Лао неторопливо отключил аппаратуру. Этель ровно дышала, ее веки слегка подрагивали в такт вздоху. Лао взял ее на руки и понес. Пантера давно исчезла, не попрощавшись. Они вышли из зала, который сразу же погрузился в темноту и перестал существовать, но им не пришло в голову обернуться, чтобы увидеть это. Первое правило перемещения в Многомерности гласило: «Никогда не оборачивайся. Можешь никогда не вернуться назад».
***
– Строггорн, что с Этель? – Диггиррен был привязан к операционному столу.
Строггорн вошел внутрь купола и посмотрел прямо ему в глаза.
– Все хорошо, Диггиррен. Она жива.
– НЕТ! Я не убивал ее! – Диггиррен забился в истерике, и Строггорну с большим трудом удалось ввести обезболивающее. Уже две недели каждый день он повторял Диггиррену, что Этель жива, но мозг того сопротивлялся и никак не хотел воспринять эту информацию.
***
Этель лежала в клинике Строггорна, но он не мог серьезно заняться ее лечением.
От одного вида пси–кресла ей становилось плохо, поэтому Строггорн все тянул с обследованием, жалея девушку и надеясь, что со временем ее восприятие смягчится.
Этель стояла на веранде и смотрела на город. Ее было трудно узнать, хотя прошла неделя с момента, когда она очнулась. Почувствовав Строггорна, Этель обернулась и сразу нахмурилась, серьезно посмотрев на него прозрачно–голубыми глазами, в которых отразились облака. Темные тени легли на веки. Хотя на голове был парик, который он сам принес Этель, она мало напоминала прежнюю девушку.
– Будешь уговаривать обследоваться? – Она смотрела, как он сел в плетеное кресло.
– Нет. Ты не сядешь? – Строггорн кивнул на кресло напротив.
– Что–то случилось? – спросила Этель, но он не сразу ответил, грустно посмотрев на нее.
– Этель, я понимаю, что это будет для тебя тяжело, но мне нужна твоя помощь.
– Только не заставляй рассказывать, что было. – Она закрыла глаза и откинулась в кресле, облизав губы.
– Нет–нет, это другое.
– Что тебе от меня нужно?
– У меня большие проблемы с Диггирреном.
– Господи! – Этель едва не плакала. – Зачем ты только вытащил меня оттуда!
Неужели нельзя оставить меня в покое?
Строггорн вспомнил смелую девушку, с которой он познакомился меньше года назад, и с горечью подумал, как блестяще они совместными усилиями смогли искалечить ей жизнь за такое короткое время.
– Я бы с радостью оставил тебя в покое, Этель, но Диггиррен сошел с ума и с каждым днем уменьшаются шансы вылечить его.
– Правда? – Она задумчиво посмотрела на Строггорна. – Как странно, у меня совсем нет к нему ненависти. Только жалость. – Этель повернула голову и долго вглядывалась в облака. – Хорошо. Что я должна делать?
– Просто встретиться с ним.
– Он меня не узнает, Строггорн.
– Я понимаю, но мы тебя загримируем, и парик. – Он прикидывал, поможет ли это вернуть прежнюю Этель. – Ничего, у меня есть хороший визажист, справится, я думаю... Ты сильно переживаешь из–за внешности? – Он хотел забраться к ней в голову, но она так строго посмотрела на него, что у Строггорна сразу пропало это желание.
– Не очень... Как ты думаешь, я когда–нибудь стану прежней?
– Когда поправишься, конечно, станешь. У меня бывали и более тяжелые случаи. Но ничего, обошлось. – Строггорн прекрасно знал, что внешность Этель со временем восстановится, но внутренне она навсегда останется другой. Когда психика человека меняется, не остается дороги назад, и он, лучше чем кто–либо, понимал это.
Визажисту понадобилось несколько часов, чтобы тщательно загримировать Этель, пока наконец Строггорн удовлетворенно не кивнул.
*** Диггиррен вошел в операционный зал и застыл. Этель невозмутимо сидела в кресле за маленьким столиком и читала Книгу. Каштановые волосы спадали на ее лицо, но она даже не подняла головы. Телепатически она воспринималась совершенно отчетливо – во рту сразу возник терпкий вкус.
– Строггорн, у меня опять галлюцинации, на этот раз даже с телепатическим сопровождением, – сказал Диггиррен.
– Неужели? Это не галлюцинация, Диг. Это Этель.
– Какой странный сон! – Диггиррен закрыл глаза. – Мне снится, что я иду на обследование, а встречаю Этель! Как страшно! Можно, я вернусь в палату? – Тяжело дыша, он с мольбой посмотрел на Строггорна. – Мне очень плохо.
– Иди, ложись на стол.
Диггиррен не стал спорить и послушно начал раздеваться, но вдруг застыл, глядя на Этель.
– Я не могу при ней. Убери ее, пожалуйста! Ты же видишь ее в моем мозгу?
– Она на тебя не смотрит, – устало сказал Строггорн, уже начиная думать, что все бесполезно и он зря только измучает Этель этим бессмысленным свиданием.
Диггиррен снова стал раздеваться, стараясь не смотреть на Этель, которая по–прежнему, не поднимая головы, читала Книгу. Она перевернула страницу, и Диггиррен вздрогнул.
– Ужасно реальная галлюцинация. Или это ты создал псевдореальность? – Диггиррен посмотрел на Строггорна. – Какой в этом смысл? Когда я очнусь, все исчезнет, и я снова провалюсь в безумие! – Диг сам был Вард–Хирургом и рассуждал как врач, пытаясь понять логику лечения.
– Иди ложись. – Строггорн проводил его под купол и, уложив, прижал зажимами к столу. Диггиррен напрягся: он увидел, что Этель стоит в проеме и смотрит на него. Волна стыда прилила к его телу.
– Строггорн, я тебя очень прошу – убери ее! – Диггиррен почти кричал.
– Как же можно убрать реальность? – с горечью спросил Строггорн.
– Почему тогда она молчит?
– Ты думаешь, после того, что было, ей доставит удовольствие разговаривать с тобой?
Диггиррен долго молчал, закрыв глаза, но телепатически он все равно воспринимал Этель.
– Если это правда... Этель, я понимаю, что слишком многого прошу, но...
пожалуйста, подойди, дай мне свою руку. Я привязан, ты видишь, и Строггорн рядом, я ничего плохого не смог бы тебе сделать, даже если бы захотел. Этель?
Все также молча, она подошла к операционному столу, и Строггорн выдвинул стул, чтобы Этель могла сесть. Он боялся, что в любой момент ей может стать плохо, и не желал, чтобы она упала и ушиблась.
Этель посмотрела Диггиррену в глаза. Сейчас, в ярком свете операционной сферы, он заметил на ее лице искусный грим, и эта подробность вдруг убедила его в реальности происходящего больше, чем любые слова. В ее глазах блеснули слезы.
