* * *
Костерок уютно похрустывал ломкими сосновыми ветками. Иных звуков
в этот вечерний час не было. Как и прежде, заколдованный лес
непроницаемо молчал, словно весна не трубила над миром в миллион
лебединых кликов. Молчали и собравшиеся вокруг огня, сидели, как сидят
давно знакомые и обо вс„м переговорившие люди.
Таши встревожено переводил ищущий взгляд с одного лица на другое.
Ромар, Уника и... такое и во сне не привидится – сидящий с ними рядом
чужинец. Не соврал котяра, пропустил путников к своей ухоронке, вышел
навстречу, дозволил кост„р распалить, а теперь сидит и третий час
кряду помешивает угли медленно сгорающей палочкой, словно и прежде
знавал огонь и дело это ему в привычку. И Ромар с Уникой сидят, как ни
в ч„м не бывало, будто каждый день неведомые чужинцы греются у людских
костров.
Огонь сполохами гуляет по сосредоточенному лицу учителя,
отблескивает в опасных глазах чужака. Как бы снова проклятущий не
околдовал доверчивых людей... А может, они так беседуют? С ним–то
чужинец вчера молча говорил. Вот и Уника напряж„нно выпрямилась,
внимательно прислушиваясь к недоступному разговору.
– Я тоже хочу слышать, – вслух произн„с Таши.
Тут же вспыхнуло что–то во лбу над глазами, как бывает, если
выйдешь резко из полутьмы землянки, забыв, что снаружи солнечный
полдень. И вместе с тем Таши услыхал знакомый размеренный голос:
– ...они тоже с места не от хорошей жизни снялись. Засуха выгнала.
В их солончаках сейчас ни змея, ни тарантул, ни чешуйчатый варан –
никто не выживет. Кюлькас никого не выделил, всех за глотку схватил.
– Что же делать? – спросил второй голос, такой же глухой и
невыразительный, что и первый. Голоса были столь похожи, что казалось
будто один человек нелепо развлекается, беседуя сам с собой.
Таши завертел головой, ища поблизости второго чужинца, и лишь
потом сообразил, что вопрос задал Ромар. Значит, он не только слушает,
но и научился уже говорить на тайный колдовской манер. Так что пусть
карлик не особо зада„тся – люди тоже кой–что могут.
– Вы пришли просить помощи у меня, – звучал бесстрастный голос. –
Но выходит так, что я должен просить помощи у вас. Я не могу усыпить
предвечного великана. Вернее, я смог бы сделать это, если бы мне никто
не мешал, но сколько я ни пытался, в мои чары вмешивается чья–то злая
воля и разрушает вс„, что я сделал. Я не знаю, кто оказался настолько
беспечен, чтобы будить магию м„ртвой стихии. Я не знаю даже к какому
из враждующих народов относится этот маг, но пока он не прекратит
тревожить предвечного, Кюлькас не успокоится и будет носиться по миру,
сея разрушение. И никому, будь он хоть во сто крат сильнее меня, не
удастся успокоить стихию. Ломать всегда проще, не надо быть мудрецом,
чтобы открыть эту истину. Поэтому я прошу вас найти того, кто нарушил
покой колдовского мира и убедить его оставить опасные дела, в ч„м бы
они ни заключались.
– И что будет тогда? – прозвучал вопрос.
– Тогда мне постепенно удастся успокоить разгневанную стихию, и
через два или три года Кюлькас вновь усн„т.
– А что будет с миром за эти два или три года?
Чужинец очень человеческим жестом разв„л поросшими бурой ш„рсткой
руками.
– Я тоже не всесилен. Я делаю что могу и не могу делать больше.
– Положим, – произн„с Ромар вслух, – что мы отыщем достаточно
убедительные доводы, чтобы уговорить преступного мага оставить свои
дела. Но прежде нам надо найти этого красавца. Безумец, обратившийся к
стихийной магии должен вершить чудовищные и безумные дела, иначе
просто незачем черпать из этого источника. А я пока не видел, чтобы в
мире бушевала великая сила, кроме самого Кюлькаса, конечно. Поэтому я
не знаю, как искать разбудившего зло.
