10. Безумный Капитан
Мы похоронили ребят в дальнем конце острова, за лесом. Крис и Малек,
они пришли, как только село солнце, помогли Сержану и Янушу рыть песок.
Неглубоко, потому что под песком был камень. Я стоял в стороне и с ужасом
думал, что на их месте мог оказаться и я. Ведь на этот мост вначале выпало
идти именно мне... Я почти не знал погибших ребят: ни Ромку, ни обоих
Игорей, просто не успел еще с ними подружиться. Но мы бы подружились, я
это чувствовал. Игорь–длинный был моим ровесником, Ромка с Игорем хоть и
помладше, но они были веселыми ребятами и еще утром над всеми
подтрунивали. Только мне это было непонятно, я никого из них не знал...
Я не хочу врать, что мне было очень горько. Если бы убили Криса, или
Толика, или Игорька, вот тогда я заплакал бы, и не от страха, а от
жалости. А сейчас у меня было такое состояние, словно при мне на улице
кого–то сбила машина. И жалко, и суетишься, пытаясь помочь, хотя знаешь,
что через день–другой в памяти не останется боли. Я злился на себя за
такие мысли и все пытался почувствовать настоящее горе. Но ничего не
получалось. Во мне были только страх, сострадание к молчаливому, стоящему
рядом Тимуру, эта самая ненастоящая жалость, да еще стыд перед Ромкой и
Игорем, что я не могу вот так разреветься, как Толик. Потом мы еще немного
постояли, не решаясь уходить, словно бросить ребят одних было бы
предательством. Януш тихо шептал, и я решил, что он молится. В Польше
многие верят в Бога.
...Уже в замке Тимур рассказал, как все было. Они сразу с самого утра
почувствовали неладное. Обычно тридцатый остров выставлял на мост
троих–четверых, а сегодня пришли семеро. Но до самого вечера «тридцатка» в
драку не лезла. Наверное, выжидали, пока ребята расслабятся. И дождались.
Оставался какой–то час дежурства, когда один из мальчишек с тридцатого
острова стал уходить обратно, к своему замку. Это был обман. Он отошел
шагов на пять, за ним перестали следить, а он вдруг резко повернулся и
выстрелил из арбалета. Стрела попала в плечо Игорю–длинному, но тот
все–таки выстрелил в ответ, и удачно: враг упал, или убитый, или тяжело
раненный. Но у «тридцатки» был еще один арбалетчик, он выстрелил в Игоря и
попал ему в голову. Игорь упал, он сразу потерял сознание. Его ударили по
лицу еще раз, мечом, но тут Ромка бросился вперед и заколол одного из
нападавших. Другие стали отступать, и Ромка бросился следом, не сообразив,
что будет один против пятерых. Его ударили в грудь, подоспел Тимур и
оттащил Ромку назад. Положение было жутким. Один Игорь был ранен в руку,
другой без сознания, а у Ромки кровь даже не текла, а хлестала из раны.
Наверное, удар пришелся по какому–то сосуду, и Ромка, хоть и оставался в
сознании, но слабел с каждой секундой. Тогда Игорь–длинный взял меч в
левую руку и велел Тимуру уводить раненных. Игоря приходилось нести на
спине, Ромка вначале шел сам. Потом он вконец ослабел, и Тимур стал
волочить обоих, хорошо еще, дорога шла под уклон. Оглядываясь, он видел,
как Игорь–длинный дерется левой рукой. Его почти сразу прижали к ограде
моста, и тогда он отбросил меч, схватил одного из нападавших и вместе с
ним перекинулся через перила. А Тимур был уже у самого замка, когда
увидел, что для Ромки игра кончилась навсегда. Навстречу ему выбежал
Костя, помог дотащить ребят. Девчонки пытались перевязать Игоря, но тот
вдруг начал задыхаться, и они ничего не смогли сделать...