Этель осторожно дотронулась до его руки, и Диггиррен почувствовал ее боль. Потом она решилась и вложила свою руку в его ладонь, а он осторожно сжал ее пальцы – они дрожали, и тепло рук передалось всему его телу. Диггиррен закрыл глаза и зарыдал.
– Этель! Прости! Этель!
Ему стало совсем плохо, и Строггорн, подключившись к пси–креслу, быстро делал обезболивание, погружая Диггиррена в сон. Когда тот заснул, Этель позвала Строггорна. Она никак не могла освободить свою руку, и Строггорну с трудом удалось разжать пальцы Диггиррена.
Строггорн внимательно вглядывался в ее лицо. Он чувствовал ее боль и старался определить, нет ли у нее психотравмы.
– Все нормально, Строг, не волнуйся так, – Этель ответила ему усталым взглядом.
– Только у меня нет сил идти. Ты не вызовешь носилки?
– Подожди минутку. – Он вышел, быстро отдавая распоряжения насчет Диггиррена, а потом вернулся и подхватил Этель на руки.
– Я думаю, это не хуже носилок? – спросил он.
– Хорошо. – Она закрыла глаза, слегка обняв его за шею и пристроив голову ему на грудь. Через несколько минут, когда Строггорн нес ее по коридору, Этель уснула, и до самой клиники он видел ее яркий сон: она неслась на огромном белом мустанге в совершенно ирреальном Многомерном Пространстве, а черная и быстрая, как молния, пантера скользила рядом с ней. Телепатически пантера сейчас отчетливо воспринималась как Бесконечная мерцающая нервная сеть, и Строггорн только удивился способности Странницы появляться в самые тяжелые моменты его жизни.
***
Диггиррен сидел, привязанный к пси–креслу. После того, как он поверил в то, что Этель жива, его психика быстро восстанавливалась. Спустя две недели Совет Вардов назначил повторное слушание его дела.
ПРОТОКОЛ ЗАКРЫТОГО ЗАСЕДАНИЯ СУДА БОЛЬШОГО СОВЕТА ВАРДОВ. ПОВТОРНОЕ СЛУШАНИЕ.
ДЕЛО ДИГГИРРЕНА ВАН НИЛА ПО ОБВИНЕНИЮ В УБИЙСТВЕ ЭТЕЛЬ ЛИНГАН ОТТО.
Обвинение: умышленное УБИЙСТВО, психические эксперименты на людях.
Предварительный приговор: коррекция психики в клинике–тюрьме Аль–Ришада. Срок – неограниченный, до восстановления психики и возможности повторного слушания в присутствии подсудимого. Глубина коррекции психики – не ограничена, на усмотрение лечащего врача.
Надзирающий Вард–Хирург: Советник Строггорн ван Шер.
ПРИСУТСТВУЮЩИЕ: Полный состав Совета Вардов, за исключением Советника Аоллы ван Вандерлит.
Строггорн: – Диггиррен, ты понимаешь, что в твоем положении ложь бессмысленна?
Диггиррен: – Да, я понимаю это.
Строггорн: – Хорошо. Тогда по сути. Против тебя выдвинуто обвинение в умышленном убийстве и массовых психических экспериментах на людях, повлекших еще две смерти. Ты согласен с этим?
Диггиррен: – Да, я согласен с этим.
Строггорн: – Объясни нам, зачем ты это делал?
Диггиррен: – Когда–то я стал свидетелем очень сильных проявлений чувств между мужчиной и женщиной – эсперами и пытался достичь этого в жизни. Можно заменить допрашивающего? Мне неприятно отвечать Строггорну.
Линган: – Ты прекрасно знаешь, что допрос должен вести надзирающий Вард–Хирург.
Только тогда мы будем уверены, что ты говоришь правду. Поверь, никому из нас это не доставляет удовольствия. Продолжайте допрос.
Строггорн: – Как и когда ты принял решение убить Этель Линган Отто?
Диггиррен: – Почему она – Линган? Разве она дочь Лингана?
Линган: – Ты не можешь задавать вопросы. Но я отвечу: Этель – моя приемная дочь.
Диггиррен: – Извини, я не знал. Можно повторить вопрос?
Строггорн: – Как и когда ты решил убить Этель Отто?
Диггиррен: – Мне трудно сказать, когда я решил. Это было больше спонтанное убийство. До этого я только мог предполагать, что, возможно, будет необходимость крайних мер, но надеялся обойтись вмешательством в психику.
Строггорн: – Ты имеешь в виду принудительный зондаж с уничтожением части воспоминаний Этель?
Диггиррен: – Да. Когда я первый раз привел Этель к себе и снял ее блоки, мне трудно было догадаться, что на самом деле они у нее несъемные. До второго раза я не знал об этом.
Строггорн: – Ты путаешься, Диггиррен. Хорошо. Расскажи нам, что произошло первый раз, когда ты привел Этель к себе?
Диггиррен: – Это произошло быстро. Я слегка напоил ее и затем попытался обычным воздействием на психику увеличить степень опьянения, но, мне кажется, это не удалось или не очень удалось – у нее была хорошая защита. Когда мы пришли домой, то почти сразу я отвел ее в спальню – она не сопротивлялась и дала себя раздеть.
Строггорн: – Диггиррен, ты лжешь. Насколько я знаю, ты просто разодрал ее одежду. (Платье Этель приобщено к делу как вещественное доказательство.)
Постарайся не смягчать свою вину. Еще раз напоминаю тебе, что есть записи зондирования твоей психики и теперь лишь уточняется степень наказания.
Продолжай.
Диггиррен: – Я постараюсь не уклоняться от истины. Только мне это тяжело. Я почти разорвал ее платье.
Строггорн: – Зачем ты всегда поступал так? Почему нельзя было просто раздеть?
Диггиррен: – Не знаю. Мне казалось, что так можно вернее достичь необходимых ощущений.
Строггорн: – Насилием?
Диггиррен: – Да, только я тогда не воспринимал это как насилие.
Строггорн: – А как ты воспринимал это?
Диггиррен: – Трудно сказать... Может быть как эксперимент? Я всегда старался выбирать покладистых женщин с достаточным опытом. Не понимаю, почему две из них покончили жизнь самоубийством? Ведь они почти ничего не должны были помнить?
Строггорн: – Мы тоже не понимаем. Никто еще не научился зондировать мертвых.
*** Черная пантера вошла в зал и оглядела Советников. Она подошла к Диггиррену и, встав передними лапами ему на колени, пристально заглянула ему в глаза. Никто не шелохнулся и не пытался ей помешать. Диггиррен закричал. Пантера опустилась на пол и фыркнула.
