Раздел 3.
~# root
~# open console 3
@comment: user [Аурел Чогоряну]
@comment: status [swimming node]
@net locate: Slider.88.slider
Восьмиэтажные шпили «Зонул Сенсера» вонзались в темное вечернее небо,
утопая в холодном свете прожекторов. Выглядели эти башни совершенно
чужеродными, и то, что высота их не расплющила, представлялось странным.
Люди, которые осмеливались подняться выше первого этажа всегда казались
ему идиотами. Впрочем, теперь это чувство притупилось. Иногда он и сам
переходил улицы по подвесным эстакадам, в двух шагах от проносящихся
каров, а дасфальт оставался далеко–далеко внизу, метрах в четырех–пяти. Но
представить себе безумцев, ежедневно возносящихся в лифте на восьмой этаж,
было трудно. Даром, что лифты с компенсаторами.
Аурел помнил горы Южного Пояса. Разве их забудешь? Как забыть темные
провалы ущелий, где брошенный вниз камень исчезает прежде, чем успеваешь
это сообразить и взрывается на дне, словно маленькая водородная бомба?
Восьмиэтажки – те же горы, только рукотворные. Впрочем, строителям сити
нужно отдать должное: возвести эдакие громадины, конечно, было непросто.
Да и поддерживать их в вечном антиполе – разве сахар?
Выплюнув на равнодушный дасфальт пустую капсулу нейростимулятора,
Аурел зашагал прочь от центра. Рассеянный свет лился сверху, рождаясь
прямо над улицами. Бесшумно проносились кары, исчезая в ночи.
Комнату он снял совсем недавно. Дня три. Даже привыкнуть еще не успел
– Аурел долго сживался со звуками и запахами нового жилища, всегда,
сколько себя помнил. Переезды с места на место случались регулярно, как
рассветы, сидеть на одном не получалось. А вещей у него было всего–то:
мотоцикл, портативная борда, портативный диал да старая кожаная сумка, где
болтались, словно горошины в матрешке, несколько коробок с дисками и
зубная щетка. Заношенную одежду он просто выбрасывал, купив предварительно
новую, как правило – что–нибудь джинсовое от Говарда Шепарда. С обувью
поступал так же, только здесь у него определенной привязанности к
производителю не было. Покинув горы Аурел старался больше не влезать в
зимние широты, держась вблизи экватора, благо места от побережья до
побережья хватало. Наверное, он пустился бы в пробег по островной цепи,
если бы его мотоцикл умел скользить по волнам. А так...
Аурел резко остановился. Мысль была мгновенной и завершенной, как
вспышка прорванной защиты. От побережья до побережья! Черт возьми! Сити
стоит на западном краю материка, зона высадки – на восточном. Два самых
больших города в мире, и между ними – миллион километров равнины. Редкие
городки, разбросанные по экватору. И перегон – неведомо кем укатанная до
полироидной гладкости земля, трасса, о какой можно только мечтать. Аурел
ни разу не пересекал материк. Почему бы не сделать это впервые?
Не дойдя до улочки, где ждала снятая комната, Аурел свернул под
ближайшую голограммную зыбь – рекламу небольшого бара. Бар звался
«Потерянный кластер». Вероятно, его основали давным–давно, еще когда
компьютеры были большими, потому что столики до сих пор были расписаны под
древние трехдюймовые магнитные дискеты, которые вмещали – смешно подумать
– аж полтора мегабайта! Интересно, кому были нужны файлы в полтора
мегабайта? Что в такой спейс вообще можно впихнуть?
Народ здесь тоже собирался околокомпьютерный, ибо «сквишь», «дупес»,
«давить поганые форточки», «рулез» и «суксь» доносились из каждого угла.
Аурел окинул взглядом зал, но взгляд вяз в табачном дыме. Длинная стойка,
около которой грибами торчали высокие вертящиеся табуреты, показалась ему
заманчивой. Он пересек прокуренный спейс бара, огибая столики–дискеты и
стараясь никого не задеть. Взгромоздился на гриб–табурет и встретился с
водянистыми глазками бармена.
– Пива, пожалуйста, – попросил он как можно вежливее. В этом баре,
скорее всего, собирались обитатели какой–нибудь местной локалки, знавшие
друг друга давно и прочно, и, без сомнений, успевшие обрасти пропастью
законов и правил, непонятных чужаку. К чужакам и относились неприязненно,
это Аурел безошибочно прочел в бесцветных глазах бармена. Вероятно, Аурел
был здесь единственным чужаком.
Бармен с сомнением взглянул на истертую куртку Аурела.
