* * *
Почти у самой ограды, чуть в стороне от семейных жилищ, выстроен
ещ„ один большой дом, в котором могло жить без малого сотня человек. В
доме ночевали одинокие мужчины, которые по какой–то причине не имели
семьи. Сюда же поселялись и сироты мальчишки, которых в роду было
немало. Девочки, даже оставшись без родителей, продолжали жить в
семейных домах, переходя к кому–нибудь из родственников, а мальчишки
уходили сюда. Таши обитал здесь уже третий год.
Жизнь в доме шла шумная и озорная, потому и дом стоял на отшибе. В
просторном жилище складывались отношения между парнями, и при желании
можно было увидеть, кто через десяток лет будет водить отряды в
дальние походы, а кому всю жизнь провести неудачником. Недаром
называлось это строение «Домом молодых вождей», и большинство
мальчишек, подходя к заветному возрасту, добивались позволения жить не
под родительским кровом, а среди холостяков и сирот.
Кухарничали в «Доме молодых вождей» все женщины рода по очереди.
Готовились к этому делу заранее, старались показать вс„ сво„
искусство, ведь именно молодые мужчины ежегодно летом определяли
Мокошь – лучшую хозяйку. В е„ честь жгли костры, ей подносили
огромнейшие венки, сплет„нные из мяты и тмина, и бывало, много лет
спустя старухи выясняли промеж себя, кто из них и когда был назван
лучшей стряпухой.
Последние два года душистые венки приносились к дому Латы, матери
Уники. Завистливые соседки шептались, что не умение Латы тому
причиной, а красота дочери. Невеста раст„т – всем глазам загляденье,
недаром Тейко – лучший из молодых охотников, третий год на смотрины не
ходит, жениться отказывается, жд„т, пока подраст„т Уника. Недолго
ждать осталось: осенью подрежет колдун непокорные смоляные волосы, а
через недельку и время свадеб подойд„т. Кому как не Тейко Унику взять?
Больше некому.
Таши, слыша краем уха бабские пересуды, чернел лицом, но молчал.
Ничего тут не исправишь, не стоит и пытаться. Власть в роду держат
мужчины, а родство считается, как с древних врем„н повелось – по
матерям. И если смотреть по женской линии, то они с Уникой идут от
одного корня. Хотя родство там такое, что без бубна не сразу и
вспомнишь, но закон твердит безотступно: хоть плачь, хоть вой, хоть
башку о камень рассади, а нельзя родственникам жениться.
У самого Таши судьба и того ясней расписана. Другие парни ждут
испытаний с радостью, а он – со страхом. Хотя и боль может терпеть не
хуже других, и копь„м владеет, и боло кидает за сто шагов, а в
стрельбе из лука разве что один Туна превзойд„т его. Этих, обычных
испытаний Таши не боялся, и если бы на том и кончился обряд, то ждал
бы его Таши с тем же нетерпением, что и другие юноши. Но у него
впереди ещ„ одно испытание – тягостное, неизбежное, которое не
отложишь на год, и которого со страхом и подхихикиванием жд„т весь
род. Прежде чем слепой Матхи наощупь вытатуирует у него на груди
изображение зубра, Таши должен доказать, что он не мангас.
Страшное это слово: ублюдок, помесь человека с чужинцем, хуже
зверя, гаже последнего трупоеда, опасней ночного демона.
Есть лишь один способ доказать, что ты настоящий человек. Природа
жестоко мстит осквернителям естества, лишая ублюдков способности к
продолжению рода. Тот, на кого пало тяжкое подозрение, должен доказать
сородичам, что он способен быть мужчиной. Ему не будет позволено
остаться холостяком. Едва окончатся обычные испытания, старики бросят
жребий, и кто–то из молодых и бездетных вдов должен будет лечь с Таши
на глазах у всех собравшихся, чтобы он мог утвердить сво„ право
называться человеком. Если вс„ кончится благополучно, эта женщина и
станет его женой; иного выбора нет.
Сейчас в селении было три рано овдовевших женщины, и Таши с ужасом
гадал, какую из них предки предназначат ему в супруги. С тем же
трепетом смотрели на него при встречах вдовы. Не то страшно, что у
всех на глазах прид„тся совершать тайное, а жутко лечь под мангаса.
Откроется истина, мангаса прикончат, а с ней что? Даже если жива
останешься, вовек не смоешь клички «Мангаска», и жизнь уже никак не
устроишь.
Мерзостный обычай, жестокий, но необходимый. Оставишь живым
мангаса, и однажды он уничтожит весь род. Мангас жалости не знает, а
вот силы, хитрости и недоброй магии в н„м столько, что хватит на
десятерых. Хорошо ещ„, что редко выпадают такие испытания, один только
Ромар помнит, как это было. Тогда испытание кончилось удачно: сын
мудрого Пакса и чернокожей женщины оказался человеком. Он прожил
долгую жизнь, имел много детей. Уника, да и не только она, нес„т в
себе частицу его крови. Может быть, поэтому она и не верит, что Таши
мангас. При встречах приветлива, в разговорах ласкова и улыбчива. И от
этого ещ„ сильнее мучает Таши горечь.
А Ромар так и не скрывает, что именно в память о той истории
уговорил сородичей оставить жизнь Таши, когда тот только родился. Его
мать была уведена неведомым племенем и сумела бежать в родные места
лишь через полгода, будучи уже беременной. Что за люди е„ украли?
Известно лишь, что они высоки ростом и волосаты словно горные
великаны. И хотя по рассказам несчастной женщины волосатые хорошо
сложены и не только знают огонь, но и камень шлифуют, и луками владеют
превосходно, но вс„ же никто не мог поверить, что это настоящие люди.
А Ромар поверил и убедил остальных ждать, пока не наступит время
испытания.
Почему–то Таши был тв„рдо убежд„н, что испытания ему не выдержать.
И не потому, что не способен быть мужчиной, а просто не станет он
этого делать... Пусть лучше убьют.
Поздно вечером Таши вернулся в «Дом молодых вождей», поел и сразу
ул„гся спать. И никто из сверстников, ни единый человек не подош„л к
нему, не спросил, как ему удалось подстрелить чужака и не случилось ли
чего интересного во время облавы.
