Глава шестая
Почему–то только теперь я ощутил уверенность в себе. Передо мной было тело
убитого человека, и мои инстинкты расследователя помогли мне прийти в себя
практически мгновенно. Я знал, что нужно делать, и я это делал.
Главным подозреваемым был, конечно, я сам – помня прежние прецеденты, я в
первую очередь должен был сделать такое предположение. Протянув правую
руку, я приложил ладонь к мягко светившемуся следу и с удовлетворением
убедился в том, что рука, убившая Ормузда, намного шире моей.
Земля вокруг тела показалась мне чуть теплее, чем в стороне – но разница
была столь невелика, что это могло оказаться и игрой воображения. Во
всяком случае, если бы я вел протокол осмотра, то свое мнение непременно
изложил бы, но добавил, что степень достоверности оценки не выше двух с
половиной стандартных отклонений.
Зачем я занимался этими изысканиями? Инстинкт сыщика? Или я действительно
надеялся раскрыть это убийство? Если речь шла об убийстве и вообще о
смерти, в чем я не был уверен.
Все, что мог сделать в полевых и абсолютно не пригодных для расследования
условиях, я сделал. В этом мире не было компьютеров и вообще никакой
техники, более совершенной, чем кастрюля, стоящая на огне, – во всяком
случае, за дни, проведенные здесь, я ничего подобного не видел и ни о чем
подобном не слышал. Можно было достичь не меньших результатов и без всякой
техники – я не знал как, а Ормузд знал.
Шеф в таких случаях говорил обычно:
– Фиксировал данные? Садись и думай.
Я сел и начал думать.