Тимур с Костей сумели оттеснить врагов назад. Тех было четверо, но
они увидели, что по другому мосту бегут еще мальчишки, и бросились
отступать. Лишь один раз выстрелили, почти не целясь. И Костя упал...
За окнами темнело, из щелей начал сочиться холод, даже от стен
потянуло прохладой. И все сильнее и сильнее били о берег волны. В
коридорах стало темно и неуютно. Я прошелся по ним. Попытался заглянуть в
Костину комнату, но Рита меня выгнала. Я только услышал, как он дышит – и
понял, что вряд ли мы ему чем–то поможем.
Постепенно все стали собираться в Тронном зале. Там, по крайней мере,
горел камин, и, хотя на весь огромный зал тепла от него не хватало, зато
было светло и как–то уютнее. На каждой стене горело по факелу, и от нас
тянулись по полу длинные нескладные тени. Я подумал, что нашим теням на
полу зябко и неуютно, потому что пол в замке всегда холодный. Впрочем, и
нам сейчас было не лучше...
Я подошел к одному из окон. Море ревело почти у самой террасы. Она
вся была залита водой с тающими хлопьями пены. По небу сплошной пеленой
неслись облака: редко–редко проглядывала какая–нибудь звездочка и тут же
исчезала. Я порадовался, что сегодня не надо идти на встречу с Ингой.
Ветер рванул особенно яростно, где–то вверху зазвенело бьющееся
стекло. Толик зло выругался, зачем–то пнул ногой стену. Стене, конечно, не
сделалось ничего, а Толик, хромая, отошел к дивану. Меломан вздохнул и
встал у окна рядом со мной.
– Давайте решить, что будем делать, – сказал Крис. Он сидел у камина
на своем «командирском» стуле. На коленях у него лежал меч.
– Что делать–то? – спросил Сержан. – Тима поутешаем. Вон он как,
бедненький, горюет. Или поблагодарим Толика. Он на той неделе дежурил на
восточном мосту, врагам спуску не давал. Вот и раззадорил «тридцатку»...
– Замолчи!
Толик метнулся к Сержану, вырывая из–за пояса меч. Я с ужасом увидел,
что деревянное лезвие начинает серебриться, делается стальным.
Сержан отпрыгнул к стене, тоже потянулся к оружию. Но тут между ними
оказался Тимур. Секунда – и Толик с Сержаном оказались на полу,
скорчившиеся от боли, сразу ставшие одинаково маленькими и беспомощными. А
Тимур стоял в каратистской стойке: одна рука у пояса, другая у лица, –
словно ожидал продолжения.
– Так, бунт подавлен. Спасибо, Тимур, – спокойно произнес Крис. – Еще
раз повторяю, для Сержана: никто из нас в случившемся не виноват. Я тоже
убивал врагов, и тоже отступал... Ладно. Завтра пойдешь на восточный мост,
там и проявишь эмоции.
Сержан с Толиком медленно сели в разных углах зала. Тимур устроился
между ними, прямо на полу, словно не чувствуя холода. Я заметил, как он
переглянулся с Крисом, и внезапно понял: именно они решают судьбу острова.
– Ребята, мы потеряли сегодня четырех бойцов.
– Троих! Костя живой, нечего его отпевать, – вскинулся Толик.
– Он уже не боец. Мы потеряли трех друзей и четырех бойцов. Теперь
нам придется очень туго. Еще одна такая драка – и будем запираться в
замке.
– Ну уж нет, – твердо сказа Тимур. – Ни за что.
Все зашумели. Запереться в замке, позволив врагам занять мосты и
острова, считалось страшным позором. Даже Меломан скинул наушники и
включился в спор. Речь шла о том, как повыгоднее расставить наши скудные
силы. Я в разговор не вмешивался, стоял и слушал.
– Самое тяжелое место – восточный мост, – подвел итог Крис. Завтра
они могут повторить атаку, а если даже и не повторят... Мы никогда не
прощали обид. Туда пойду я, Тимур и Толик.