– А заплатить у тебя найдется чем?
Аурел пожал плечами и протянул ему зажатую между средним и
указательным пальцами карточку, где на равнодушный пластик были напылены
все сведения о его счете. Счет не был честным, но подкопаться под него
никто не сумел бы, потому что Аурел в сети чувствовал себя хозяином.
Бармен брезгливо покосился на белый квадратик, повисший над стойкой,
но брать его не спешил. Аурел вопросительно поднял брови.
– Приятель, здесь расплачиваются наличными, – пояснил бармен.
Аурел изумился:
– Почему?
– Потому что Митрич не хочет терять деньги, когда полисы заявятся
вязать очередного хакера–недоноска, подпатчившего свой счет, – пояснил
тучный бородач–сосед с ближнего табурета. Перед ним стоял похожий на
тюльпан бокал с густо–красной, почти черной жидкостью. Похоже, с вином.
Глаза бородача смотрели несколько в разные стороны, но не от вина, скорее,
а от природы.
Аурел снова пожал плечами, убрал карту и извлек внушительную пачку
двадцаток. Во взглядах бородача и бармена тотчас вспыхнуло уважение.
– Сороковника пока хватит?
Потеплел даже голос бармена:
– Вполне. Все путем, парень, не обижайся, я тебя впервые вижу, а сюда
кто только не ходит. Шваль всякая. Извини, к тебе это не относится, теперь
я вижу, что ты прямой клиент. Сиди сколько хочешь, – бармен убрал деньги в
прозрачный кассовый аппарат; бумажки скользнули в паз банкотеста,
проползли по нескольким сдвоенным валикам и присоединились к другим
купюрам–двадцаткам. – Какого тебе пива? Светлого, темного, сладкого,
горького? А?
– «Осенний бархат» есть?
Теперь глаза бармена излучили даже некоторое тепло.
– Я тебя все больше уважаю, парень! Есть. Правда, не для всех, но для
тебя – точно есть.
Бармен развернулся и проворно юркнул за пестрый занавес.
– Ну, все, – сообщил бородач Аурелу. – Покорил ты Митрича. Смотри, не
разочаруй...
На стойке возникли две запотевших бутылки «Бархата» и сверкающий
бокал с чудовищной гнутой ручкой. Впрочем, ручка была очень удобной. Одну
из бутылок Митрич сноровисто откупорил при помощи вросшего в палец
желтоватого кольца и опрокинул в бокал. Поднялась соблазнительная пена.
Отхлебнув пива, Аурел поудобнее уселся и вяло оглядел зал. Бармен все не
унимался.
– Эй, парень, если будешь часто заходить – заведу тебе персональный
бокал. Вот этот самый. И голограммку пришлепну, хочешь, сниму прямо
сейчас?
На кружках многих посетителей и впрямь виднелись голограммы.
Наверное, это даже забавно: украсить личный бокал своей физиономией. Но
Аурел уже чувствовал зуд в ладонях: дорога звала.
– Наверное, я скоро уберусь из сити. Надолго ли – не знаю, – сказал
он бармену. – Так что пока не стоит.
Бармен вздохнул.
– Как знаешь...
Вместо портрета на бокале соседа–бородача серебрился замысловатый
вензель из переплетенных букв В, М и К.
– Это значит «Великий Медленный Король», – охотно пояснил сосед,
перехватив взгляд Аурела. – Прозвище. А вообще я – Саша.
– Аурел, – представился Аурел. В принципе, он был не прочь поболтать,
хотя бы с этим толстяком, даром, что он Великий и Медленный.
– Ха! – обрадовался Король. – Горец? Откуда?
– Из Кишшей, – отозвался Аурел. – А что?
– А я – из Тира! – радостно сообщил Король.
«Надо же, почти земляк», – подумал Аурел.
Они чокнулись и выпили. Бокал отозвался нежным, как голос бекбонного
потока, звоном.
За столиком напротив сидели несколько парней; на спине одного из них,
широкоплечего, с выбритой до состояния биллиардного шара головой,
светились чеканные символы:
[Думаю... ііііі€€€€€€€ 37% completed]
Аурел усмехнулся.
– Только не вздумай сказать ему: «Приятель, ты висишь», – посоветовал
Король.
– Буду не первым? – улыбнулся Аурел.
– Даже не тысяча двадцать четвертым, – хмыкнул бородач.
– Понятно... Кто сюда сбредается–то? Локалка?
– Ага. Рамон105.ПВТ. Я – 105.274/11. А ты?
– Слайдер.88.слайдер, – честно сказал Аурел. Король даже выпрямился,
словно услышал команду «смирно» от зверя–сержанта.
