Профессор Накрылся
Самые странные события происходили со мной в дни работы на благо
альтернативной астрологии. До сих пор не могу забыть, например, бывшего
профессора этнографии Шарля Быдло (ударение, пожалуйста, на последнем
слоге, а то профессор обижается и способен причинить телесные
повреждения). Будучи человеком отменной вежливости, он сообщил о своем
визите заблаговременно и явился точно в назначенный час.
Господин профессор оказался видным мужчиной, один из родителей которого
был, судя по всему, представителем племени грызмов с планеты Бучатлан. Я
понял это по отростку третьей руки, торчавшему из спины, – для этого в
пиджаке было сделано соответствующее отверстие.
– Уважаемый господин Шекет, чтоб вы так были здоровы, – сказал господин
Быдло, – Могу ли я рассчитывать на полную, а не частичную
конфиденциальность?
– Может ли конфиденциальность быть частичной? – усомнился я. – Это, знаете
ли, как мед у Винни–Пуха, – либо он есть, либо его нет вообще.
– Полная конфиденциальность, – пояснил клиент, – это когда о сути задания
знает только один человек, а именно – он сам.
– Гм... – сказал я. – Но если я не буду посвящен в условие задачи, то как
смогу выполнить свои обязанности альтернативного астролога?
– Очень просто, господин Шекет, – улыбнулся Шарль Быдло. – Вы можете
обучить меня программе работы на вашем замечательном компьютере, и я
самостоятельно...
– Убедительно прошу меня простить, – бестактно прервал я клиента, – но мой
компьютер общается только со мной.
С досады профессор хлопнул себя третьей рукой по затылку, не рассчитал
удара и едва не повалился лицом на стол.
– Придется ограничиться частичной конфиденциальностью, хотя это
противоречит моим принципам, – пробормотал он, приняв вертикальное
положение, в то время как третья рука проявляла признаки самостоятельности
и все норовила ущипнуть господина Быдло за правое ухо.
– Итак, – сказал профессор, приняв наконец окончательное решение, – моя
проблема заключается в том, что в прошлой жизни я был племенем гуразмов на
планете Бучатлан.
– Целым племенем? – уточнил я заинтересованно.
– Именно, – кивнул господин Быдло. – Надеюсь, вам известно, что этнография
оперирует племенным сознанием как личностной категорией, которая имеет
самостоятельную жизненную историю?
– Разумеется, – подтвердил я. – Да будет вам известно, уважаемый
профессор, что астрологи давно уже составляют натальные карты племен,
народов, стран и цивилизаций.
– В прошлой жизни, – повторил профессор, – я был племенем гуразмов на
планете Бучатлан.
– Да, – кивнул я, – это вы уже сказали.
– И вы еще не поняли сути проблемы? – возмутился клиент. – Я полагал, что
вы осведомлены хотя бы на примитивном уровне об истории народов,
будущность которых беретесь предсказывать!
Ну что было ответить на столь откровенное хамство? Отказаться от выгодного
контракта? Мое финансовое положение было не настолько хорошим, чтобы я мог
позволить себе подобный поступок.
– Видите ли, уважаемый профессор, – сказал я, сдерживая раздражение, – я
являюсь специалистом в области альтернативной астрологии, а не
сравнительной интерпланетной этнографии. Я ведь, прошу прощения, не
спрашиваю вас, почему вам не известна разница между компаундным
соединением планет и затмением знакового индекса.
– Простите, господин Шекет, – пробормотал Шарль Быдло, – я очень
взволнован... Итак, в прошлом воплощении я был племенем гуразмов. Отец мой
– землянин, уроженец островов Зеленого Мыса, а мать – простая женщина из
племени грызмов...
– Я так и думал, – пробормотал я, выразительно глядя на третью руку
профессора, продолжавшую свои безуспешные попытки добраться до правого уха.
– До последнего времени, – продолжал клиент, – это обстоятельство не
причиняло мне неудобств, поскольку я понятия не имел, кем был в прошлом
своем воплощении. Но не далее как неделю назад я посетил известного
спирита Норберта Гундосиса, и он сообщил мне эту прискорбную информацию. С
того времени я потерял покой и, боюсь, скоро потеряю жизнь.
– Не очень понимаю сути ваших опасений, – сказал я.
– Видите ли, – провозгласил профессор Быдло, – племена грызмов и гуразмов
вели на протяжении двух веков беспощадную войну друг с другом. И дело
кончилось тем, что сто семнадцать лет назад в решающем бою грызмы, к
которым принадлежала моя мать, подчистую вырезали племя гуразмов, включая
маленьких детей и племенных животных пубру. И естественно, воплотившись в
моем теле, племя гуразмов решило отомстить. Кому? Ясное дело – мне, как
потомку их смертельных врагов!
– Хм... – сказал я. – Не сообщите ли вы мне для начала дату того сражения,
в котором гуразмы потерпели столь трагическое поражение?
– Конечно! Восьмое число третьего месяца первого полугодия девятого цикла
одиннадцатого оборота по календарю Северного полушария Бучатлана.
– Не так быстро, пожалуйста, – попросил я, внося данные в компьютер. –
Подождите минуту, сейчас мы узнаем, точны ли сведения, сообщенные вам
уважаемым спиритом.
В ожидании ответа профессор застыл подобно статуе Шивы – даже третья его
рука безжизненно повисла. Наконец компьютер заявил трагическим голосом:
– Племя гуразмов провело в астральном мире семьдесят семь земных лет и
было заново воплощено в теле некоего Шарля Быдло, родившегося от
отца–землянина и матери–грызмайки. Составить карту данного индивидуума?
