8
Кей никогда не давал своим кораблям имен. Его первая яхта,
переоборудованная из бомбардировщика времен Смутной Войны, просто не
заслуживала ничего большего, чем серийный номер. Полеты на ней, вероятно,
были куда опаснее обычной работы Дача – но ему везло. Гиперкатер, который
он позже смог себе позволить, имел достаточно мощный компьютер, чтобы в
нем возникло то, что Кей предпочитал называть псевдоинтеллектом. Имя себе
он должен был дать самостоятельно... однако гибель на орбите Грааля
помешала псевдоинтеллекту понять, кто он такой.
Новый корабль оставался безымянным и лишенным какого бы то ни было
подобия разума – Дач слишком хорошо понял, что металл порою слабее плоти,
но боль потери от этого не уменьшается.
Из всех видов тяжелого космического оружия коллапсарный генератор был
наиболее беспощадным и безотказным. Он действовал на небольшом расстоянии
– но ему не служили помехой защитные поля и размеры вражеского корабля.
Категорически запрещенный для частных лиц, генератор был причиной того,
что Кей сумел купить корабль за те жалкие деньги, которые остались у него
после Грааля. Такие корабли строились для одной–единственной акции, после
чего беспощадно уничтожались. Но на этот раз кто–то решил подзаработать...
и перепродать паленый корабль.
Лишь три планеты человеческой Империи рисковали смотреть сквозь
пальцы на законы. Лишь три планеты разрешали посадку подобным кораблям –
Джиенах, Рух и Тааран, миры анархии. Грей не обращал на них внимания –
пока. Позже, когда эти планеты обретут хоть какое–то значение, флот сметет
их оборону, профильтрует жителей, и установит более приемлемое
правительство. Миры анархии исчезнут – и возродятся на новых рубежах
Империи. В каждом порядочном доме должно быть мусорное ведро, чтобы
отбросы не валялись где попало.
Нормальные люди редко забираются в мусорные ведра.
Кей вывел корабль из прыжка в получасе полета от Джиенаха.
– Я отвечу? – кивая на помигивающий огнями вызова пульт спросил
Томми.
– Валяй.
– Шестьдесят семь – тринадцать, – наклоняясь, над пультом произнес
Томми. – Владелец – Кей Альтос.
– Орбитальный страж Христы Крим. Ваш допуск? – неведомый оператор
небезуспешно копировал тон дешевого автомата.
На Джиенахе не было правительства, не было и единых планетарных
войск. Шесть орбитальных баз принадлежали различным хозяевам. Каждая из
них имела свои пароли, за которые приходилось платить ежемесячно. Кое–кто,
стараясь сэкономить, покупал допуск лишь на двух–трех станциях, и
проскакивал на планету в их зоне контроля.
Кей, однако, никогда не любил русскую рулетку.
Томми нажал кнопку, над которой была наклеена полоска бумаги с
надписью «Допуск – Крим». Кодированный пакет пароля ушел в пространство.
– Допуск принят, – голос оператора приобрел какие–то оттенки эмоций.
– Эй, Дач, послезавтра смена пароля. Мне подкопить для тебя плазмы?
– Подогрей на ней свою бутылочку с молоком, – Томми подмигнул Кею.
Тот кивнул.
Короткий смех, и связь прервалась. Христа Крим всегда подбирала для
своей станции операторов с пещерным чувством юмора.
– Шестьдесят семь – тринадцать, – еще одна база приняла эстафету. –
Патруль Звездной Стражи. Ждем пароль.
Нажатие кнопки. Пауза.
– Принято. Пацан, Кей далеко?
Томми и Дач переглянулись.
– Далеко.
– Ладно, привет ему от Синтии. Она бы сама передала, но у нее рот
занят.
Томми, похоже, эту шутку услышал впервые. Он на секунду замялся. Дач
подключился к каналу:
– Это ты, Поль?
– Ага, – с явным удивлением в голосе.
– Только заступил на свой месяц?
– Да... Дьявол, ты здорово помнишь голоса!
– И адреса тоже. Я загляну к твоей жене, передам привет. Конец связи.
– Издевался? – полюбопытствовал Томми.
– Не знаю. Лица я очень плохо запоминаю.
Прежде чем корабль опустился на посадочное поле, их успели проверить
еще две базы.
– Почему всегда дежурят такие придурки? – выбираясь из кресла,
спросил Томми.
Дач, ставя корабль на консервацию, помедлил с ответом:
– Вахты длятся месяц или два. Хозяева экономят на мелочах, вроде
челноков.
– И что?
– Месяц за пультами, а жилые отсеки не больше, чем в нашей лоханке.
Читать они не любят, Ти–Ви надоедает в первую неделю, игры запрещены.
Кроме как постебаться с пилотами, или поджарить неудачника – никаких
развлечений.
– А почему запрещены игры? – с явной обидой спросил Томми.
– Потому что в них всегда можно победить.
– Ну и что?
– Как–нибудь объясню. Пойдем.