– Плавающая нода? Ни хрена себе!
Сказал он это достаточно громко, чтобы услышали сидящие за ближайшими
столиками. На Аурела теперь глядело с десяток лиц, а по залу уже полз
шепоток и все больше завсегдатаев «Кластера» оборачивались к Аурелу. Тот
уже жалел, что открылся Королю, потому что заранее знал, чем теперь все
кончится. Выяснением с местными хакерами кто круче. А уступать Аурел не
любил.
Двое взъерошенных парней в вечной линялой джинсе нарочито неторопливо
приближались.
«К чертям все, – подумал Аурел, залпом допил пиво, опустил бокал на
стойку рядом со второй бутылкой «Бархата» и устало посмотрел в зал. – Не
буду сегодня выпендриваться».
Потом мысли запрыгали, как всегда не к месту.
«Я готов уступить? Привет! Такого еще не случалось... Может взрослею?
О: это свежая идея – взрослость есть умение уступать. Интересно, чем
пытать–то будут?»
И тут Аурел впервые увидел ее.
~# run console 1
@comment: verification inside
Синие цифры ползали по вижн–стене, отмеряя минуты. Фирму в
понедельник ТП–шники не открывали, вывесив за дверь вежливую липучку:
«Извините, сегодня не работаем. Ждем вас завтра, во вторник, 12
февраля.»
Сема с кислой физиономией очищал банан; перед ним желтела на столе
внушительная гроздь, а в урне под столом было полно отслоившихся шкурок.
Тигр скептически улыбался и вертел в руках диск, пуская тусклые зайчики
вдогонку ползающим по стене часам. Синицын нервно шелестел
«Спорт–Экспрессом», но смысл прочитанного не мог прорваться сквозь
частокол мыслей, большей частью – тревожных. Не любил Син непредвиденных
встрясок. Чен и Бай сосредоточенно глядели в затуманенный бок бутылки
«Кремлевской лимонной»; водки оставалось еще больше половины.
Их было пятеро в офисе – пятеро компаньонов, готовых отдаться клиенту
согласно заключенной сделке. Шестым в офисе было Ожидание, поскольку часы
показывали уже полвторого, а клиент, обещавший заявиться в час, еще не
пришел.
Син отшвырнул газету в сторону.
– Наливай, что ли...
Чен механически потянулся к бутылке.
– Я больше не буду, – заявил Сема.
– А я тебе больше и не наливаю. Ни каплей больше – столько же,
сколько и в прошлый раз.
Чен был единственным, кто выглядел как обычно. Если он и нервничал,
это было незаметно. Впрочем, Тигр тоже не нервничал, но скорее всего
потому, что не верил в путешествия за барьер. Он вообще не верил в
существование барьера, что, впрочем, не мешало ему торговать чужими
программами.
Около трех дверь распахнулась от мощного пинка – в офис ввалился
взъерошенный крепыш в мятом плаще и неизменных белых кроссовках. Не тот,
что платил и приходил раньше, но явно его сородич, потому что его глаза
тоже были полны кристалликов льда.
– У нас проблемы, – с порога заявил он. Отрывисто, словно ему не
хватало дыхания. – Были. Извиняюсь за опоздание. Пошли.
Чен молча влил в себя содержимое рюмки, навинтил зеленую пробку на
горлышко и встал.
– В чем дело? – попытался прояснить ситуацию Син.
Крепыш отмахнулся.
– Некогда. Одевайтесь, времени мало.
– Куда мы едем? – не унимался Син.
– В наш центр.
По лицу Сина нетрудно было понять: происходящее ему крайне не
нравится. Но он встал и послушно накинул плащ.
Бай зажмурился, активируя подключенный к линзе правого глаза датчик,
и удовлетворенно взглянул на работающий терминал на своем столе. Шла
запись. На всякий случай.
Сема с сожалением поглядел на гроздь бананов. Тигрис вздохнул.
«Блин, как на заклание идем..." – подумал Бай отрешенно.
Перед подъездом ждала серая «тридцатка», слепо глядя на мостовую
тонированным стеклами. Крепыш сел за руль, Син и Сема пристроились рядом,
остальные влезли назад. «Тридцатка» рванула с места, как шаттл на старте.
Попетляв по Песчанке, крепыш вырулил на Питерское и погнал обтекаемый
автомобиль в сторону Садового кольца. Син невидящим взором скользнул по
длинному зданию аэровокзала.