– Здесь я помогу, – без всякого выражения ответил мысленный голос.
– Есть способ найти любого, кто нарушает запреты. Вот этот юноша, –
когтистый пальчик указал на Таши, – глубоко чтит законы рода и поэтому
сможет найти того, кто растоптал всякий закон.
Перед мысленным взором Таши мгновенным хороводом промелькнули
бесчисленные его преступления и прегрешения, нарушенные правила и
растоптанные обычаи. Предки–хранители, да большего непослушника в роду
не бывало!
– Он глубоко чтит закон, – возразил чужинец так, словно услышал
всю горькую Ташину исповедь, – и всегда старается следовать ему. Но
ещ„ выше он чтит священный закон жизни. Я уверен, что он будет идти по
следу преступника, как охотничий п„с за подранком.
С этим Таши был согласен, и согласие его услышали все.
– А если, – подала вдруг голос Уника, – когда мы отыщем этого...
который будит Кюлькаса, он вдруг откажется слушать нас?
– Мы его уговорим, – мрачно пообещал Таши. – Найд„м способ
уговорить.
Словно дождавшись главного и услышав вс„, что хотел, чужинец
неожиданно и плавно поднялся и как–то вдруг очутился уже в нескольких
шагах от костра.
– Ночуйте здесь, – неживой голос по–прежнему звучал совсем рядом.
– Завтра я приду снова.
Он растворился в бл„клых сумерках весенней ночи быстрее, чем это
мог заметить глаз, и лишь потом Таши вспомнил, что хотел взглянуть,
есть ли у него хвост.
У костра довольно долго царило сосредоточенное молчание. Каждый
думал и сво„м, но теперь мысли не были слышны.
– Вс„–таки, кто это такой? – нарушил молчание Таши.
– Он сказал, что ты назвал его Баюном, – ответила Уника.
– А на самом деле?
– Не знаю. Ты же слышал, он не произн„с по–человечески ни одного
звука. Возможно, он попросту немой, и у него нет имени.
– Свои его должны как–то звать, – коснулся Таши запретной темы.
– У него нет своих. Он остался один, когда ещ„ Ромар не родился.
Весь его народ погиб.
Таши с сомнением покачал головой, но перечить не стал. Если кто
здесь и вр„т, то не Уника. Она всего–лишь пересказывает услышанное.
– А что ещ„ этот Баюн баял?
– Да ничего особенно. Ромар просил помощи против предвечного, а
Баюн велел найти того, кто Кюлькаса будит. А до этого рассказывал, что
в мире происходит. Только это мы и без него знаем, как–никак видели, а
об остальном догадаться не трудно.
– А вс„–таки сил„н наш хозяин, – подал голос Ромар. – Сила из него
так и брызжет. Верно и впрямь последний в роду. Хотя, кто их знает, у
чужинцев пути извилистые. А вот магию он понимает и свою, и нашу, и
много кой–чего ещ„... – Ромар склонил голову к коленям и вновь надолго
затих в этой неудобной позе.
– И вс„–таки, я ему не верю, – сказал Таши. – Чужой он и хочет
недоброго.
– Он жить хочет, – возразила Уника, – а Кюлькас ему не да„т. Всем
на свете сейчас плохо жив„тся, и вс„ из–за одного негодяя.
– Ну с этим я знаю как поступать, – Таши погладил лук, ласкающим
движением проверяя, добротно ли натянута тетива. – Я его так уговорю,
что навеки колдовать разучится.
– Что ж, – Ромар поднял голову и одним резким движением поднялся с
земли. – Искали доброго колдуна, станем искать злого. Одно беда – люди
не смогут ждать два года, покуда Кюлькас успокоится и уйд„т на морское
дно. И без того род уже наполовину погиб. Об этом тоже помните.