На первый взгляд Джиенах не отличался от любой малоразвитой колонии.
Улицы, растущие вширь, а не ввысь, дома из бетона и камня, дороги, залитые
мягким от солнца асфальтом.
Вот только над домами слишком часто мерцали климатизирующие поля,
укрывающие решетки личных гиперантенн. По узким дорогам проносились
«Сабборо» и «Тувайсы» последних моделей. В витринах, вместо дешевой
штампованной одежды и пластиковых кастрюль для микроволновок, плавящихся
на первой же неделе, сверкали полихромные туалеты от Диора и кухонные
автоматы «вечной» гарантии.
Деньги, деньги, неуловимый запах миллиардов, плыл над убогим
пейзажем. Никто не строил здесь роскошных особняков – планета жила лишь
нынешним днем. Обогатиться, развлечься... и уйти, прежде чем имперский
флот получит приказ навести порядок. О да, планета платила налоги казне, и
исправно поддерживала Грея – чтобы оттянуть этот срок.
Но мусор уже заполнял ведро – вскоре его решат вынести. Формально в
Империи не существовала рабство – а здесь было слишком много людей с
пожизненными контрактами. В местной полиции удивительным образом выживали
лишь уроженцы, а не присылаемые Службой профессионалы. Ну а реклама
«курортов» Джиенаха красовалась на стенах всех турагентств Империи.
«Традиционная школа детского массажа», «Танцоры–булрати в ритуалах приходы
весны», «Секции медитации и самопознания».
Джиенах предлагал любой секс, любые наркотики и любую нейронную
стимуляцию. То, от чего отказывалась Семья, было для этой планеты нормой.
Даже порнофильмы и эротические журналы здесь снимали вживую – а не
предлагали покупателям разрешенные министерством культуры компьютерные
инсценировки. Многих это привлекало – хотя машины производили для людей
куда более красиво поставленные и «снятые» зрелища. Организованные туристы
были на Джиенахе в полной безопасности. Их патронаж осуществляли самые
влиятельные кланы. Для одиночек проблем было больше.
Дач не стал брать такси – день только клонился к вечеру, жара
спадала, а до темноты было еще далеко. От космопорта до города они
добрались в вагончике монорельса, а от станции пошли пешком – по узкой
ленте тротуара. Не слишком хорошо одетая, но явно небезопасная пара – на
поясе Кея открыто висел «Шершень», а на груди поблескивал жетон
телохранителя личной категории. Томми внушал прохожим опасения скорее
спокойным взглядом, чем столь же откровенно демонстрируемым «Шмелем».
Компания гопников, идущая навстречу, слегка притихла и ускорила шаг.
Девушка с повязкой пожизненного контракта на руке опустила глаза. Клан ее
хозяина был не настолько силен, чтобы защищать всех своих рабов – тем
более, уже не слишком молодых и красивых.
– Плесень, – тихо сказал Дач, проходя мимо очередной рекламы.
Голографическое панно приглашало в клуб «всевозрастного садомазохизма».
Подобные были по всей Империи, но туда мазохисты приходили по своей воле.
Здесь ими почему–то оказывались пожизненные контрактники, нередко –
несовершеннолетние.
– Ага, – почти равнодушно согласился Томми. Его шестнадцать лет и без
того были недолгим сроком, но он помнил лишь пять последних лет. Четыре из
них прошли с Кеем на Джиенахе.
Дач глянул на юношу, но не сказал ни слова. Он знал, на что идет,
беря с собой мальчишку на анархическую планету. Либо его психика
закалится, станет непробиваемой для любой дряни, либо Томми превратится в
циничного подлеца.
До сих пор Кей не мог понять, что же произошло, и не возник ли третий
вариант – холодное безразличие.
– Я забегу, возьму пива, – Томми кивнул на открытые двери
магазинчика. Кей бросил взгляд на вывеску – магазин охранялся кланом Крим.
Вполне надежное заведение. В такое он рискнул бы отпустить Томми даже в
самом начале, когда ему было двенадцать.
– Мне пару темного, – останавливаясь, сказал Кей. Ему не хотелось
рафинированной прохлады, после которой духота навалится с новой силой.
Томми побежал к двери – стройный темноволосый юноша, с еще мягким
по–детски лицом, в синих джинсах и футболке с надписью «Большая игра –
Смерть!", помогающей казаться своим среди джиенахской молодежи. Во
взгляде, которым проводил его Кей, не было любви – только привычная
заботливость.
В конце концов, надо ведь отвечать за тех, кого приручил – хотя,
видит Бог – тот самый Бог – своего маленького убийцу он приручать не
собирался.
Дач стоял на тротуаре, глядя в темнеющее небо. Будет дождь –
короткий, но все равно приятно. Краем сознания он фиксировал каждого
прохожего, оказавшегося слишком близко, неподвижные отблески окон и
вращение детектора оружия на перекрестке.
Профессионал его профиля и класса не расслабляется никогда.