– Ну вот, а был такой пугливый мальчик! – сказала она. – Это он ее убил? – спросила пантера, но не стала дожидаться ответа. – Как она?
– Плохо, – ответил Линган.
– Я предупреждала, что оживлять ее – очередная глупость. – Пантера вышла в коридор. – Найдешь меня внизу, когда закончите и прилетит Аолла. Больше двух недель на Земле – это невыносимо, – донеслось из коридора ее ворчание. – Лао, приходи пить кофе, мне скучно одной.
***
Строггорн: – Продолжай, Диггиррен.
Диггиррен: – Извините, не сразу понял, кто это.
Строггорн: – Так, ты раздел ее.
Диггиррен: – Да, ну и потом, наверное, понятно что.
Строггорн: – Как раз непонятно. Почему ты практически не пытался возбуждать своих женщин?
Диггиррен: – Зачем? Они же потом все равно почти ничего не помнили?
Строггорн: – Ты и сейчас считаешь, что поступал правильно? Если ты хотел достичь тех самых ощущений? Тебе не приходило в голову, что это зависит и от того, что при этом чувствует женщина?
Диггиррен: – Не знаю. Из того, что я видел, у меня не возникло ощущения, что это необходимо.
Строггорн: – Очевидно, что ты плохо помнишь детали увиденного. Ты сам Вард–Хирург и должен был сообразить, что твои воспоминания, да еще спустя столько лет, учитывая, к тому же, то потрясение, которое ты перенес, носят отрывочный и неполный характер, и это не позволит тебе воспроизвести ситуацию.
Диггиррен: – Мне кажется, я только сейчас понял это.
Строггорн: – Хорошо. Мы этого и добиваемся, чтобы ты понял. Что ты делал потом?
Ты предлагал Этель снять блоки?
Диггиррен: – Нет. Я был уверен, что она откажет.
Строггорн: – А другим женщинам?
Диггиррен: – Один раз, в самом начале, я попробовал уговорить одну, но она отказала и больше я не пытался.
Строггорн: – В остальном они никогда не отказывали тебе? В обычных отношениях?
Диггиррен: – Нет. Но этого было слишком мало для меня и совсем не то.
Строггорн: – Понятно. Дальше ты попытался снять блоки Этель? Как обычно, путем пси–удара?
Диггиррен: – Да, но с первого раза это не удалось.
Строггорн: – Уточни. Ты делал это уже во время полового акта или до этого?
Диггиррен: – Во время.
Строггорн: – Почему?
Диггиррен: – Я заметил, что так это легче удается, наверное, женщине сложнее сопротивляться в такой ситуации.
Строггорн: – И что было дальше?
Диггиррен: – Я повторил пси–удар, увеличив воздействие.
Строггорн: – Она кричала?
Диггиррен: – Да. Я причинил ей очень сильную боль, и это удивило меня, потому что я специально параллельно блокировал зоны восприятия боли. Это обычно не снимает боль полностью, но смягчает ее. В этот раз – не помогало совсем.
Строггорн: – Дальше?
Диггиррен: – Ей стало плохо. Настолько, что пришлось ее отпустить и прекратить воздействие. Этель и без этого рвало.
Строггорн: – Почему ты отпустил ее домой? Ты же понял, что что–то здесь не так?
Диггиррен: – Я хотел прощупать ее мозг, но из–за этих повреждений там была настоящая свистопляска и я ничего не мог понять. Только удивился, что Этель в сознании и предложил ей помощь, но она отказалась в довольно резкой форме, сказав, что в детстве страдала неустойчивостью психики и должна проходить зондаж только у одного врача. И еще Этель добавила, что это скорее всего отравление, а не психическое и лучше ей добраться поскорее домой и принять лекарства.
Строггорн: – Может быть, ты просто растерялся?
Диггиррен: – Это тоже, конечно.
Строггорн: – Что было дальше?
Диггиррен: – Она сразу же ушла, после того, как я вызвал такси.
Строггорн: – Когда ты увидел ее в следующий раз?
Диггиррен: – На маскараде. Когда я все проанализировал, то понял, что допустил ошибку. Мне никак нельзя было отпускать Этель, потому что при зондировании ее психики могло стать очевидным психическое насилие. В этот раз мне не удалось стереть память, точнее, я был вовсе не уверен, что мне это удалось, – у нее была слишком хорошая защита. Уже через несколько часов я поехал к ней и сразу понял, что домой она так и не возвратилась. Я осторожно запросил все клиники – но Этель никуда не поступала. Это немного успокоило меня. Я решил, что если Этель до сих пор в порядке, может быть, травма зарастет сама, и она не станет обращаться к врачу.
Строггорн: – Несмотря на это, ты продолжал ее искать?
Диггиррен: – Да. Мне не понравилось, что Этель вообще исчезла. Не ходила на работу, не появлялась дома. Я был там. Везде лежал слой пыли. Только через несколько месяцев я увидел ее на маскараде с тобой, Строггорн.
Строггорн: – Думаю, ты не сразу меня узнал?
Диггиррен: – Конечно, ты же специально изменил свой пси–образ. Я звонил матери Этель. Она мне сказала, что с ней все в порядке, только не дала адрес. Я решил, что Этель завела мужчину, но никак не мог предположить, что это ты.
Строггорн: – Для тебя это стало потрясением? Или ты по–прежнему хотел только убедиться, что Этель не обращалась к врачу?
Диггиррен: – Это стало потрясением. И я испугался, так как знал, как легко ты забираешься в мозги, не говоря уже о том, что вы могли быть вместе, ты понимаешь, в полном Психическом смысле.
Строггорн: – Ты думал, что почти наверняка я узнаю, что было насилие?
Диггиррен: – Да.
Строггорн: – Диггиррен, скажи честно. Ты испытывал ко мне ревность после того, что узнал обо мне и Аолле?
Диггиррен: – Это сложный вопрос. Наверное, да. Может быть, еще зависть. От того, что тебе, в моем тогдашнем понимании, повезло, а мне – нет.
Строггорн: – Странно. Ты был совсем ребенком. Как можно было сравнивать? Ты же не знал, что тебя ждет в будущем?
Диггиррен: – Сначала я на это и надеялся, но, когда подрос, начал понимать, что все не так просто. Первая женщина была у меня в шестнадцать лет.
Строггорн: – Сразу после того случая, когда ты помогал нам на операции?
Диггиррен: – Да. Не удивляйтесь. Я тогда стал героем. Девушки просто атаковали меня. Думаю, за тот первый раз меня нельзя обвинять.
Строггорн: – И что ты испытал?
Диггиррен: – Полное разочарование. Много лет потом у меня никого не было. Я потерял к этому интерес. Решил, что уже никогда ничего не смогу.
Строггорн: – А потом? Когда ты изменил свое мнение?
Диггиррен: – Я не изменил. Я просто зондировал многих женщин и в конце концов понял, что без снятия блоков можно не надеяться испытать то, что я хотел.