– Мало, – резко сказал Меломан.
– Знаю. Но ничего не поделаешь. Ты с Игорьком и Янушем охраняешь
южный мост...
– Хорошо. Малек не подведет.
– Мальков у нас больше нет, все взрослые. Понял, Игорек?
Игорек кивнул. За весь вечер он не сказал еще ни слова.
– Ну а западный мост возьмут Димка с Сержаном.
Меня отправляли на самый безопасный мост.
– А я? – с обидой сказал Илья. – Меня забыли?
– Ты будешь дежурить на острове, – доверительно ответил Крис. – И
придешь на помощь тем, кому придется совсем плохо.
Он действительно был прирожденным командиром. Оставленный в спокойном
месте Илья так и не понял, что его оберегают. Я медленно обвел всех
взглядом. И словно увидел нас со стороны. Огромный мраморный зал. Высокие
окна, залитые брызгами воды, задернутые темнотой. Мерцающие факелы по
стенам. Потрескивающий камин, над ним – алый щит, герб острова. У стены –
кожаный, явно современный, немного помятый диван. Я вдруг понял, как он
здесь взялся – кого–то «сфотографировали» на диване. А по всему залу в
самых разных позах: сидя на стульях, на полу, на спинке дивана, стоя, лежа
на составленных стульях (Меломан) – девять полуголых мальчишек, загорелых
и увешанных деревянным оружием. Рядом и совсем взрослые парни, как Крис, и
такие малыши, как Игорек. И все о чем–то беседуют, что–то обсуждают...
Я услышал, как скрипнула дверь, и сразу наступила тишина. Рита
замерла на пороге, словно не решаясь войти. Потом тихо сказала:
– Ребята, Костя умер.
Никто не вскрикнул и ничего не сказал. «Они же ждали этого, весь
вечер ждали!" – понял я. И во мне что–то не выдержало. Я бросился к двери,
оттолкнул Риту, побежал по коридорам. Вправо, вниз по лестнице, к двери,
выходящей на остров. Закрыта. Вверх, в какой–то узкий проход, по кривым
коридорчикам, где двоим не разойтись, по какой–то винтовой лестнице,
вверх, вверх, вверх. Плотно закрытая дверь. Я распахнул ее, и ветер,
наполненный дождем, набросился на меня. Вокруг была темнота: море, остров,
и вся громада замка далеко внизу. Я стоял на площадке дозорной башни. Один
в ревущей темноте, под ударами ветра, пытающегося столкнуть меня вниз.
Один на все сорок островов, на всю эту чужую планету, на всю Вселенную. У
меня не было больше ни врагов, ни друзей... Разве что Инга... Но я уже не
знал, есть она на самом деле, или я ее просто придумал. И мне не хотелось
ни думать об этом, ни горевать, что два дня назад я попался на удочку
поддельного фотографа. Я уже не чувствовал обжигающего холода и дождь
казался теплым, как вода из–под душа. Я шагнул вперед, навстречу ветру,
наткнулся на какие–то перильца и стал через них перелезать...
Надо мной громыхнуло так, словно разорвалось небо. Белая молния
зазмеилась над замком. Перекинув одну ногу через перила, я едва не сиганул
с двадцатиметровой высоты в море между восточным и южным мостами.
Молния погасла. Я оцепенел, даже не смог сообразить, в какую сторону
мне слезать обратно.
Чьи–то руки схватили меня за плечи, стащили на площадку. Под самым
ухом я услышал голос Толика:
– Димка, не надо этого, успокойся...
Он крепко держал меня в темноте, наверное, боялся, что я буду
вырываться. Мне стало смешно. Он думал, что я... А может, он и правильно
думал?
– Толик, отпусти...
– Не отпущу, кто тебя знает, может ты собрался к Безумному Капитану.
– Ни к кому я не собрался.