С проспекта Газизова «тридцатка» юркнула в узенький переулок. Тигрис
еле слышно посмеивался на заднем сиденьи. «Чашка», полулегальный рынок
софта, располагался совсем рядом, и Тигрис знал здесь каждую выбоину на
асфальте. Именно потому, что рынок был полулегальным.
Ничем не примечательный шестиэтажный дом с приросшими к фасадной
стене лесами впустил их в запущенный холл. Не то магазин в прошлом, не то
какую–то госконтору. Ремонт поселился здесь прочно и надолго. Скорее
всего, для отвода глаз. Чтоб не привлекать излишнего внимания. Син
подумал, что за обшарпанным холлом кроются, наверное, достаточно стильные
помещения.
Он оказался прав: за первой же дверью открылся сверкающий хромом и
вижн–панелями коридор. Та же дверь со стороны коридора выглядела куда
импозантнее, нежели со стороны холла. Двое кубических охранников
неподвижно сидели на узком диванчике. Сину сразу стало неуютно.
– Проходите, – сказал крепыш–провожатый. – Последняя дверь налево.
ТП–шники направились вдоль вижн–панелей, на которых мельтешили
искрящиеся цветные пятна. Указанная дверь была полуоткрыта. Син замер на
полушаге, потому что у самой двери в лужице густеющей крови валялся труп с
простреленной головой. Второй, прикрытый накрахмаленной скатертью,
содранной с ближайшего стола, лежал чуть дальше от двери. Рядом скалился
острыми рваными краями битый стеклокерамик; должно быть – ваза, ранее
украшавшая стол, потому что среди искрящихся, острых, как бритва, осколков
совершенно не к месту разметались три увядшие гвоздики. Алые лепестки
походили на кровавые пятна, с той лишь разницей, что кровь постепенно
темнела, а цветы сохраняли первоначальный насыщенный цвет.
Чен нагнулся и приподнял край скатерти. Открылось лицо убитого – того
самого парня, который приходил в контору позавчера. В глазах его теперь
было еще больше стужи – потому что глаза стали мертвыми и неподвижными,
словно они и впрямь обратились в ледышки. Чен вернул скатерть на место и
взглянул на спутников. Син был явно на грани срыва. Остальные держались,
даже Сема.
– Проходите сюда, – позвал их длинный, как жердь, мужчина в синем
халате. Лицо у него было дряблым и нездорово желтым, словно он уже много
лет не выходил на свежий воздух. Сидел, небось, в какой–нибудь затхлой
лаборатории.
Бай первым зашагал к открывшейся двери, на ходу осматриваясь, ибо не
хотел упустить какую–нибудь мелочь. Запись должна отразить все. Каждый
штрих.
Комната напоминала скорее комнату допроса где–нибудь в логове службы
безопасности – три голые стены, четвертая – зеркальная. Несомненно, с той
стороны она кажется прозрачной. Пять стульев под лампами дневного света. И
слабый запах какой–то медицинской дряни, не то нашатыря, не то валерьянки.
– Босс сейчас придет, – объявил жердь. – Садитесь.
Этот долговязый тип непременно должен был обладать неприятным
скрипучим голосом, но природа наделила его голосом почти женским – высоким
и певучим. Видимо, по ошибке.
– Э–хе–хе, – испустил негромкий вздох Тигрис и сел на крайний стул.
Син вцепился в спинку соседнего. Его можно было понять – ТП
умудрилось вляпаться в историю, которые всеми силами следовало избегать.
Чен был по обыкновению невозмутим, Бай слишком увлекся съемкой.
Наверное, давил таким образом неизбежный страх. Тигрис все прятался за
стеной неверия, и это ему вполне удавалось, а что касается Семы – тот
успокоился еще утром, потому что заранее счел себя мертвым и теперь глядел
на происходящее на редкость отстраненно.
Босс появился минут через десять. Движения его были порывисты, словно
он опаздывал на самолет. Бай немедленно уставился на него. В поле зрения
глаза с активной линзой, в правом верхнем углу, мигала крошечная красная
буква R.
– У нас мало времени, друзья, – вкрадчиво сказал босс, одергивая
дорогой костюм, сидевший на нем нарочито небрежно.
– Что означает здешний разгром? – сорвался Син. – Вы говорили, что
риска никакого, и что же я вижу, едва войдя к вам? Два трупа! Так дела не
делаются!
Тонкие, как волоконные волноводы, брови босса сошлись в одну линию.
– Успокойтесь, господа! Это наши проблемы, и мы их уже решили. Вам
ничего не грозит, ни теперь, ни в будущем.
Син снова собирался что–то сказать, но властный жест босса заставил
его замолчать.