Строггорн: – Диггиррен, скажи, ты когда–нибудь влюблялся?
Диггиррен: – Нет. До Этель я не знал, что это такое и не понимал, когда читал об этих чувствах. Я знал, как это должно быть, и, наверное, поэтому гасил всякие проявления чувств. Мне казалось, это было все не то.
Строггорн: – Тебе не пришло в голову, что это может быть по–разному у разных людей?
Диггиррен: – Нет. По–разному, может быть, но не до такой степени, как это было у меня. Мне так казалось.
Строггорн: – А сейчас?
Диггиррен: – Теперь я понял, насколько все сложно. Это жестоко, но не только переделка психики убедила меня в этом, но и мои неудачные эксперименты.
Строггорн: – Понятно. Расскажи, что было у тебя второй раз с Этель?
Диггиррен: – Это трудно. Мне больно об этом вспоминать.
Строггорн: – Нужно, Диг.
Диггиррен: – Перед этим я несколько раз встречал ее с тобой, Строггорн. Не могу тебе передать, что я чувствовал при этом – но это была настоящая пытка. Я был уверен, что Этель живет с тобой. Еще был страх, что все откроется. Сложные чувства, которые трудно было скрывать. Мы ведь еще иногда и работали вместе с тобой... Через некоторое время я немного успокоился. Если все было известно, почему со мной еще не разбирался Совет? Я и сейчас не понимаю, почему? Вы же все знали?
Строггорн: – Объяснить? Не хотели изуродовать твою психику, зондируя силой, и, главное, не оценили, насколько серьезно ты болен. Мы же не знали, что женщин было больше сотни. Продолжай.
Диггиррен: – Мы случайно встретились с Этель. Хотя теперь я не знаю, было ли это случайно?
Строггорн: – Случайно.
Диггиррен: – Может быть. Посидели, поговорили. Этель сначала уже чуть было не ушла, и я сразу понял, что она очень изменилась. Все было не так. Я решился спросить о ваших отношениях. Нужно же было получить хотя бы какую–то информацию.
Попытался проникнуть к ней в мозг – она сразу почувствовала, но блоки, которые я увидел там! Мне стало ясно, что Этель была у врача. Психотравмы так не зарастают. Здесь поработал хирург и поработал профессионально.
Строггорн: – Ты сразу подумал обо мне?
Диггиррен: – Нет. Не знаю. Она сказала, что ты ей только друг. Это сильно удивило меня, но Этель были известны такие подробности, что я не знал, о чем думать – она не врала. По крайней мере, я не мог почувствовать ложь, а ведь обмануть меня практически невозможно.
Строггорн: – Этель сразу согласилась пойти с тобой?
Диггиррен: – Да. Только у меня возникло чувство, что она не хочет идти. Но отпустить я ее не мог – мне нужно было наконец разобраться, в чем дело. Еще были чувства к Этель, только тогда я не понимал этого.
Строггорн: – Вы пришли домой?
Диггиррен: – Да. Но я уговорил ее выпить чаю. Она не хотела, но я настоял.
Строггорн: – В этот раз ты не спешил. Почему?
Диггиррен: – Не знаю. Что–то было не так, и Этель была такая грустная. Мы разговаривали. Первый раз в своей жизни я так откровенно обсуждал проблему взаимоотношений между эсперами. Она много узнала от тебя, Строггорн, и не скрывала этого. Ей удалось как–то показать все с другой стороны.
Строггорн: – Ты просил ее снять блоки?
Диггиррен: – В этот раз – да.
Строггорн: – И она согласилась?
Диггиррен: – Не совсем. Этель поставила ряд условий: если понравится и я снимаю первым. Теперь я понимаю, что для нее это было самым важным – чтобы я был первым.
Строггорн: – Что было потом?
Диггиррен: – Я бы не хотел рассказывать об этом подробно.
Строггорн: – Расскажи, что считаешь важным, мы зададим вопросы, если не поймем.
Диггиррен: – Я раздел ее, не спеша, мне передалась ее печаль.
Строггорн: – Ты тогда уже знал, что убьешь ее?
Диггиррен: – Нет. Я думал – она снимет блоки, и тогда я смогу убрать из ее мозга воспоминания о том случае. Конечно, я хотел сначала понять, что знаешь ты. Но насилие собирался применить, только если не будет другого выхода.
Строггорн: – Ты снял блоки первым?
Диггиррен: – Да, но сначала, мне кажется, я достаточно возбудил ее. Хотя не знаю, теперь я уже не уверен в этом.
Строггорн: – А Этель?
Диггиррен: – Все тянула, хотя, мне казалось, ей было тоже хорошо.
Строггорн: – Потом?
Диггиррен: – Мне тоже было хорошо. Хоть она и не сняла блоки. Это было совсем по–другому, мне было сложно контролировать себя. И в этот раз мне не нужно было оказывать влияние на психику женщины. Я решил, что буду ждать до последнего, потому что знал, как все закончилось прошлый раз, и не хотел повторения.
Строггорн: – Она сняла блоки?
Диггиррен: – Да. Я не могу описать, что испытал при этом. Ведь я поверил ей, что вы были только друзья. Невозможно было предположить, чтобы после тебя Этель пошла со мной и почти без всякого перерыва во времени! Да еще сняла блоки! Но это было так. Ужасная боль! Никогда мне не забыть об этом! Наверное, я потерял сознание на несколько секунд, потому что когда очнулся, Этель была в конце спальни. Она собиралась уйти и блоки были на месте. Это еще больше взбесило меня, да еще эта боль – я даже не смог закрыть свой мозг. Вы издевались надо мной, потому что ты не мог ничего не знать при ваших отношениях. Этель уже дошла до двери. Я понял, что она сейчас уйдет. Это был конец. Всему. Надеждам, любви, всей моей жизни. И я представил вас вместе и решил, что не отпущу ее никогда из этой спальни. Пусть останется здесь навсегда. Дальше – пси–удар, самый мощный в моей жизни, наверное, ей хватило бы намного меньшего, чтобы умереть. Я должен был ей просто сжечь мозг. Все. Потом ничего не помню. Потерял сознание. Можете судить, мне нечего добавить.
Строггорн: – Еще один вопрос. Как получилось, что Этель сняла аварийный браслет?
Диггиррен: – Я сам его снял. Пока ласкал ее. Не забывай, я собирался работать с ее мозгом, проводить психооперацию – зачем мне нужен был случайный вызов?
Строггорн: – Теперь понятно. Жаль. Очень страшная история. А знаешь, в чем самая большая глупость? Ты напоролся на ложное воспоминание. Этель действительно мне только друг и у меня с ней никогда ничего не было. То, что ты видел тогда, я встроил ей в мозг специально, чтобы вызвать у тебя психотравму и получить возможность беспрепятственно заняться твоей головой. Поэтому ты и не мог обнаружить ложь. Этель говорила правду, и если бы ты не был так возбужден, то ты, при твоей квалификации, конечно, отличил бы это воспоминание от настоящего.