– А чего убежал?
Во мне прорвало невидимую плотину, и я почти закричал:
– Толик, я не могу с ними, они там все не люди, а роботы, им никого
не жалко, ты один нормальный, да и то...
– Димка, зря ты так. Мы нормальные, а я не лучше и не хуже других.
Просто надо держаться, хотя бы на виду друг у друга. Если раскиснешь, то
долго не протянешь. – Он говорил спокойно, уговаривая, и мне действительно
делалось легче. – Раз уж нам не повезло, и мы попали сюда, то надо
держаться. Надо быть человеком. У нас не всегда так плохо, как сегодня.
Иногда месяцами никого не убивают. Иногда попадают такие интересные
новички... У нас жил один парнишка, скрипач, целый год. Знаешь, как
играл...
То, что он говорил, было неправильно, вывернуто наизнанку. Это было
хорошо лишь по чудовищным меркам Островов. Ну что хорошего, что какой–то
скрипач жил и, наверное, погиб здесь. Но что–то во мне уже смирилось с
происходящим. И я успокаивался, все сильнее и сильнее прижимаясь к Толику,
словно он был старше и мог от чего–то меня защитить.
– Толик, а про какого Безумного Капитана ты говорил? – спросил я. Не
хотелось уходить вниз, в тепло и свет замка. Мне нужно было еще несколько
минут, чтобы прийти в себя окончательно.
– Правда, ты ведь не знаешь про него... – сказал задумчиво Толик. –
Еще не замерз?
– Нет.
– Тогда подождем следующей молнии. А ты смотри вперед и слушай, я
буду рассказывать.
Он заговорил, и у него даже голос изменился.
– Безумный Капитан – это такой же мальчишка, как мы. То есть, был
таким же. Он попал на один из островов и прожил там много лет, стал совсем
уже взрослым парнем. Он хорошо дрался и, говорят, даже мог завоевать все
острова. Только он этого не хотел, он хотел помочь всем. И тогда он вместе
с ребятами со своего острова построил настоящий корабль. Клипер, маленький
и быстрый, на котором могли уместиться мальчишки с нескольких островов. На
этом клипере он со своими ребятами уплыл с острова. Они долго плыли по
океану и нашли настоящую землю, где нет пришельцев и можно жить, не воюя.
Только они не остались там. Они поплыли обратно, чтобы перевезти туда всех
ребят, со всех островов... Но эти... пришельцы... сделали так, что его
клипер не смог приблизиться ни к одному острову. Они хотели, чтобы он
уплыл один. А мальчишка поклялся, что все равно прорвется к островам, даже
если ему придется вечно плавать в океане. И вот уже сто лет они носятся по
волнам, не взрослеют, не умирают, но и помочь никому не могут. Лишь в
самый сильный шторм клипер подходит почти к самым островам. Но пристать к
ним так и не может. Иногда их можно увидеть... Когда шторм... сильный...
Он замолчал. А притихший на мгновение ветер взвыл еще сильнее и
принялся за нас с новой силой. Толик почти закричал мне в ухо:
– Говорят, если упадешь в воду в сильный шторм, то тебя подберет
шлюпка Безумного Капитана. И будешь плавать... на его корабле. Если бы
знать, что это правда...
Я хотел сказать ему, что это не правда, а красивая сказка,
переделанная легенда о Летучем Голландце. Но не успел. Потому что над
головой опять полыхнула белая ветвистая молния, и в ее мертвом свете я
увидел нереальный, невозможный, но до жути похожий на правду клипер
Безумного Капитана. Тонкий силуэт со вздутыми парусами, почти лежащий на
вздыбленных волнах где–то между нами и тридцатым островом.
Молния погасла. Стало еще темнее, чем раньше. «Галлюцинация, –
подумал я. – Как у психа. Тут точно свихнешься».
– Повезло, – глухо сказал Толик. – Я его еще никогда так близко не
видел.
