Глава девятнадцатая
Он не мог вспомнить себя в те времена, когда материальная Вселенная
представляла собой бульон из высокотемпературной водородной плазмы,
перемешанный с горячими фотонами и другими частицами с нулевой массой
покоя.
Он не мог себя помнить, потому что энергия памяти, энергия упорядоченного
восстановления прошлого была в первые мгновения жизни Тривселенной близка
к нулю. Энергия памяти материи возрастала со временем, и так же возрастала
и усложнялась память этого существа – распыленной на многие парсеки
туманности, воспринимавшей мир отчужденно, не будучи в состоянии понять ни
окружавшую реальность, ни даже себя. Разума в Миньяне было тогда не
больше, чем в амебе.
Газопылевая туманность, в которой Миньян был плотным сгустком, сжималась в
глубине третьего галактического рукава, и по мере того, как в центре
туманности разгоралось будущее светило (несколько миллиардов лет спустя
оно получило собственное имя – Солнце), память Миньяна усложнялась,
энергия ее возрастала, но так бы никогда и не нашла себе применения в
Первом мире, если бы изменившиеся обстоятельства не заставили его
претерпеть очередную структурную метаморфозу.
Когда газопылевое облако распалось на планеты, Миньян был уже достаточно
физически организованной структурой, чтобы самому выбрать место и способ
ожидания. Его личное колллективное бессознательное, присутствовавшее
всегда, даже тогда, когда людей Миньяна связывали непростые, порой даже
враждебные взаимоотношения, заставляло их стремиться друг к другу, быть
рядом и во времени, и в пространстве. Личное коллективное бессознательное
существовало во все времена – после Большого взрыва оно было рассеяно, как
поток частиц высоких энергий в пространстве материального пузыря.
Вселенная, не будучи ни в коей мере разумной, все же обладала инстинктом
самосохранения, поскольку была изначально достаточно сложным образованием.
Миньян очень долго не проявлял себя и не мог проявить, потому что
формирование его, как отдельной материальной единицы разума определялось
наличием во Вселенной ситуации, способной погубить мир и вернуть его в
состояние хаоса. Он знал, что смысл его жизни – спасение Тривселенной.
Миньян приступил к этой миссии, когда настало время.
Он вспомнил, как впервые осознал свое я. Это произошло, когда
нарождавшаяся на Земле жизнь могла погибнуть из–за неожиданной вспышки
Сверхновой на довольно близком расстоянии от Солнечной системы. Тогда на
планете не было организмов сложнее амеб, настолько глупых, что они даже не
обладали инстинктом, способным погнать их с поверхности океана в глубины,
куда не проникало жесткое излучение звездного взрыва. Миньян не знал,
почему так важно для сохранения Вселенной спасение именно этих, ничего не
соображавших и ни к чему не пригодных тварей, но инстинкт требовал сделать
все, чтобы амеб не убило излучение из космоса.
Он и сам пришел в мир огромной амебой, поскольку еще не знал возможностей
для иных воплощений. Он готов был действовать – создал в атмосфере мощный
озоновый щит, и амебы выжили, изменились, мутировали, в конечном счете эта
катастрофа пошла даже на пользу нарождавшейся жизни, ускорив ее развитие
от простейших организмов до сложных, живших в океане, но ждавших
благоприятного стечения обстоятельств, чтобы выйти на сушу и заселить
планету.
Вторично Миньян явился на Землю, когда гибель грозила динозаврам: на этот
раз причиной возможной трагедии стало прохождение Солнечной системы в
непосредственной близости от черной дыры – не такой уж большой по
космологическим масштабам, всего в четыре солнечные массы, это был
звездный огарок, результат эволюции массивной голубой звезды. Положение
усугублялось тем, что здесь же располагалась газо–пылевое облако,
служившее черной дыре жаркой пищей. Пыль и газ, двигаясь по спирали,
опускались к горизонту событий, исчезали навсегда для внешнего
наблюдателя, но температура, до которой разогревался падавший газ,
достигала десятков миллионов градусов, и на Землю обрушился такой мощный
поток излучения, что даже мало чувствительная к внешним изменениям
иммунная система динозавров не смогла выдержать: и гамма–лучи от границы
эргосферы черной дыры, и потоки быстрых частиц, включая самые
экзотические, мгновенно разрушавшие любую молекулярную цепочку с
недостаточно прочными связями...
Инстинкт самосохранения заставил Миньян вновь осознать себя. Динозаврам он
уже ничем не мог помочь, но оставалась возможность спасти более мелкие
теплокровные организмы, укрыть их в многочисленных пещерах, подземных
ходах, жерлах остывших вулканов.
На самом деле почти все теплокровные погибли тоже – неразумные твари с
трудом понимали даже голос собственного инстинкта, тьма подземелий
отпугивала их больше, чем кошмар, творившийся на поверхности. Но жизнь
все–таки сохранилась, и очередная миссия Миньяна оказалась выполненой, что
позволило его личности опять на долгий срок раствориться, заснуть, уйти.
Он был исполнителем, и действия многих законов природы не понимал, даже не
подозревал об их существовании. Миньян был существом материальным, как и
все в материальном мире. Его рассеянные в пространстве атомы и молекулы
объединялись тогда, когда того требовал инстинкт, и распадались вновь,
когда того требовали обстоятельства. Миньян оказался рабом инстинкта и
обстоятельств и долгое время не подозревал об этом.
Когда наступал момент, инстинкт самосохранения приводил его в мир в
очередной раз, и однажды впервые за миллиарды лет Миньян явился в своем
истинном облике. Он был единым существом, разделенным на десять
составляющих, связанных друг с другом, как бывают связаны братья–близнецы,
имеющие общую судьбу, разделенную на части не только в пространстве, но и
во времени.