Мы не учли только одного – у тебя оказалась слишком сильная психика и ты оказался способен убить.
Диггиррен: – Как ты только мог, Строггорн? Сейчас я предпочел бы умереть вместо нее. Мне можно уйти? Очень устал.
Строггорн: – Вопросы к Диггиррену у членов Совета есть?.. Уведите подсудимого.
ВЫНЕСЕН ПРИГОВОР: Диггиррена ван Нила признать виновным в умышленном убийстве и проведении психических экспериментов на людях. Продолжить лечение в клинике–тюрьме Аль–Ришада. После полной реабилитации и устранении патологических изменений психики приговорить Диггиррена ван Нила к обязательному глубокому психозондированию один раз в полгода на протяжении десяти лет после окончания лечения, в дальнейшем – каждые пять лет, на протяжении последующих сорока лет. В случае сопротивления – подвергать принудительному психозондированию без дополнительного решения суда.
***
Аолла вынырнула из гиперпространственного окна. Строггорн, как обычно, встречал ее, принес большой букет красивых красных роз.
– Где еда? – улыбнулась Аолла.
– Уже на столе. Там все собрались. У нас неприятности, девочка.
– С кем?
– Три дня назад судили Дига.
– Господи, за что?
– Там я положил приговор. Страшное дело. Теперь у нас еще с девушкой непонятно что делать. Оживить оживили, только она у нас не в себе. Мы хотели просить тебя поговорить с ней. Ты женщина, может быть уговоришь ее на обследование?
– Настолько серьезно?
– Она отказывается. Делать силой, после того, что мы с ней уже сделали, ни у кого рука не поднимается. Это уже в крайнем случае. Странница тебя ждет на Земле.
– Зачем?
– Не знаю. Хотела видеть. На Дорне все нормально?
Аолла внимательно посмотрела на него и ничего не ответила. Строггорн подумал, что чем дальше, тем больше у них проблем и никто не знает, как выпутываться из них.
***
Больше часа Строггорн ждал Аоллу у палаты Этель. Она никогда впоследствии не рассказывала, о чем они говорили, но Этель согласилась на обследование. Ее уговаривали так упорно, потому что Странница была на Земле и в этот раз вроде бы не спешила. Советники упросили ее заняться Этель, хоть ей и не хотелось это делать. Странница так и не отказалась от мысли, что не нужно было вообще оживлять девушку.
Этель вошла в операционный зал и посмотрела на незнакомую женщину, сидевшую в кресле. Бесконечная мерцающая нервная сеть висела в пространстве. Этель все вглядывалась в некрасивое лицо и никак не могла понять, кто это. Любой человек несложной пластической операцией мог изменить свою внешность, и Этель удивило, почему женщина не сделала этого, оставив собственное лицо. Этель оглядела зал – все Советники были здесь, и ее смутило, что это из–за нее они собрались вместе.
Ее жизнь причинила Советникам слишком много беспокойства, а Этель вовсе не хотела этого.
– Садись, Этель, – сказала Странница, специально приняв свой земной Облик, чтобы не пугать девушку. Из всех воплощений этот облик легче всего воспринимался людьми, и Странница хорошо это знала. – Постарайся не бояться. Я посмотрю на тебя всего несколько минут. Хорошо? Только не отводи взгляд.
От этих слов Этель сразу поняла, кто эта женщина. Только в глаза Странницы эсперам не рекомендовалось смотреть без крайней необходимости. Все знали, что это было эквивалентно полному рассказу о своей жизни и не доставляло удовольствия ни человеку, ни самой Страннице. Осмотр занял несколько минут.
Этель почувствовала только мягкое касание руки к мозгу, и все кончилось.
– Вы отвратительно поработали, ребята, – сердито на высокой и недоступной для Этель скорости говорила Странница. – Кто рассчитывал установку пси–входов?
– Я, – сознался Креил. – Неправильно?
– Их мало или слишком много. Все зависит от того, что вы хотели из нее сделать.
Если оставить человеком – слишком много, а для Варда – мало. Вы никогда не читали про зомби? Человека оживляли, но не до конца, получалось – и не жив и не мертв. Вот и вы сочинили что–то в этом роде. Что делать будем? Строггорн, у тебя нет желания еще раз обзавестись щупальцами?
– Они мне до сих пор по ночам сняться. Хорошо, что я сплю раз в неделю.
Что–нибудь другое можно придумать? Я считаю, лучше больше так грубо не лезть в ее мозг.
– Не лезть в ее мозг! – передразнила Странница. – А раньше о чем думали? Можно попробовать развернуть Вард–Структуру. Не знаю только, что из этого выйдет, и девушку жалко. Вдруг не развернется? Тогда будешь обзаводиться щупальцами, и не говори, что я тебя об этом не предупреждала! Горе с вами. Подсунули работу.
Аолла поговори с ней, помоги раздеться, положи под купол и сними с нее парик, я собираюсь подключиться с пси–входам головы, раз вы их туда ей встроили. Только ей это объяснять не нужно, что–нибудь другое придумай, а то испугаешь.
Аолла увела Этель, та ничего не понимала, но и вопросы не задавала.
– Лао и Линган помогут мне. Креил, уходи, я собираюсь создать Семимерность, а ты у нас не любитель Многомерности, да и особо нам не нужен. За оператора сядет Аолла. Имейте только в виду – это ко всем относится: в момент развертки Вард–Структуры будет большой перепад энергии. Может быть даже очень большой, нам же ее по ходу придется достроить! Строггорн, ты у нас специалист по псевдореальности?
– А что?
– Пойдешь и «уведешь» ее куда–нибудь. Обезболивание сделать нельзя, забыл, что ли? Это же Вард–Структура, а Этель ведь совсем не Вард. Тебе щупальца тоже не понравились, думаешь, ей это понравится?
Аолла вернулась и заняла пси–кресло. Кроме нее и Строггорна все давно подключились. Строггорн вошел к Этель и сел рядом с операционным столом, почувствовав, что пространство начало изменяться. Щупальца протянулись и нашли пси–входы головы Этель. Она не могла видеть этого, но все равно испугалась.
Строггорн попросил ее смотреть себе в глаза. Этель заглянула в них: они стали совсем желтыми. Ей показалось, что люди, которые окружали ее, вовсе и не люди, а только маски, за которыми скрывались непонятные чудовища. А Строггорн все неотрывно смотрел ей в глаза, и Этель вскоре потеряла себя.
Она сидела на огромном обрыве. Не сразу, но Этель вспомнила, что уже была здесь.