– Это будет стоить вам двойного гонорара, – предупредил я клиента и,
получив согласие, сказал компьютеру: – Валяй, действуй.
Ответ был получен семь минут спустя.
– Присутствует ли в помещении клиент? – задал компьютер неожиданный вопрос.
– Присутствует, – ответил я, – и настаивает на полной конфиденциальности
сведений.
– В таком случае, – заявил компьютер, – пусть выйдет, и я полностью
конфиденциально сообщу результат лично вам, господин астролог.
– Как выйти? – опешил Шарль Быдло. – Скорее уж вам, Шекет, лучше покинуть
помещение, чтобы не знать того, что сообщит компьютер.
– Вы же настаивали на полной конфиденциальности, – парировал я. – Так вот,
с точки зрения моей программы, это означает, что результат не должен знать
никто, кроме компьютера и меня. Клиент – лишний.
– Я протестую! – воскликнул профессор, будто находился в зале суда, и я,
вообразив себя судьей, ответил, как и положено в таких случаях:
– Протест отклоняется.
Вежливость не позволила клиенту ответить мне увесистой оплеухой, хотя
желание поступить именно таким образом было написано на его лице. Пыхтя от
ненависти к самому себе (понятно, что это была ненависть гуразмов к
грызмам, но профессору от этого было не легче), господин Быдло покинул
кабинет, и я плотно закрыл за ним дверь, предложив подождать в коридоре.
– Господин Быдло, – сказал компьютер, делая ударение, естественно, на
первом слоге фамилии, – покончит с собой восьмого мая две тысячи семьдесят
третьего года.
Я посмотрел на календарь, встроенный в переднюю панель компьютера и
показывавший даты согласно ста тридцати системам отсчета, принятым на
девяноста семи планетах Галактики. Брови мои поползли вверх, и я
воскликнул:
– Но это же сегодня!
– Именно, – согласился компьютер, и я даже расслышал в его голосе нотки
сожаления. – Прежнее воплощение клиента покончит с материнской сутью его
нынешнего воплощения в тот момент, когда вы сообщите господину Быдло
результат наших исследований.
Я, конечно, был благодарен компьютеру за это «мы» – он, видите ли, решил
взять на себя часть ответственности! Но пойти на такую жертву я не мог и
принял ответственность за решение на себя.
– Войдите! – крикнул я, и клиент протиснулся в дверь с быстротой лани,
убегающей от тигра.
– Видите ли, – сказал я, – напрасно вы в самом начале потребовали полной
конфиденциальности. Сведения, сообщенные компьютером, идут по категории
приватности информации с индексом два. Это означает, что знать результат
имеют права только два индивидуума. В данном случае – мой компьютер и я,
поскольку сведения мне уже сообщены. Вы – третий и, следовательно, лишний.
Прошу извинить...
Рот господина Быдло раскрылся, а в это время третья рука добралась наконец
до правого уха профессора и ущипнула его с такой силой, что бедняга
подпрыгнул. Это позволило ему прийти в себя, и клиент завопил, отбросив
всю свою показную интеллигентность:
– Вы злобный неуч! Вам просто нечего сказать! Я не заплачу вам ни шекеля!
– Можете заплатить в марсианских дюнах, я не против, – вставил я.
– Ни в дюнах, ни в лирах, ни в рублях, ни даже в серых пупырках! –
бесновался Быдло, полностью оправдывая свою фамилию. – Неужели мне
придется всю жизнь терпеть в себе этих проклятых гуразмов?
– Всю жизнь, – твердо пообещал я, не сказав бедняге, что жизнь его
сократилась до размеров предсмертного вздоха. Я был уверен, что он умрет
от того, что третья рука проткнет ему среднее ухо, как только Быдло
покинет мой кабинет.
Я вписал сумму не полученного гонорара в графу «убытки» и постарался
забыть об этом печальном инциденте, но неделю спустя, выведя на
стереостену программу новостей, неожиданно обнаружил следующую, потрясшую
меня информацию:
«Профессор этнографии Шарль Быдло сделал открытие мирового значения в
этноистории планеты Бучатлан. Ему удалось доказать, что племя гуразмов,
погибшее чуть больше ста лет назад, на самом деле не погибло, а
воплотилось в личность господина Быдло. Профессор объявил себя наследником
земель племени и вылетел на Бучатлан, чтобы вступить в права собственника».
– Значит, он не покончил с собой! – не удержался я от восклицания и
продолжил, обращаясь к компьютеру:
– Послушай, остолоп, твой прогноз не сбылся! Ты ошибся в составлении
посмертной карты гуразмов?
– Вовсе нет, – обиженно заявил компьютер. – Это ты ошибся в интерпретации.
Я же сказал: господин Быдло покончит с собой.
– Но он жив и здоров, в отличие от тебя!
– Ничего подобного! – возразил компьютер. – Ты невнимательно слушал
сообщение. Сказано же: «племя гуразмов воплотилось в личности Быдло».
Быдло больше не существует как личность! Он объявил себя погибшим племенем
и отправился отбирать у грызмов свои земли.
– Один против целого народа? – усомнился я.
– Может, рассчитаем натальную карту и посмотрим, чем это кончится? –
предложил компьютер.
– Вот еще! Я и так потерял на этом деле весь гонорар.
– В таком случае, – сказал компьютер, – давайте закончим расчет посмертной
судьбы планеты Фаэтон.