– У нас мало времени. Я буду краток, и, пожалуйста, не перебивайте
меня. Понятно?
Босс смотрел на Чена. Тот коротко, но с достоинством кивнул.
– Отлично. Как только я изложу задание, копии ваших матриц отправят
за барьер. После того, как задание будет выполнено – и если оно будет
выполнено – вас снова вызовут сюда и наложат матрицы на ваше сознание.
Подчеркиваю, что ущерба здоровью любого из вас нанесено не будет. Я
вынужден быть предельно кратким.
Вы перенесетесь в мир во многом похожий на ваш, но во многом он
окажется отличен от вашего. Принимайте все как есть, не пытаясь осмыслить,
это только осложнит адаптацию. В двух словах опишу главные отличия: мир,
как и ваш родной, представляет собой шар, но гораздо больших размеров. Его
окружность по экватору – два миллиона километров. Да–да, не делайте
большие глаза, именно столько. Одно полушарие занято гигантским материком,
второе – целиком покрыто океаном. Есть острова – цепочка вдоль экватора,
но они вас не интересуют. Действовать будете только на материке.
Крупнейший тамошний город расположен опять же у экватора, на западном
побережье материка. Вас высадят неподалеку. В распоряжении у вас окажутся
четыре превосходных автомобиля, провизия, оружие, карты, терминалы местных
информационных сетей. Ваша задача – сопроводить человека по имени Аурел
Чогоряну на восточное побережье. Через весь материк...
– Постойте! – негромко сказал Сема. – Но ведь это миллион километров!
Не проще ли по воздуху? Самолетом. И быстрее, и удобнее.
Босс понимающе кивнул.
– Вторая странность этого мира: по мере удаления от поверхности
сильно возрастает гравитация. В принципе, согласно физике вашего мира
небесное тело таких размеров должно обладать запредельно высокой для живых
организмов гравитацией. В том мире законы физики несколько отличаются от
привычных вам. В общем, оторваться от поверхности выше чем метров
пять–десять вам все равно не удастся. Там даже птиц нет. И гор почти нет,
а значит неоткуда падать. В целом материк представляет собой чудовищную,
гладкую, как стол, равнину. Степь без границ. Только кое–где разбросаны
небольшие городки. Вдоль экватора идет вполне пристойная трасса, от
побережья до побережья. Местные зовут ее «перегон». Девяносто процентов
поселений сосредоточены вблизи этой трассы.
– Сколько ж мы бензина сожжем? – протянул Чен задумчиво.
– Тамошние автомобили работают не на бензине, а на гораздо более
эффективном топливе. Одной заправки хватает на десять–пятнадцать тысяч
километров. В принципе, первоначального запаса вам должно хватить надолго.
Но подзаправиться можно будет в любом городке на перегоне. Если будут
проблемы – придется выкручиваться. Уж потрудитесь.
– Уж потрудимся, – проворчал Тигрис. – За такие бабки–то...
Босс одобрительно кивнул.
– В восточном городе, куда вы доставите нашего человека, вас встретят
и вернут. Собственно все. Детальный хинт вы сможете найти на терминалах
всех четырех автомобилей, поэтому больше распространяться не буду.
Повторяю, мы в цейтноте. Поэтому, прошу в процедурную...
Зеркальная стена мигнула и растаяла. Бай запоздало крутнулся к ней,
сообразив, что это была всего лишь тонограмма, завеса для нескольких
приборов, живо напомнивших недавние скандальные репортажи из подпольных
психотронных лабораторий.
В общем, все прошло до боли тривиально. На головы им нахлобучили
шлемы с гладкими пятаками мнемоюстов внутри. Потом на миг стало холодно,
словно из уха в ухо прогулялся сквозняк, обдав стылым ветром каждую
извилину в мозгу. Затем шлемы сняли.
– Все, – сказал жердь. – Гуляйте. И молитесь, чтоб вашим двойникам
достало смекалки – получите воспоминания о веселом отпуске.
Син мрачно встал из гнутого кресла. Шлем на тонкой хромированной
консоли нависал над ним, как скала над тропинкой.
Крепыш проводил их до самого выхода. Трупов в комнате перед коридором
уже не было, а седая старуха в таком же синем халате, как у
человека–жерди, сметала осколки битой вазы в пластмассовый совок.
На улице Бай выключил запись, потому что снимать переулки рядом с
проспектом Газизова было совершенно незачем.
– Надо водки купить, – сказал Чен. – И контору до понедельника не
открывать.
Против этого не возразил даже Сема.
У метро на проспекте глядели в мир пестрыми витринами ряды
коммерческих палаток – туда и направились.