Строггорн был рядом, смотрел на нее своими желтыми, без зрачков, глазами. Ей стало страшно.
– Чего ты боишься, Этель? Ты так давно знаешь меня, разве я делал тебе плохо?
Она посмотрела вниз, на равнину. Огромное изумрудное пространство расстилалось перед ней, переливаясь всеми цветами зеленого. Его волны колыхались, поднимаясь вверх и тая в бесконечности. Белоснежные мустанги неслись, не касаясь копытами земли.
– Хочешь прокатиться, Этель?
– А можно?
– Тебе сейчас все можно. Только, если не возражаешь, я изменю свой Облик.
– И кем ты станешь?
– Гепардом. Прокатишься на мне вниз. Хорошо? – Он посмотрел на нее и исчез.
Желтые глаза без зрачков снова смотрели на Этель, только теперь это не были глаза человека. Она села на гепарда, и огромными прыжками он помчался с обрыва, не касаясь земли своими мягкими лапами. Они поравнялись с мустангом, и Этель пересела на него. Теперь гепард летел с ней рядом, изредка поворачивая голову и смотря ей в глаза. Мустанг несся все быстрее и быстрее, и в какой–то момент Этель испугалась, держась за огромную белую гриву, которая сейчас далеко развевалась за ними, и боясь упасть.
– Строггорн! – непрерывно звала она. Но гепард только несся рядом, смотря на нее своими печальными глазами, и невозможно было ни остановиться, ни что–либо изменить.
Преграда возникла неожиданно, словно вывернулась из–за поворота. Мустанг встал на дыбы, Этель кубарем полетела вниз, не удержавшись, и страшный удар обрушился ей на голову. У нее было чувство, что голова раскололась пополам.
Когда Этель очнулась, гепард сидел рядом и, щуря желтые глаза, смотрел на нее.
– Строггорн! – снова позвала она. – Меня тошнит, и моя голова... – Этель потрогала свою голову руками, но все было на месте, и это очень удивило ее.
– Если тебе трудно, ложись, полежи. – Гепард тоже лег, положив голову на лапы, и она прильнула к его мягкой шелковистой шкуре. Этель было очень плохо, а гепард иногда поднимал голову и пристально смотрел на нее, но сейчас его глаза без зрачков и этот странный мир, в котором они находились, перестали ее пугать. Она закрыла глаза, но тошнота и приглушенная боль не давали заснуть.
ОПЕРАТОР– ВАРД–ХИРУРГУ: – Странница! Этель устала, и болевой порог давно перебрали. Долго еще?
ВАРД–ХИРУРГ–ОПЕРАТОРУ: – Еще минут двадцать продержится? Нужно разрывы дошить.
Аолла посмотрела на неподвижную фигуру Строггорна, застывшего над Этель, и только покачала головой.
Гепард поднял голову, вслушиваясь в пространство. Налетел ветер, шевеля длинные волосы Этель. Она открыла глаза.
– Долго еще? – Ее взгляд стал совсем прозрачным.
– Наверное, сейчас закончат. – Гепард вслушался и заметил надвигавшуюся темноту.
– Садись на меня, девочка. Будем возвращаться. – Он поднялся, и Этель, сев, прижалась к нему. Гепард мягкими прыжками уходил от темноты, которая стремительно надвигалась на мозг Этель. Он не оборачивался, зная, что этого нельзя делать, и только слышал, как за ними несется тихий свист. Этель прижималась к нему и тоже не оборачивалась – теперь она, как и любое существо Многомерности, тоже знала, что этого нельзя делать. Они выскользнули на самый верх обрыва, и внизу все снова засияло изумрудной зеленью.
– Слава Богу, закончили! – донеслась до Этель издалека мысль Строггорна. Она увидела его серые глаза, пристально смотревшие на нее. Этель лежала в операционном зале, и Странница стояла рядом с ней.
– Все, девочка, все.
– Я сильно кричала?
– Нет. Только Строггорна звала. Ты смелая и сильная женщина Этель, хоть и не Советник. Поздравляю тебя – ты теперь Вард. Не знаю, обрадует ли тебя это известие.
– Это правда? – В глазах Этель стояли слезы.
– Не расстраивайся так. Ты столько с ними наобщалась за это время, и согласись, было и плохое, и хорошее. Гепард, например? – Странница улыбнулась, и у Этель высохли слезы. Сейчас она чувствовала себя значительно лучше, чем до операции, и это знали все.
– Строггорн, ты заберешь ее в свою клинику? – уточнила Аолла.
– Нет, – вмешался Линган. – Хватит клиник. Я отвезу ее к себе. У меня есть слуги, да я и сам неплохая сиделка. Когда сочтешь нужным, приезжай ко мне, – добавил он для Строггорна. Тот только кивнул и ничего не сказал. Аолла была на Земле, и это значило, что на ближайшие две недели у него не было свободного времени.
Линган подхватил Этель на руки и невозмутимо понес. Все потихоньку расходились, но Странница нашла Креила в коридоре и попросила зайти в кабинет Лингана, чем удивила его. Несколько дней она провела в институте у Джона Гила, вникая в суть разработанных тем регрессантов и даже что–то синтезируя вместе с ним, но для чего ей это было нужно, никто не понимал. Креил подумал, что ее просто заинтересовали щупальца, которыми Строггорн оперировал Этель, но теперь усомнился в этом.
Он послушно шел за Странницей по коридорам Дворца Правительства. Люди, которые встречались им, поспешно опускали взгляд, быстро здоровались, не докучая вопросами.
***
– Ты не возражаешь, если я приму свой Естественный Облик? – Странница сидела в кресле Лингана. Креил кивнул, и она сразу же изменилась, удобно расположив свои четыре руки на огромных подлокотниках. Энергетическая ткань окутала ее тело, скрывая фигуру.
– Садись. – Она кивнула на противоположное кресло.
Креил сел, кресло мягко приняло форму его тела.
– Зачем я вам нужен? – Он послал ей образ удивленного человека.
– У меня есть для тебя задание, но, можно сказать, и просьба. Я хочу, чтобы ты некоторое время пробыл на Дирренге. Им нужна помощь, нам нужен их голос в Галактическом Совете, но послать туда некого.
– Сколько это в вашем понимании «некоторое время»? – Креил хорошо представлял, что речь может идти о нескольких столетиях.
– Да нет, я думаю, это будет не столь долго. – И образ виноватой полуулыбки заскользил в телепатемном водовороте. – Но, как ты правильно понял, есть одна неприятность в этом деле. На время пребывания там тебе придется изменить свой Облик.
– Стоп! Я правильно понял? Речь пойдет о ПОЛНОМ ИЗМЕНЕНИИ ОБЛИКА? Генетическая регрессия? – Креил почувствовал, как сердце похолодело, а руки стали совсем ледяными.
Странница пристально посмотрела на него, проникая сквозь защитные блоки, а он, хоть и почувствовал, не смог этому сопротивляться.
– Никогда бы не подумала... – Она не договорила фразу, и поэтому та повисла в воздухе. – Ну, хорошо, что ты скажешь по этому поводу?
– Ничего. Вы сами всегда утверждали, что у меня нет врожденной способности к генетической регрессии и, значит, это рискованно. Я для начала хотел бы выяснить, как долго это продлится, и каковы гарантии возвращения ... исходного Облика?
– Пребывание рассчитано примерно на полгода, а вот с возвращением твоего исходного Облика возможны сложности – в этом ты прав, – вздохнула она.
– Странница, почему вы ходите вокруг да около? Я смогу вернуть себе человеческий Облик?
– Скорее всего сможешь, если не произойдет ничего неожиданного...
– Вы хотите сказать, есть вероятность того, что произойдет нечто «неожиданное», и я навсегда останусь чудовищем?
– Не совсем так. Это можно будет устранить, но в этом случае тебе придется всю жизнь принимать генетический регрессант, примерно раз в две недели. Это серьезная перестройка организма, нам с Джоном не удалось создать идеальный препарат. Не хватает для этого времени. – Она пристально посмотрела на него, и он уловил чувство вины.
– Странница, большая вероятность того, что произойдет «неожиданность»?
– Креил, ты знаешь, что ты – мой любимый ученик, и я не смогу сделать тебе плохо.
– Проблема в том, что то, что не очень плохо для Стайола, может быть очень плохим для Человека. Я не хочу стать чудовищем, которому не будет места ни на Земле ни на Дирренге.
– Ну, ладно, ты меня убедил. – Он сразу почувствовал, как изменился и стал предельно жестким ее тон, как будто Странница за несколько секунд стала другим человеком. – Ты прав. Когда ты вернешься на Землю, всю свою оставшуюся жизнь раз в две недели будешь вынужден принимать генетический регрессант, потому что те первичные изменения, которые произойдут в твоем теле, никогда не удастся полностью ликвидировать. Высокая вероятность. Я бы сказала, почти наверняка это будет так.
– Я пониманию, это отнюдь не безболезненная процедура – обратная регрессия с интервалом в две недели? Я припоминаю, как мы мучились с Аоллой и с трудом смогли ее спасти.
– Не могу сказать точно. – Странница мысленно пожала плечами. – Но думаю, что это достаточно болезненно.
– Понятно. Вот теперь мы кажется приблизились к сути разговора. А зачем все это нужно? Я имею в виду, ради чего я должен пойти на это?
– Причин две. Основная – нам вскоре понадобится помощь этой планеты. А с другой стороны, если сейчас не вмешаться максимально естественным путем, я прогнозирую гибель цивилизации Дирренга при смене трех–четырех поколений. Ты займешь там достаточно высокий пост. Я подробно расскажу тебе, какие изменения нужно будет произвести в социальной и медицинской сфере.
Креил пожал плечами.
– Думаю, мне здесь бессмысленно с Вами спорить, так как Вы являетесь Векторатом Времени нашей Вселенной и лучше знаете вероятностный исход событий. Но все–таки пару дней я подумаю, хотя, насколько мне ясно, я не имею морального права на отказ. – Он поднялся с кресла, наклонив голову в знак прощания. – Я сообщу о своем решении послезавтра.
Спустя два дня он передал Страннице лишь одну фразу: «Согласен. Креил».
***
На предоставленный с Дирренга корабль Креила перебросили через Многомерность, так как по–прежнему приходилось скрывать от остальной части Земли контакты с другими цивилизациями. Первый раз в своей долгой жизни он воспользовался гиперпространственным Окном. Полет длился около двух недель, и еще две недели Креил должен был провести на орбите Дирренга, дожидаясь окончания генетической регрессии.
Реакции на первую дозу регрессанта не было практически никакой. Впрочем, Креил знал, что программа ввода рассчитана таким образом, чтобы вызвать максимально плавный переход от Облика Человека к Облику дирренганина. Он изучил четыре основных языка планеты, в том числе один – телепатический. У дирренган, так же как и на Земле, начинался переход к телепатической цивилизации, но был он куда более плавным, и воспринимался всеми относительно спокойно. Конечно, возможности Креила во много раз превосходили возможности любого телепата на планете, только это и позволяло ему выполнять свою миссию, потребовавшую даже изменения пси–образа. Теперь Креил обладал обширными познаниями во всех основных областях науки и культуры планеты. Подготовка была основательной и вполне соответствовала тому, что он должен был делать, да и опыт вмешательства в земную цивилизацию был большим.
Еще через две недели Креил очнулся. Несколько секунд он удивленно рассматривал свои щупальца, пока в сознании не восстановился порядок событий и Креил не вспомнил все. Говорить он мог теперь только телепатически или с помощью дирренганского языка жестов.
«Когда нас будут готовы принять на Дирренге?" – отстучал он пока еще непослушными щупальцами на клавиатуре.
– Через сорок восемь часов дирренгане готовы нас принять, – ответила Машина.
Креил с трудом добрался до тренажерного зала. Он хорошо выучил программу адаптации к другому телу, но до этого момента вряд ли представлял на практике, что может означать например такой пассаж: «Закрепитесь вторым щупальцем за скобу, при этом переместив вес тела с пятого на четвертое щупальце, и совершите прыжок». Дирренгане перемещались длинными прыжками, а из–за маленькой силы тяжести это напоминало парение. Для закрепления и изменения направления движения могли использоваться самые различные предметы. Вскоре Креил освоился и «парил»
по всему тренажерному залу, удивляясь, что все оказалось так просто. Он боялся, что это чудовищное тело будет вызывать у него отвращение, но на практике оказалось не так. Тело было удобным и легко подчинялось его командам.
«Ну что ж, пока все не так плохо», – подумал Креил, в очередной раз перелетая с одной стены тренажерного зала на другую.
На Дирренге его ожидала пышная встреча. Креил воспользовался обликом личного секретаря Президента, которому пришлось на время уступить свою должность.
Встреча была подобающей его высокому положению – второй по значимости на планете.
Пышный кортеж провожал его по улицам столицы. До этого Креил просмотрел в объемном видео этот город, но даже смоделированный эффект присутствия не давал представления об этом величественном сооружении. Дирренг был горной планетой, с бесконечными пропастями, разломами поверхности и каньонами. Лишь несколько мест на планете носили равнинный характер, но именно поэтому и оставались незаселенными. Дирренгане привыкли перемещаться среди скал и ущелий, легко перелетая через пропасти и не испытывая никаких неудобств от сложного ландшафта планеты.
Город был буквально встроен в бесконечные гряды гор, так что временами невероятно трудно было определить, где искусственный материал, а где начиналась горная порода. Часть этажей зданий уходила под землю, но над ними простирались висячие автострады, мосты, переходы, возносящиеся вверх шпили и купола. Верхушки некоторых зданий напоминали проекции высших измерений в Трехмерность, а некоторые походили на дворцы из земных облаков. Ему стало жаль, что такая на вид процветающая цивилизация стояла на пороге уничтожения. «Через три – четыре поколения все исчезнет, если не принять экстренных мер в виде прямого вмешательства», – вспомнил Креил слова Странницы и подумал, что если не сможет им помочь, вряд ли себе это простит.
Последующие шесть месяцев все заполнила работа. Он участвовал в заседаниях Совета планеты, готовил необходимые решения, которые продолжали бы действовать и после его отъезда, боролся с совершенно невероятным отставанием медицины.
Безусловно, чем–то эта планета напоминала Землю в абсолютном времени.
Длительными войнами, истощившими в конце концов экологическую систему планеты, безобразной потребительской экономикой, неразвитостью социальной сферы. Больше всего его потрясло отсутствие представления о Многомерности пространства–времени в философских и религиозных науках. Оно существовало в виде сугубо математического казуса и не оказывало практически никакого влияния на жизнь дирренган. «Конечно, – рассуждал Креил, – если считать, что твоя жизнь оборвется в момент твоей физической смерти, то будет совершенно безразлично, что останется после тебя – ад или рай. А если к этому еще не представлять последствий совершенного лично тобой и его влияния на всех остальных, то будут допустимы и убийства, и самые зверские преступления».
Значительную часть времени он потратил на написание и внедрение в сознание Дирренган фундаментальных идей построения Мироздания, а также основ существования и основных законов Вселенной в морально–этической сфере. Креил основал свою философскую школу, которая стала распространяться по планете с огромной скоростью, вербуя все новых приверженцев.
Вторая задача была не менее сложной. Дирренгане за последние двадцать лет подверглись массированной атаке различных вирусов. Так как все основные виды животных были уничтожены в процессе индустриализации, дирренгане стали представлять единственную среду для их распространения. Использование препаратов, подобных земным антибиотикам, довершило картину, ускорив и без того очень высокую изменчивость вирусов. Это была настоящая война за выживание.
Первое, чего добился Креил, используя почти неограниченную власть личного секретаря Президента, – почти пятидесятикратного увеличения расходов на медицинские исследования. Креил был лучшим специалистом Земли в области генетики для Трехмерности и поэтому внедрил в медицинские школы Дирренга свои собственные теории. Поскольку они всегда подтверждались на практике, никто не оказывал ему в этом никакого сопротивления. Показателем эффективности для него служили только два фактора – скорость развития генной инженерии и скорость, с которой создавалась вакцина против вновь возникшего вируса. Когда этот срок снизился до полугода, Креил счел, что в общих чертах его задача выполнена, хотя в идеале необходимо было создавать новую вакцину в течение двух недель.
Из–за волнений, поднятых противниками учения Креила, отъезд пришлось отложить на полгода, почти три месяца из которых Креил потратил на превращение своих ярых противников в столь же яростных сторонников. Лишь один инцидент подпортил картину.
Во время одного из заседаний Большого Совета, когда он уже выходил из зала, какой–то ненормальный выстрелил в него. Креил мгновенно перевел себя в Многомерность, сделав тело проницаемым для любого вида оружия, и только потом осознал, что совершил ошибку. Его дирренганское тело было создано с помощью специальных препаратов – регрессантов. Переход в Многомерность нарушил искусственно созданные связи, и теперь его физическое тело пыталось одновременно перейти и к облику землянина, и к облику дирренганина. Креил сосредоточился, остановил трансформацию, но вернуться к прежнему виду ему не удалось. Теперь его тело представляло собой чудовищную смесь из человеческих и дирренганских генов.
И было настоящим чудом, что он мог дышать атмосферой Дирренга.
Через несколько дней он заболел. Его знобило, временами Креил терял сознание, но это не было похоже на вирус и он старался держаться. К отъезду все было подготовлено и через семь дней назначен отлет. Президент – единственное существо, осведомленное о его миссии, лично провожал его. Креил с трудом стоял на ногах, и Президент долго не отпускал его, поддерживая до самого трапа. Креил едва смог добраться до ванны, подключился к Машине, скомандовал начинать регресс в человеческое тело и потерял сознание.
Корабль остановился достаточно далеко от Солнца и не выходил в Трехмерность, но Креил не возвращался. Поняв это, Линган перебросил свое тело через гиперпространственное Окно на Корабль и увидел Креила без сознания. На вид тот был человеком, но Линган, прекрасно помня последствия регрессии у Аоллы, не ждал ничего хорошего. Странницы уже не было на Земле. Как всегда в таких случаях, вызвали Лао и Джона Гила, второго по уровню квалификации генетика после Креила.
Они долго обследовали его, отбирая пробы различных тканей и определяя количество повреждений.
– Произошло, видимо, следующее, – наконец вынес решение Джон. – По какой–то причине ему пришлось перебросить свое тело в Четырехмерность в облике дирренганина, наверное, была какая–то опасность для жизни. Беда в том, что у Креила нет врожденной способности к генетической регрессии. Как только он оказался в Многомерности, действие регрессантов прекратилось, и его тело попыталось вернуться к земному облику. А когда он возвратился в Трехмерность, то смог лишь частично восстановить трехмерную структуру. Теперь он регрессировал в земное тело, и это увеличило количество генетических изменений, создав странное существо: часть его генов дирренганские, часть – человеческие. Мы можем пытаться удержать его в этом состоянии регрессантами, можно подкорректировать их состав, но мы не в состоянии проверить каждую молекулу его тела и ликвидировать произошедшие изменения.
– Значит, мы почти ничем не можем ему помочь? – спросил Строггорн.
– Кое–чем можем. Я подберу другой состав регрессанта, но боюсь, что мы превратили его жизнь в пытку. – Джон с сожалением покачал головой.
– Болевой синдром?
– Не только. Возможно все – вплоть до раздвоения личности, когда ему будет противен как один облик, так и другой.
Тщательно подобрав регрессант, они смогли вывести Креила из бессознательного состояния. Уделом его с тех пор стали все возрастающие дозы обезболивающих и при этом раз в две недели – ввод дополнительной дозы регрессанта–стабилизатора, без которого он просто не мог существовать.

© Лора Андерсен

Разрешение на книги получено у писателя
 
 < Предыдущая  Следующая > 

  The text2html v1.4.6 is executed at 5/2/2002 by KRM ©


 Новинки  |  Каталог  |  Рейтинг  |  Текстографии  |  Прием книг  |  Кто автор?  |  Писатели  |  Премии  |  Словарь
Русская фантастика
Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.
 
Stars Rambler's Top100 TopList